Читать интересную книгу Колыма - Том Роб Смит

Город пребывал в весьма странном положении — боевые действия в полном смысле слова не велись, но и нормальной жизнь на улицах тоже назвать было нельзя. Мир и война сосуществовали одновременно, иногда на расстоянии нескольких шагов. Зоя могла находиться где угодно. Лев захватил с собой две фотографии, на одной из которых была Зоя: это был семейный портрет, сделанный совсем недавно. На нем она выглядела несчастной и подавленной, позеленевшей от ненависти. Второй же снимок был сделан в момент ареста Фраерши. Правда, бывшая жена священника изменилась практически до неузнаваемости. Карой показывал их прохожим, и никто не отказал в помощи. Без сомнения, многие семьи занимались тем же самым, разыскивая пропавших родственников. Но люди возвращали им обе фотографии, с извиняющимся видом пожимая плечами.

Вскоре они оказались на узкой улочке, которую беспорядки обошли стороной. Утро уже давно вступило в свои права, и здесь работало небольшое кафе. Посетители потягивали кофе с таким видом, словно вокруг не происходило ничего необычного. Единственным свидетельством того, что привычное течение повседневной жизни все-таки нарушено, стала груда листовок в сточной канаве. Лев наклонился и поднял тонкий листок бумаги, отряхнув его от грязи. Сверху красовалась эмблема — православное распятие. Ниже шел текст, написанный по-венгерски, но он узнал имя: Никита Сергеевич Хрущев. Это была работа Фраерши. Обрадовавшись тому, что предположение о ее присутствии в городе подтвердилось, он показал листовку Карою.

А тот застыл столбом, глядя куда-то вдаль. Лев проследил за его взглядом до конца улицы, которая выходила на небольшую площадь. На ней высилось одно-единственное дерево, начисто лишенное листьев. Солнце заливало площадь ярким светом, тогда как они стояли в тени. Когда глаза его привыкли к контрастному освещению, Лев зацепился взглядом за ствол дерева. Почему-то ему показалось, что тот раскачивается.

Карой сорвался с места и побежал. Лев и Раиса бросились за ним вдогонку, чем привлекли внимание завсегдатаев кафе. Добежав до конца улицы и оказавшись на краю круга солнечного света, они остановились. С самой толстой ветки дерева головой вниз свисало тело мужчины. Лодыжки его были связаны веревочной петлей, а руки свободно раскачивались на ветру, подобно зловещему колдовскому маятнику. Под телом был разведен костер. Волосы на голове сгорели, кожа обуглилась, и распознать черты лица было уже невозможно. Он был раздет до пояса, и то, что на нем оставили брюки, выглядело актом целомудрия, несовместимым с чудовищной жестокостью убийства. Огонь обжег ему плечи и грудь. Судя по нетронутой коже, он был еще очень молод. Его одежда — китель, рубашка и кепи — лежали в костре и превратились в пепел. Его сожгли на огне, разведенном из его собственной формы. Лев вдруг отчетливо услышал голос Фраерши, словно она шептала ему на ухо: «То же самое они сделают и с тобой».

Этот человек был сотрудником УГБ.

Лев обернулся и увидел, как Карой вцепился обеими руками себе в волосы, словно те кишели вшами, и бормотал:

— Нет…

Карой придвинулся ближе и протянул руку, чтобы коснуться обугленного тела, но тут же отдернул ее, словно обжегшись, и стал ходить вокруг трупа кругами.

— Нет, это не он… — Он повернулся ко Льву. — Откуда мне знать, что это — не мой сын?

Он упал на колени и повалился в костер. Взметнулись хлопья остывшего пепла. Вокруг них собралась толпа, наблюдая за происходящим. Лев обвел взглядом лица людей — на них читалась холодная враждебность и гнев оттого, что кто-то посмел скорбеть об убитом враге, сомневаясь в справедливости их кары. Лев присел на корточки рядом с Кароем и обнял его за плечи.

— Нам нужно идти.

— Ведь я его отец. Я ведь должен узнать собственного сына?

— Это не ваш сын. Ваш сын жив. Мы найдем его. А сейчас нам надо идти.

— Да-да, он жив. Жив! Правда?

Лев помог Карою подняться на ноги. Но толпа не желала расступаться перед ними, чтобы позволить им уйти.

Лев заметил, как Раиса опустила руку на пояс брюк, поближе к рукоятке пистолета. Она была права. Им грозила опасность. Из толпы раздались гневные голоса — у одного из мужчин на шее висел патронташ с толстыми, как сосиски, патронами. Не вытирая слезы с глаз, Карой вынул из кармана фотографии Зои и Фраерши. Увидев снимки, мужчина с патронташем расслабился и обнял Кароя за плечи. Несколько минут они о чем-то разговаривали. Толпа начала рассеиваться. Когда все разошлись, Карой прошептал, обращаясь ко Льву и Раисе:

— Ваша дочь только что спасла нам жизнь.

