Читать интересную книгу Черный археолог из будущего. Дикое Поле - Анатолий Спесивцев

Кузнец работал, судя по саже, сделавшей его похожим на негра, давно. На появление в кузнеце постороннего лица он отреагировал, как всегда, с замедлением. Сначала доделал какую-то свою работу, показавшуюся Аркадию лемехом для плуга, потом, не спеша, подошёл к гостю и протянул руку для рукопожатия. Попаданец без страха сунул кисть в эти тиски. Знал, что Дмитрий, при невероятной физической силе, человек деликатный, жмёт руки осторожно.

Незадолго до похода на Темрюк Аркадий рассказал Чёрному о пуле со свинцовой головкой и хвостовым оперением из железа. Он даже из щепки и воска соорудил её модель, объяснил Чёрному важность того, что бы оперение было чуть меньшего диаметра. Тогда можно было не бояться повреждения ствола железными крылышками хвоста. По предварительным расчётам такая пуля и из гладкоствольного ружья должна была лететь много дальше шаровидной. Зная о неспешности кузнеца, он не рассчитывал особо на исполнение заказа, но… а вдруг?

Аркадий уже жалел, что заявился сюда сейчас. Брюхо, проснувшись после похмелки, требовало немедленного наполнения, а торопить Чёрного не было смысла. Давно было известно, что он действует только на своей, замедленной скорости. Если не доводить Дмитрия до выпадения в состояние берсерка. Попаданцу рассказывали, что тогда кузнец очень ускоряется и быстро уничтожает всех обидчиков, не трогая при этом посторонних людей. Но злить Чёрного Аркадий не собирался, а в обыденной жизни Дмитрий был ну оч-чень медлительным.

Не говоря ни слова, кузнец подошёл к стеллажу, сделанному по совету попаданца, взял там мешочек из дерюги и молча подал его Аркадию. Он быстро распустил завязки и вытащил оттуда, сделав при этом пару шагов ко входу, где была лучшая видимость, остроносую пулю с четырьмя крылышками на хвосте. Ему доводилось видеть такие в журналах, и кузнец семнадцатого века сумел с приличным приближением соорудить нечто подобное.

— Испытал. Летят в три раза дальше обычных, — ответил на не высказанный вопрос Дмитрий.

— Цена?

— Как договаривались. Тебе по десять штук в месяц бесплатно, а другим буду продавать по десять акча за штуку.

«Ого! Дорогенько будет стоить снайперский выстрел. Вряд ли многие захотят стрелять серебром. Хотя, наше казачьё так много пропивает и так любит всё военное, что если организовать умную рекламную компанию, то хорошие стрелки будут брать и настолько дорогие боеприпасы. Тем более, часть пуль, наверное, можно будет использовать многократно. Главное: не мазать и иметь возможность после боя потрошить вражеские трупы. Последнее, думается, никого здесь не смутит».

Тем временем…

Европа и Азия, июль 1637 года от р.х

Османские войска под Багдадом продолжали испытывать трудности, несмотря на то, что были объективно сильнее персидской армии. Большой победы или взятия этого великого города султану добиться не удавалось. И вести с Северного Причерноморья добавляли плохого настроения и без того крутому Мураду. Сообщения о взятии казаками Темрюка и разгроме флота переполнили изначально небольшую чашу его терпения. Великий визирь Байрам-паша последовал на тот свет с небольшим промежутком вслед за своим предшественником, Мехмед-пашой. На сомнительно привлекательное место великого визиря взобрался Таятоглу Мехмед-паша. С подачи, конечно же, несравненной и неувядаемой Кёслем-султан, матери султана.

Волна казней прокатилась и по войску, осаждавшему Багдад. Посажениями на кол, четвертованиями и сдираниями с живого кожи, наконец, простыми отрубаниями голов в огромном количестве, Мурад хотел взбодрить войско, принудить его к решительным действиям. Однако массовые казни помогали в войне с персами плохо. Если помогали вообще.

В полевой войне, протекавшей одновременно с осадой, османам очень не хватало многочисленной и скорострельной татарской конницы. Султан, несмотря на славу пьяницы, бывший последовательным и решительным правителем, и это прекрасно понимал. Настроения ему это понимание не улучшало. Частично его неудовольствие и ярость выплеснулись даже в письмах к матери, где он опять поднял вопрос о противоестественном для Османской империи существовании живого брата правящего султана. И в очередной раз потребовал смерти для Ибрагима.

