Читать интересную книгу Всё о жизни - Михаил Веллер

Посади умника в клетку и заверь, что его советы на фиг никому не нужны – кем он будет? Критиком он будет. Он будет язвительно говорить тебе: вот я в клетке, а ведь ты все делаешь не так, надо иначе, я лучше знаю, и вообще ты дерьмо, ты наживаешь деньги на людских страданиях, заставляешь их работать сверх сил, гонишь на войну, и воюешь-то бездарно, ты же тупой жлоб, а мой друг Вася из соседней клетки – приличный и мыслящий человек.

Онегин – вот первый русский интеллигент!!! Лишний он, что делать не знает! Он пока еще байбак, плэйбой, и деньги из имения есть, – а вот разорится, сносится, постареет – и, если не сопьется, книжки начнет читать, и дети его, критики наслушавшись, в разночинцы пойдут. Это, конечно, шутка, однако не совсем.

Невостребуемая энергия интеллигента идет в критиканство, а вернее – в законное человеческое несогласие с имеющимся положением. Это несогласие имеет два аспекта – интеллектуальный и моральный. Он хочет быть интеллектуальным, и он хочет быть моральным. И в своих мыслях и чувствах он всемогущ!

Как дивно заметил Мелихан, «человек может все, пока он ничего не делает». Как не менее дивно заметил Достоевский, «истинно умный человек вообще ничего не способен делать, ибо всегда предвидит скверную, нежелательную сторону любого своего действия, а без такой стороны никакое действие вовсе невозможно». Как заметил журнал «Крокодил», «стоит посадить обезьяну в клетку, как она воображает себя птицей».

Чем больше человека распирает энергия – тем активнее он действует. Чем активнее он действует – тем больше он не в ладах с моралью, ибо мораль – идеал поведения, а идеалы в жизни всегда видоизменяются при реализации, пачкаются, опускаются и т.д.

Итак, интеллигент – это мыслящий носитель моральных ценностей, утверждающий в теории и на практике примат морали во всех поступках. Дикси. Это – определение. И пусть кто может попробует сформулировать лучше.

Именно здесь зарыта собака, свинья, и куча прочих домашних животных.

Интеллигент отличается от интеллектуала следующим:

1. Он не просто физик-теоретик или инженер. Он – мыслящий по жизни, как сейчас выражаются. Он всегда немножко философ, пусть доморощенный. И не абстрактный философ, он может в философии как таковой ничего вообще не понимать. Он стихийный философ-прикладник, он вечно соображает насчет устройства жизни, сложности и противоречивости человеческих отношений и т.д.

2. Он всегда оппозиционер, критик, более или менее. Ибо мыслящий всегда означает инакомыслящий, ему потребно иметь собственные взгляды, собственную точку зрения на все. Он участвует в переделке мира, в вечном процессе энергопреобразования – своим извечным человеческим несогласием принимать все в мире так, как оно уже устроено. Но участвует в этом не делом, к делу его не подпускают настолько, насколько силы его требуют, а словом, – это тоже аспект необходимый, важный, стадия понимания, стадия переделки мира на уровне высказанного взгляда, мысли, плана, пусть безумного, но все равно мир должен быть не таким, как есть сейчас, как требует человеческая сущность!

3. Он моралист, и он идеалист. Мораль его гуманна, и идеал гуманен. Он не станет строить счастливое общество, в основании которого лежит детская слезинка. Он никого не пошлет на костер – предпочтет взойти сам. Он предпочтет в идеале самоубийство любому убийству. Он первый пойдет на работу и последний – за стол, и возьмет себе меньший кусок, а больший отдаст другому.

И если мораль противоречит прагматике – он всегда предпочтет прагматике мораль. Он готов проиграть в жизни в плане любых материальных ценностей – сохраняя моральные, и поэтому обычно и проигрывает прагматикам.

И все, что противоречит морали, ему не нравится.

И вот тут таится страшная вещь. Вот тут его ахиллесова пята, слабое место, глиняная нога колосса.

Потому что интеллигент утверждает примат морали над истиной.

Ему не нравится, что солдат должен быть в бою цепным волкодавом, что человечество когда-нибудь погибнет, что часто жестокость может быть побеждена еще большей жестокостью, что с сажей играть – руки замарать, и что чем больше ты хочешь в жизни совершить – тем большее зло явится оборотной стороной каждого совершенного тобой добра. Ему не нравится, что выигрывая в силе – неизбежно проигрываешь в расстоянии, фигурально выражаясь. Ему не нравится диалектика. Ему не нравится все, что не по морали, и он старается отрицать все, что не по морали, насколько он может это отрицать.