— Этот человек видел ее?

— Она сражалась неподалеку от кинотеатра «Корвин».

— Что еще он сказал?

Карой помолчал.

— Что вы должны ею гордиться. Она убила много русских.

Тот же день

Приближающийся советский бронетранспортер посеял в толпе такую панику, словно в самой гуще ее разорвался снаряд. Горожане бросились врассыпную, пытаясь как можно быстрее убраться с улицы. Раиса бежала изо всех сил в окружении мужчин, женщин и детей, которые то отставали, то вырывались вперед. Пожилой мужчина упал. Какая-то женщина попыталась помочь ему, ухватив его за пальто и стараясь оттащить с дороги. В бронетранспортере мужчину или не заметили, или им было все равно, и они собрались переехать обоих, словно те были мелкими камешками под ногами. Раиса бросилась назад и едва успела оттащить мужчину в сторону, когда мимо прогрохотал БТР, — его гусеницы прошли так близко от лица Раисы, что она ощутила дуновение холодного ветра, поднятого ими.

Раиса окинула улицу быстрым взором — ни Льва, ни Кароя нигде не было видно, но они наверняка должны находиться где-то поблизости. Воспользовавшись суматохой и замешательством, воцарившимися после появления бронетранспортера, она свернула в переулок — первый попавшийся — и бежала по нему до тех пор, пока не выбилась из сил. Переводя дыхание, Раиса прислушалась. Итак, от Льва она оторвалась, и теперь можно самой приступить к поискам Зои.

Эта мысль пришла ей в голову еще в Москве, как только она узнала о том, что Зоя осталась жива. Девочка была согласна жить с ней, она сама говорила об этом. А вот Лев в эту картину не вписывался никоим образом, и Раиса не представляла, что должно было случиться за прошедшие шесть месяцев, чтобы Зоя передумала. Если уж на то пошло, то ее уверенность в этом могла только окрепнуть. Пока они ехали на поезде в Венгрию, Раиса лишний раз убедилась в том, что права, глядя, как Карой шушукается со Львом: два бывших агента, подозревающих друг друга в чем угодно, но связанных воедино невидимой принадлежностью к секретной службе. Зоя спросит: «Двух агентов КГБ прислали, чтобы спасти меня?» — повернется и уйдет, даже не удостоив их ответом. Они совершенно не понимали, что она за человек, а вот Фраерша, без сомнения, тонко сыграла на чувствах девочки-подростка, наверняка сделав вид, будто сопереживает ее одиночеству и неприкаянности.

Раиса сомневалась, что Лев догадается о том, что она потерялась намеренно. Карой, скорее всего, поймет ее мотивы, а вот Лев будет упрямо все отрицать. И это давало ей некоторый запас времени. Карой снабдил их картами города, отметив на них свою квартиру как раз на тот случай, если им придется разлучиться. По расчетам Раисы, сейчас она находилась где-то в районе улицы Штали. Значит, отсюда надо двигаться строго на юг, по возможности избегая наиболее очевидных маршрутов, в сторону кинотеатра «Корвин», где в последний раз видели Зою.

Очень осторожно сверяясь с картой так, чтобы это не бросалось в глаза, она добралась до улицы Уллой. В этом квартале прошли ожесточенные бои: на булыжной мостовой повсюду валялись снарядные гильзы. Несмотря на впечатляющие размеры улицы, прохожих было совсем мало — Раиса увидела лишь несколько фигур, быстро перебегавших между домами, а в остальном на некогда шумной магистрали царила сверхъестественная, жутковатая тишина. Держась поближе к стенам домов, она подобрала с земли обломок кирпича, в любую секунду готовая нырнуть в дверной проем или разбить стекло, чтобы укрыться в помещении при малейшей опасности. Сжимая в руке кирпич, она вдруг почувствовала, что низ его отсырел. В растерянности опустив глаза, Раиса заметила, что улица по всей ширине покрыта слизью и жидкой грязью.

Мало того, от одного тротуара до другого простирались погонные метры дорогущего шелка, пропитавшегося чем-то наподобие мыльной пены. Что бы это значило? Раиса неуверенно шагнула вперед, поскользнулась и едва не упала — туфли на гладкой подошве не держали ее, так что идти приходилось, держась одной рукой за стену. Ей даже показалось, что сработала какая-то тревожная сигнализация, потому что в следующий миг из окна над головой раздался предупреждающий крик. Подняв голову, она увидела в окнах верхних этажей и на крышах вооруженных людей. И тут за спиной у нее раздался металлический рык, а земля под ногами задрожала. Раиса обернулась. На улицу из-за угла выехал танк, развернулся на одном месте, осматривая окрестности, и покатил в ее сторону, ныряя на неровностях дороги и быстро набирая скорость. Люди в окнах и на крышах тут же попрятались, и Раиса поняла, что угодила в западню.