− Что ж. Я поняла. Осталась малость, − вырывается у меня истерический смешок. − Обмануть злобную богиню, спасти вселенную и выиграть гонки со смертью. Звучит, как отличный план. Немного безумный, но уже хоть какой-то. Спасибо, что помогла разобраться в ситуации и поддержала.
− Мне бы очень хотелось сделать для тебя больше, − открыв глаза, я замечаю, как Лина виновато вздыхает.
И вдруг начинает таять. Вскинув на меня взволнованный взгляд, открывает рот, пытаясь ещё что-то сказать. Но мне удаётся расслышать только: «...будет хорошо... вспомнишь... жду нашей встречи». И она исчезает. А потом и меня внезапно дёргает назад. Сознание меркнет, чтобы через миг я уже распахнула глаза и подняла голову с кровати, сонно моргая и пытаясь прийти в себя. Сердце грохочет где-то в ушах. Дыхание спирает от ужаса.
Если то, что я только что увидела, было на самом деле, если она сказала правду...
Небо, за что ты так со мной? Я не хочу быть причиной гибели целых миров. Значит, придётся становиться спасительницей. Надеюсь, что для этого мне не придётся умирать самой.
Глава 37
Сбежать. Как от неё сбежать?
Проснувшись окончательно, я не меньше часа пыталась придумать хоть какой-то план. И в конце концов кое-что действительно придумалось.
Единственный выход, который я вижу, это ещё одна попытка связаться с на-агарами.
Мысль, что Хамана могла меня обмануть, просто показать картинку, которой не было на самом деле, практически сразу возникала в моей голове после общения с моей призрачной гостьей. Коварства и силы этой богарше, или как там её, наверняка хватило бы и не на такое. Так почему я должна ей верить? Вдруг она таким образом хотела подтолкнуть меня к тому решению, которое ей нужно? И оттолкнуть от на-агаров, которые могли бы посоветовать, или даже настоять на противоположном.
Тогда было бы странно, если бы она позволила им присутствовать здесь, на ритуале.
Может, они даже появятся, чтобы попытаться меня спасти.
Или чтобы ещё как-то остановить Хаману. Лина ведь предупредила, что они погибнут при попытке это сделать.
Эта мысль рвёт мне душу в клочья. Страстное желание увидеть их, убедиться, что он не предавали, что хотят спасти и вернуть, полностью перекрывается и стирается безумным страхом за их жизни.
Нет, пусть лучше я умру, так и не узнав ничего наверняка, чем они погибнут в неравной борьбе с этой чокнутой сверхтварью.
Отсюда следует, что их нужно предупредить. Во что бы то ни стало.
Вот только остаётся совершенно очевидным, что мне никто не позволит этого сделать. Но есть ещё один вариант, который сначала показался мне слишком нереальным, но чем больше думаю о нём, тем сильнее загораюсь этой идеей.
И вот сижу я, смотрю задумчиво на своего маленького друга Трещотку. Он, чувствуя мой пристальный интерес, даже немного волноваться начинает. Это заметно по тому, как начинает вибрировать бархатная шкурка.
− Малыш, а ты только во время прикосновения можешь картинки показывать? – спрашиваю, пододвигаясь к нему ближе и принимаясь чесать мягкий бочок. Всеми силами транслируя ему свой вопрос.
Трещотка замирает на пару секунд. А потом показывает мне новое видение с незнакомой высшей имар, которая прикасается пальцами к своим вискам, морщится, кривится недовольно, и отрицательно качает головой. И меня накрывает чужим горьким разочарованием, что общение с ним отвергли.
− То есть… ты хочешь сказать, что высшие имар могли бы считывать твои послания на расстоянии, если бы согласились на это? Я правильно понимаю?
− Ур, − ворчит малыш согласно.
− А на какие расстояния ты можешь посылать эти свои послания? Высоко-высоко в небо сможешь передать?
Не уверена, что он поймёт, если я стану объяснять ему про космос и орбиту планеты.
Трещотка поднимается на задние лапки, задирает голову, долго смотрит куда-то вверх. И наконец опускается с утвердительным «ур».
