Пришлось смириться. Когда я, оттершись от слизи и переодевшись, вышел из ванной комнаты, Дарианна уже сидела за накрытым столом. Слуг девушка отпустила, мы были в покоях одни. Она подала мне бокал вина:
— Выпей, дорогой. За нас.
— За нас, — эхом отозвался я, салютуя бокалом.
— Скажи мне, Рик, только честно, спросила принцесса, подкладывая мне в тарелку мяса, — я не кажусь тебе излишне… жесткой или безжалостной? Или, может быть, лживой?
Я замялся, не зная, что ответить. С одной стороны, конечно, я заметил, как изменилась Дарианна, когда решила бороться за власть. А уж о случае с Галианной я и вообще не знал, что думать. С другой стороны, я понимал, что политика не делается в белых перчатках. И признавал мужество, самоотверженность принцессы.
— Да, так я и знала, — вздохнула девушка, — ты считаешь меня бессердечным чудовищем…
— Что ты, милая! Ну, какое же ты чудовище? Ты — моя прекрасная, умная и славная флори.
— Ты правда так думаешь? — личико Дарианны осветилось очаровательной улыбкой. — Спасибо тебе. Но если вдруг мои поступки все же вызовут у тебя другие мысли, помни, Рик: я делаю это ради своего народа. Ради империи… И ради нас с тобой, — совсем тихо добавила она.
Вилка с наколотым на нее аппетитным куском ветчины застыла в воздухе, я же уставился на принцессу, пораженный ее откровенностью.
— Ты любишь меня? — спросила она.
— Да! — выпалил я, и задери меня Хайнира, если при этом я хоть капельку лукавил!
— Я тоже люблю тебя, Рик, — глядя мне прямо в глаза, вымолвила Дарианна, — но сейчас не время любви. Сейчас — время войны. Войны за наше с тобой будущее. И мы должны выстоять. Чтобы быть вместе всю жизнь. Ты поможешь мне?
— Помогу.
— Тогда… — вздохнула девушка, — нам снова нужно идти в тронный зал. Копыл ждет нас.
В зале Дарианна уселась на трон, я же опять занял место по правую руку от нее. Принцесса кивнула Вадиусу, тот громко хлопнул в ладоши, дверь распахнулась, пропуская гвардейцев, которые вели принца Келдина. Его высочество выглядел, прямо скажем, не авантажно. Плохо прочесанные космы, некогда бывшие ухоженными локонами, обрамляли бледное испуганное лицо. Помятый костюм из голубого шелка мешком свисал с похудевшего тельца. Заливаясь слезами и спотыкаясь на каждом шагу, принц медленно брел по ковровой дорожке. Дарианна оглядела брата с плохо скрываемым отвращением и холодно произнесла:
— Здравствуй.
— Дари, — жалобно прохныкал Келдин, — почему меня держат под арестом?
— Скажи спасибо, что во дворце, а не в Счастливом местечке, — отрезала принцесса.
— Но за что?! — взвыл его высочество.
— За что? Ну, давай посчитаем. Предательство собственной семьи, преступный сговор с врагом империи чародеем Вериллием Фламиером, развал страны… достаточно или продолжим? Ты все еще удивляешься, что я приказала взять тебя под арест, Кел?
— Но это незаконно!
— Вспомнил про закон… Можешь добиваться справедливости, но учти: маги, армия и народ на моей стороне. — Принцесса выдержала эффектную паузу, затем, словно размышляя вслух, добавила: — Или все же отправить его в Счастливое местечко?…
— Только не это, Дари! — завизжал Келдин, рухнув на колени. — Только не тюрьма!
Размазывая по щекам слезы вперемешку с краской, он пополз к ступенькам трона, совершенно по-бабьи причитая:
— Не нужно, не нужно, я не виноват, он заставил меня! Я не хотел! Рик, сладкий мой, скажи ей хоть ты! Я не хочу в Счастливое местечко!
Брезгливо наблюдая за мучениями Келдина, я думал: а сильна Дарианна! Только сегодня села на трон, и вот уже второй человек падает перед ней на колени. Ее брат между тем добрался до ступеней и принялся на четвереньках карабкаться вверх, порываясь облобызать туфлю принцессы.
— Вот ведь забавно! — весело удивилась ее высочество, проворно отдергивая изящную ножку, — мы рождены одной матерью и от одного отца! Встань уже, Кел. Ты согласен отказаться от регентства?
— Да! — захлебнулся принц.
— Тогда подпишите вот здесь, ваше высочество, — Копыл почтительно, словно и не присутствовал только что при унизительной сцене, поднес Келдину свиток и перо.
Принц, не читая бумаги, дрожащей рукой поставил свою подпись.
— Увести, — бросила Дарианна.
— Подожди, сестра! Что со мной теперь будет?
Девушка усмехнулась:
— Можешь считать, что ты счастливо избежал Счастливого местечка, прости за каламбур. Пока посидишь под арестом в своих покоях, а потом я подумаю, что с тобой делать. Возможно, отправлю в какую-нибудь отдаленную провинцию. Или женю на августейшей особе из сопредельного государства. Для укрепления политических связей…
Последнее предположение повергло изысканного в еще больший шок, чем угроза тюрьмы. Он закатил глаза и вознамерился упасть в обморок.
— Успокойся, я пошутила, — сжалилась Дарианна, — кто за тебя выйдет?
— За что ты с ним так? — спросил я, когда Келдина вывели из зала.
— Извини, что заставила тебя слушать все это, — принцесса выглядела смущенной и виноватой. — Не удержалась от маленького спектакля. Старые детские обиды. Он всегда ненавидел меня, делал мелкие пакости. А когда вокруг никого не было, называл уродиной… Я пойду спать, Рик! Ужасно устала. И ты иди отдохни.
Наблюдая за девушкой, весело сбегавшей со ступенек, я подумал: нет, дело тут вовсе не в старых обидах. И представление это не было спонтанным. Напротив, каждое слово, каждую интонацию Дарианна тщательно продумала. Зная слабый характер, глупость и трусость своего брата, она сделала все, чтобы сломить его, не дала опомниться и заставила отказаться от регентства. К чему такие сложности, спросите вы? Ведь можно было и вправду посадить Келдина в Счастливое местечко? Или даже убить? Можно. Если бы не одна маленькая деталь: лозунг, который выкрикивала толпа. Справедливость. От Дарианны, невинно пострадавшей, но сумевшей выжить, имевшей в глазах народа ореол мученицы, ждали справедливости и законности. Ее высочество берегла свое политическое реноме. Если бы Келдин не отказался от регентства добровольно (или по крайней мере сохраняя видимость доброй воли), законная процедура могла растянуться на несколько дней. А их у нас не было. Так что я ничуть не осуждал принцессу: жестокая реальность требует жестоких поступков.
Не успели мы дойти до двери, как Вадиус проскрипел:
— А это еще что, спаси меня Луг?!
Чародей подошел к балконной двери и сквозь витраж что-то высматривал в вечерних сумерках. Снаружи доносился непонятный шум. Я присмотрелся: о цветное стекло билась крупная птица. Ястреб. Со странным упорством он снова и снова всем телом ударялся в витраж, издавая хриплый клекот.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});