В идеале он стремится быть монахом, по сути – лучше буддийским монахом. Надеюсь, это понятно, речь о векторе стремления.

Поэтому он не может быть военачальником, руководителем, политиком, строго говоря, если быть последовательным, он вообще ничем не может быть, если вы вспомните того же Достоевского двумя страницами ранее.

И вот этот примат морали над истиной я не приемлю.

Поэтому, очевидно, я не интеллигент.

Хотя в жизни, конечно, любой интеллигент идет на компромиссы, определяя для себя границы этих компромиссов – либо просто не задумываясь над ними.

…А теперь обратимся к советской интеллигенции. Уже тем, что она честно работала на это государство с его преступной политикой с преступной КПСС во главе, она соучаствовала в преступлении. Уже этим была безнравственна. Но всячески договаривалась со своим подсознанием и своей совестью: в милиции служить нехорошо, а в армии нормально. Писать доносы нехорошо, а в мерзкие лживые газеты – ну что ж, допустимо.

Конечно, были диссиденты.

Но уже тем, что они ели хлеб, выращенный рабским подневольным трудом государственных рабов, крепостных, колхозных крестьян, – они принимали «сучий кусок», как выражались воры в законе – кусок из рук преступной власти.

Увы, нет идеала на Земле. Повторим еще раз вслед за де Картом

(которого русские корректоры упрямо желают писать по традиции «Декарт» в одно слово – наследие борьбы с мировыми эксплуататорскими классами) – давайте повторим:

«Давайте же честно и добросовестно мыслить – в этом и заключается высшая нравственность». Если уж вам так дорога нравственность.

Повторим: невостребованность интеллектуальных и моральных сил образованной части общества, невостребованность большей части его энергии – вот что было основой советской интеллигенции.

…И вот клетки открыты и сломаны: обезьяны направо, птицы налево. И обнаружилась естественная и кошмарная вещь – что птиц мало, а обезьян много. Да и то: рассуждать легче, чем делать. И добродетельным быть несложно, если порочность свою проявить все равно невозможно. По клеточкам сидели, братцы, вся жизнь разграфлена, как лист в тетрадке по арифметике.

Воля!!!

И всю свою энергию можно прикладывать куда угодно, и еще свободные места для ее приложения останутся, такое время – реформы, понимаешь.

И энергия, уходившая в морализаторство и анализ окружающего, у одних ринулась в полезное русло: политика! бизнес! управление! строительство! книгоиздание! путешествовать, богатеть, все переделать, познать, перечувствовать! Таких – меньшинство.

Большинство жестокой конкуренции нынешней эпохи не потянуло. Вписаться и приспособиться не смогло. Бедствует.

Но и не это главное. Запреты рухнули, вот в чем кошмар. Журналисты говорят абсолютно все. Книги издаются абсолютно все. Говорить на кухнях стало не о чем…

И не с кем. Все делом заняты, деньги зарабатывают, свое дело делают, всю энергию прикладывают, устают.

И незачем. Ибо то, что было ясно только интеллигенции – теперь и так все из телека знают.

А то, чего не знают или не понимают журналисты, интеллигент сам тоже не понимает. Это он советских газет был умнее, что несложно было при потоке бредовой лжи. А нормального журналиста он отнюдь не умнее. Был бы умнее – сам бы стал телезвездой ток-шоу.

И церковь православная с христианской моралью прямо-таки на глазах пытается замещать Моральный Кодекс строителя коммунизма, от которого тошнило со всех стен.

Мы вынуждены констатировать, что для русской интеллигенции сегодня исчезла база.

Ум, образованность и мораль больше не являются особенностью, или принадлежностью, или прерогативой какой-то более или менее определенной или аморфной социальной прослойки.

Есть интеллектуалы и неинтеллектуалы.

Есть люди хорошие и честные, и есть плохие и нечестные.

Жестокий профессионализм современного общества разобрал агнцев и козлищ по породам и сортам: на шерсть, на мясо, на молоко, на племя.

Как невозможность дела была причиной задумываться, причиной трындежа, причиной внутреннего протеста – так возможность дела стала причиной любого действия либо бездействия с любыми оправданиями.

Склоним знамена. Или плюнем через плечо. Кому как больше нравится.