Моя ж ты прелесть. Теперь осталось лишь придумать, как с его помощью передать сигнал на-гарам так, чтобы они услышали. Ведь наверняка закрылись наглухо сейчас. Если вообще не улетели, конечно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
− Послушай, а я тебе тоже могу что-то показывать? – задаю я новый вопрос.
− Ур.
Ну лапочка же.
Следующий час с лишним у меня уходит на то, чтобы научиться транслировать Трещотке свои мысленные послания при его полном согласии и содействии. И в этих посланиях я стараюсь как можно чётче показать на-агаров, передать ему ощущение мысленной связи с ними, и объяснить, что именно он должен показать двум хвостатым пришельцам. Если у него не получится достучаться до них, пока они на орбите, может они тут действительно ещё появятся и Трещотке как-то удастся их увидеть и попытаться так передать моё послание.
Конечно, из этого может ничего и не получиться. Но кто не рискует, тот… в моём случае либо умирает, либо становится орудием в руках чокнутого сверхсущества.
И вот мы, кажется, наконец обо всём договорились. Трещотка всячески постарался продемонстрировать, что с огромным энтузиазмом выполнит мою просьбу и передаст всю нужную информацию моим спутникам. Кажется, для него это настоящее приключение. Осталось сделать так, чтобы малыш мог незаметно выбраться из этих комнат и прокрасться туда, где его ментальные сигналы не будут глушиться.
Ну и раз такое дело, пожалуй, мне тоже не помешает ещё раз попробовать сбежать, или хотя бы выбраться куда-то на открытую местность, чтобы снова попытаться докричаться до Са-арда, или Шоа-дара. А вдруг получится?
Ну а если нет, то хотя бы отвлеку внимание от Трещотки.
Объяснив другу свои намерения, я осторожно подхожу к двери. Днём она была открыта. Надеюсь, её так никто и не закрывал.
Потрогав, убеждаюсь, что так и есть.
− Я пойду первая. А ты спустя некоторое время, − присев на корточки, шёпотом говорю Трещотке. – И будь осторожен, хорошо? Не попадайся никому на глаза. Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности. Уходи, даже если меня поймают. Если бы я могла выбраться с этой планеты, я бы тебя с собой забрала. Но… меня, скорее всего, убьют на рассвете, и защитить тебя будет совершенно некому. Поэтому береги себя, малыш.
− Ур-р-р, − жалобно утыкается он головой мне в живот. Всеми силами транслируя мне тепло, привязанность и что-то очень похожее на попытку ободрить.
− И я тебя тоже уже успела полюбить, − шмыгаю носом, крепко обнимая малыша. – Ты мой самый лучший друг во всех вселенных.
Как бы ни было страшно выходить за пределы этих комнат, как бы ни пугала меня перспектива новой встречи с Хаманой, время не ждёт. Ночь тут наверняка не бесконечная. Приходится приступать к выполнению своих безумных планов.
Сделав глубокий вдох, шумно выдыхаю и решительно толкаю дверь.
За дверью вижу просторное круглое помещение с множеством таких же дверей, расположенных полукругом. Напротив таким же полукругом расположены арки, выходящие на круглые балкончики. А в центре комнаты возвышается что-то наподобие цилиндрической открытой кабинки с ажурными полупрозрачными стенками. Может, это лифт такой?
Однако стоит мне сделать шаг в его направлении, как в одной из арок появляется высоченный имар. Как я уже поняла из мысленного общения с Трещоткой, это представитель воинской касты. А значит, скорее всего, мой стражник.
Я ускоряюсь, надеясь успеть заскочить в кабинку. Но он взмахивает крыльями и в мгновение ока оказывается передо мной, перекрывая дорогу.
Бросаюсь в другую сторону, чудом поднырнув под раскинутыми лапищами, но на моём пути вдруг возникает ещё один имар, невесть откуда взявшийся. Они воинственно стрекочут мне что-то, явно намекая, что я должна вернуться в комнату.
Но мне пока никак нельзя. Надо отвлечь их, чтобы хотя бы Трещотка выбрался.
Так что, издав безумный боевой клич, я принимаюсь, как сумасшедшая, носиться по помещению, периодически пытаясь то на балконы выбежать, то в кабинки забраться, то в других комнатах спрятаться.