По Стамбулу пошли упорные слухи, что советники султана склоняют повелителя правоверных не только к казни брата, но и к заточению матери. И Мурад уже дал предварительное согласие. Естественно, подобные вести были донесены валиде-ханум Кёслем-султан без малейшей задержки. Прожжённая интриганка не могла не прислушаться к ТАКОЙ новости, слишком уж тяжёлые последствия грозили фактической правительнице Османской империи последних десятилетий. Простые же размышления были не в стиле Кёслем-султан. Она немедленно начала действовать, желая упредить опасный для себя поворот событий. Под Багдад отправился гонец. Почти на два года раньше, чем в реальной истории.

Признаки ослабления империи из-за внутренних дрязг подарили очередную надежду придавленным страшной тяжестью провинциям и народам. Заволновались курды, армяне, греки, сербы… Управлявшие провинциями и наблюдавшие за зависимыми царствами паши потребовали усиления гарнизонов или уменьшения податей. А почти вся армия продолжала торчать под стенами Багдада и сама нуждалась в подкреплениях. Даже в Стамбуле начались волнения среди бедноты и криминального дна. Те, кто был никем, возжаждали получить хотя бы что-то. Например: возможность пограбить богатые и не очень кварталы греков, армян, евреев. Огромную, подгнившую, но ещё мощную империю зримо затрясло.

Не было успокоения в Крыму. Крымский хан с помощью казаков Хмельницкого одержал несколько побед в сражениях с противниками, которых в последнее время возглавлял решительный Исмаил Гирей. Османская империя не смола послать на помощь своему ставленнику большее количество воинов, чем пришло с Хмельницким казаков. А побеждать при численном преимуществе противника турки давно разучились, если когда-либо умели.

Однако, безусловно, победив врагов в сражениях, Хмельницкий оказался в трудном положении. Не в силах победить врагов в открытом бою, Исмаил Гирей перешёл к партизанской тактике. Лёгкая, мобильная и скорострельная конница татар для этого подходила очень хорошо. Связывали Крымского хана и Хмельницкого и не взятые османские крепости на побережье. Казаки, не имея тяжёлой артиллерии, брали крепости хитростью или внезапным налётом. В сложившейся ситуации ни на то, ни, тем более на другое, рассчитывать не приходилось. Затворившиеся в крепостях турки были настороже. А на взятие подрывом стен необходимо огромное количество пороха. У казаков его столько не было. Да и не везде в Крыму возможны глубокие подкопы.

Хмельницкий многократно требовал у азовских атаманов поставки запугивающих ракет, но… своя рубашка ближе к телу. Ракеты, всё новые и новые их партии, были нужны самим донским казакам и их запорожским союзникам на Кавказе. Запорожцам, воевавшим в Крыму, их обещали. Когда-нибудь.

После перехода войны в партизанскую и малоосмысленно осадную казаки перестали получать трофеи, хотя количество тягостей и опасностей для них совсем не уменьшилось. Своей войну татар друг с другом они не считали и начали роптать. Для Хмельницкого запахло жаренным и он взбешенный рванул в Азов выяснять отношения.

Совсем плохо складывалось положения для местного православного люда в Малороссии. Уход на юг большей части запорожцев, резкое ослабление татарской опасности, развязали панским холуям руки. Ограбление людей панами и подпанками, еврейскими ростовщиками и арендаторами, приняло вопиющие формы и размеры. Хлопы не выдерживали издевательств и поднимали десятки разрозненных, заранее обречённых на поражение восстаний, подавлявшихся с беспощадной жестокостью. Кровь на Малороссии полилась похлеще, чем во время татарских набегов. Все кто мог, бежали от преследований на юг, в вольные запорожские и донские земли. Многих вылавливали и жестоко казнили панские отряды, но тысячи прорывались сквозь все заслоны.

Среди казаков не пошедших на Кавказ или Крым настроения были близки к бунту. Беженцы прибежавшие на Сечь рассказывали ужасные новости о зверствах творимых в Малороссии панами и их пособниками. Особенно лютовали предатели, недавно перешедшие в католичество или униатство, выслуживались перед хозяевами. Или, как Ярёма Вишневецкий, ставивший себя на один уровень с королями, выказывали рвение в служении богу так, как его научили иезуиты.

Станислав Конецпольский собирался пройтись железной, очистительной метлой и по запорожским землям, но многочисленные крестьянские бунты на Правобережье Днепра не позволили ему это сделать. Со всех сторон приходили сообщения о жутчайшими способами замученных панах, их управителях, евреях-арендаторах и раввинах. Приходилось то и дело посылать на усмирение быдла военные отряды. Да и реестровая старшина становилась всё менее и менее надёжной. Отказывалась перейти в истинную, католическую веру, держась схизматической ереси. Требовала выплаты реестровых, которых, в данном случае, никто давать им не собирался. Какой король будет платить, если можно этого избежать?