на земле. Внешне она оставалась невозмутимой, но в глазах читался немой крик. К трупу мужчины подлетели бабочки и начали кружить вокруг.
— Не ожидали, что мы придём? Прими же свою смерть за все деяния, ведьма! — продолжил солдат.
Она осмотрела их всех с презрением в глазах.
— Да. Я — ведьма. Даже не просто какая-то ведьма, а провидица. Будущее известно мне ещё задолго до того, как оно наступит, поэтому мы с мужем знали о вашем приходе. Вы настолько глупы, что не заметили отсутствия слуг? Мы выгнали их, боясь, что такие бессовестные нахалы причинят вред невинным, — спокойно проговорила она.
— За людей переживали? Не неси чепуху! Ведьмам человечность несвойственна, они не могут быть добрыми. Вы принесли столько страданий народу! — кричали солдаты.
— Человечность? Люди и сами её потеряли в погоне за своими амбициями и желаниями. Не вам судить меня, не вам говорить о том, на что я способна, а на что нет. Своим даром я помогла многим людям, спасала, лечила, меняла судьбы! А всё, что произошло в стране, не моих рук дело, вы сами довели себя до такого! — повысила голос женщина.
— Ха, а чего своему ребёнку не помогла? Её судьбу ты не видела? Почему не сказала ей, чтобы не лезла туда, где ей не место? Тогда бы и жили вместе ещё много лет, — бросил кто-то из толпы.
Лицо женщины-призрака отразило боль.
— Говорила. Я просила её отступить, забыть его, но она не слушала. Я рассказала ей всё, что увидела из её будущего. Она думала, что изменит свою судьбу, раз знает о ней всё, но… — по лицу потекла призрачная слеза. — Я могу видеть будущее других, я могу менять жизни других, но жизнь своих родных не смогла изменить. Судьба подарила мне этот чудесный дар, но он стал моим проклятьем, из-за которого я могу только смотреть на то, как умирают мои близкие, без возможности что-либо поменять. Видеть их смерть в видении, а потом и наяву… Ничего в этом мире не даётся бесплатно. Если жизнь тебе что-то подарила, то обязательно потребует расплату позже. Любой дар — проклятие…
— Хватит болтать, ведьма. Твой монолог никому неинтересен. Твои слова — бред! Схватить её! — приказал командир, но на их пути встала армия бабочек.
— Мои слова далеко не бред. Есть те, кто пожелал от жизни большего, а теперь расплачиваются… Я не собираюсь умирать от ваших рук, как это произошло в моем видении. Говорят, ведьм надо сжигать… Не утруждайтесь, пачкая руки моей кровью, я сама уйду из этого мира к мужу и дочке, а вы оставайтесь и страдайте, проживая жизнь, — закончила она и вернулась в дом.
В руке женщины появилась свеча, которую она бросила на пол, вызывая пожар. Пока огонь разгорался, та вернулась в комнату с книгами. Ту, что теперь находится у Ламоньеров, она обняла, а другую из библиотеки бросила в огонь, который вскоре перешёл на её платье.
Сара с Теодором с ужасом наблюдали за страданиями женщины-призрака, которая до последнего вздоха обнимала книгу, в которой описала свадьбу дочери. На улице солдаты кричали о том, что им пора уходить. Они договорились, что скажут о самоубийстве Паркуа. Так всё закончилось, вся семья баронов погибла. Несправедливо, жестоко, безнаказанно.
Брат с сестрой вышли на улицу, когда призрачный огонь охватил всю усадьбу. Сара не смогла сдержать слезы, а Теодор зло смотрел в спину уходящим солдатам. Через минуту всё исчезло: огонь, солдаты, труп отца семейства. Бабочки вернулись к своим бутонам. Только лишь хозяйка дома осталась. Она вышла на улицу к ребятам. Сейчас женщина смотрела именно на них, показывая, что готова к разговору, её представление, показывающее последние минуты жизни, подошло к концу. Теперь они знали, что произошло с семьёй Розы.
— Вы… Вы — Медея Паркуа? — осторожно начал Теодор.
Та улыбнулась и кивнула.
— Герцогиня Роза — Ваша дочь? — продолжила Сара.
— Розочка — моя драгоценная дочурка, — ответила она, улыбаясь ещё нежнее.
Голубые бабочки летали вокруг неё. Несмотря на дружелюбие Медеи ребята не могли решиться задать больше вопросов. Нынешняя ситуация отличалась от бесед с Розой, там они находились в видениях, а тут оставались в реальности.
— Неужели вы боитесь? Так храбро шли к видениям моей дочери, искали пути для раскрытия тайны её смерти, а сейчас испугались какой-то мёртвой ведьмы? Мы же уже виделись с вами, — женщина движением руки создала голубую бабочку.
— Бабочки… Не может быть… Неужели это были Вы? Они принадлежат не герцогине? — удивились брат с сестрой.
— Это была я. С детства любила этих крылатых созданий, а они отвечали мне взаимностью, вот после смерти и стала одной из них. А вы думали, только Роза вам помогает? Это далеко не так, дорогие мои. Все махинации с книгами, все действия бабочек — моих рук дело, — гордо заявила Медея.
— Вы помогали нам? — уточнила Сара.
— Да. И я, и Роза хотели помочь вам. Вы сначала думали, что дочь это делает для себя, но это не так. Вы же заметили, что её жизнь и ваша имеет что-то общее. Ваше предположение правдиво. Именно поэтому она начала всё это, чтобы с тобой, Сара, не произошло того, что случилось с ней, — объяснила женщина.
— Но почему герцогиня сразу не сказала, что жизнь сестры в опасности? — недоумевал Теодор.
— Ей не хватило сил на это. И мне не удавалось в образе бабочки всё рассказать. Только здесь я получила возможность вернуть свой облик. Место, где ведьма рассталась с жизнью, имеет прочную связь с её душой. В Рубиновой усадьбе вы в этом убедились. Роза показала вам то, чего сама не видела. В месте смерти ведьма особенно сильна, — женщина с тоской оглядела свой сгоревший дом.
— Но почему Вы можете появляться в реальности, а Ваша дочь нет? — спросил Теодор, пока Сара наблюдала за тоской матери Розы.
— Понимаете, я чуточку сильнее своей малышки, как ведьма. Я вижу будущее и могу о нём рассказать, могу действовать в настоящем, а Розочка такого не умеет. Она может показывать лишь прошлое, но даже её видения ей подвластны не на сто процентов, вы сами это уже поняли. Я не смогла передать ей достаточно способностей от себя… Если бы я её научила большему… — на последних словах Медея задрожала.
— Что с Вами? — заволновалась Сара, сделав шаг к женщине.
— Если бы я посмотрела в её будущее раньше, то вообще бы не дала ей пойти в тот день в сад Винсонтов, не дала бы ей встретиться с Вениамином… Тогда она бы не попала