Молодой рыцарь изображать из себя светскую жеманницу не стал. Принял дары и даже от щедрот разрешил своей дружине полакомиться немного. Внимательно выслушал беды крестьян и потом ответил, что подумает - возможно, и примет деревню под своё покровительство да разрешит ото всяких бед.
И вот теперь, на сельской околице он нежился этим мягким и вкрадчивым вечером, а в ожидании оного рассказал с любопытством окружившей его ребятне душераздирающую историю…
За ближними, покосившимися и чёрными хатами послышались голоса, а потом к сиру рыцарю и молчаливой кошкой отирающейся подле него эльфке приблизились вызванные им из села староста, знахарка и коновал.
Щуплый гоблин, которого за хитрость и изворотливость единогласно избрали сельским старшиной, подозрительно покосился на перворождённую и уважительно поклонился их милости в ноги - чуть ли не до мягкой деревенской пыли.
На травницу сир рыцарь взглянул куда более пристально - женщины троллей оказывались куда более миловидными, нежели их сильная половина, тут Хэлль против воли даже легонько заволновалась. Но первоначальное впечатление рассеивалось тотчас же, едва стоило тролльке открыть рот. Впечатляющие клычки, коих не постеснялся бы и щёголь-вампир, а пуще того больше схожий на скрип немазанной телеги голос, живо повергли бы в незамедлительное бегство одержимого самой буйной страстью сластолюбца.
- Большая честь для нас, ваша милость, - знахарка передёрнулась от одного только близкого соседства с эльфкой. - Только, что ж вы такие страсти-то про Светлых дитям на ночь рассказываете?
- Чтоб правду знали. И при случае не колебались, если придётся святому отцу в сердце кол осиновый забить - иначе, не приведи Госпожа, поднимется такой из могилы да всю деревню во Свет утащит… - против такого довода молодого рыцаря никто возразить не смог.
Пришедшие зябко передёрнулись и точно так же, как и их ребятня, сотворили над собою отгоняющий Свет знак.
Орк-коновал весьма недурственно благоухал перегнанным из дёгтя и светящейся слизи элем, но держался почти ровно - видать, для храбрости он изрядно принял на грудь. Но без чрезмерности, не больше ведра. Хоть временами он покрывался хмельной рябью и слегка раздваивался лунной тенью, да вроде бы, подкачать был не должен.
- Ну что ж, пошли, - ухмыльнулся сир рыцарь и направился в нужную сторону, немного неловко чувствуя себя без привычной тяжести доспехов - да ведь, негоже носить железо каждый день. Опять же, перед подлым людом показать себя следовало не трусом…
- Погодите, ваша милость! - из разбавленных серым туманом потёмок загудел голос, и следом оттуда вынырнул распаренный от работы гном.
Хотя от потного и тяжело дышащего бородача немилосердно несло дымом и железом, но тот коротко поклонился как ни в чём ни бывало и протянул завёрнутую в тряпицу работу. На этот диковинный заказ металл собирали в складчину. Шутка ли, четыре пригоршни серебряных монет пошло на поковки - но временно занявший сельскую кузню гном таки управился быстро. А значит, работы на сегодня сиру рыцарю только прибавится.
Рука молодого человека нетерпеливо откинула ветхую ткань - и в свете любопытно поднявшейся над лесом луны блеснули серебром четыре ещё горячие подковы. Поочерёдно рыцарь брал каждую, поднимал и пристально рассматривал на фоне ночного светила. Хоть цветом немного и отличались от того, но вроде должны подойти.
- Меди многовато… - заметил он, когда все четыре гномьи поковки просияли лунным мерцанием и теперь лежали на ладони, искрясь собственным, колдовским зачарованным светом - хотя сам рыцарь даже себе не смог бы объяснить, что и как он сделал.
В ответ бородач поскрёб могучую грудь где-то под бородищей и смущённо заметил - да, чуток золота или митрила добавить в серебро было бы лучше. Только, где их взять в здешней-то глухомани?
- Погоди, дай срок - будет у нас и золото, и каменья самоцветные, и даже твой митрил, - судя по ухмылке, сир рыцарь оказался работой своего кузнеца всё же доволен. А потому на сердце у окружающих немного отлегло.
Отдав распоряжение, чтоб оставшаяся охранять деревню часть дружины не перепилась до эльфячьего поноса, молодой человек кивком отпустил гнома. Сомнительная честь тащить четыре сияющих даже сквозь холстину тяжеленных подковы досталась Хэлль - но она не роптала. Вчера луна была ещё чуть-чуть, самую малость на ущербе. Зато сегодня… о-о, сегодня самая что ни на есть колдовская ночь, когда всё возможно и нет ничего невозможного. Полнолуние, и не зря говорят легенды, что раз в сто лет именно в такую зачарованную ночь цветёт папоротник в Проклятом Урочище.
Первым делом рыцарь положил себе разобраться с мельницей. Ведь негоже, дабы кто-то на его земле отлынивал от работы, да ещё и не платил при том дань!…
В самом деле, населяющие весьма старую и по той причине заброшенную мельницу под запрудой черти совсем отбились от рук. Сиру рыцарю даже пришлось пару раз приложить тяжёлым, закованным в честную сталь рыцарским кулаком в оскаленные морды с коротенькими потешными рожками над ними. Ясное дело, сразу уважение обозначилось - тяжёлую длань хоть и не любят, но уважают. Куда ж тут деться?
- Вот скажи - ты умный или дурак? - с усталым вздохом сир рыцарь опустился на колченогую лавку возле грязного стола.
Не скрипело за стеной мельничное колесо, не журчала в нём весело вода, не крутились жернова. Зарос тиной и ряской мельничный пруд, и даже луна не отражалась в нём - то-то тоска для водяниц!
Судя по угрюмо настороженной харе самого плечистого из местных чертей, подвох тот в вопросе незваного гостя чуял, хоть и никак не мог сообразить, в чём он заключался.
- А ну тащи карты, мохнорылый! Трижды сыграем в дурня и выясним, умный ли ты, - распорядился сир рыцарь, и повеление его было незамедлительно исполнено.
Словно из-под земли объявилась засаленная колода, и сгрудившаяся на той стороне стола нечисть всех мастей и видов в открытую поддерживала всем кагалом своего поединщика. Зато и молодой рыцарь, не скрывая ухмылки, слышал взволнованное дыхание грудью ставших за его спиной своих… гм-м, людей.
Ясное дело - первую раздачу парень проиграл. Криво ухмылялись карты. Корчили рожи картинки и козыри, меняясь прямо на глазах и превращаясь в такую мелкую дрянь, что глаза бы на то не глядели.
- Ну-ну, - благодушно улыбнулся он, бросив разлохмаченные карты на стол и признавая на первый раз своё поражение.
Да вот только, озабоченное выражение никак не сходило с морды главного здесь чёрта. Морщился в сомнении пятачок, словно тому дали понюхать святого причастия, проскакивали меж рожек искорки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});