(4) «История семьи Хоэгботтон». Этот документ, хотя и показался увлекательным мне лично, по меньшей мере представляется чем-то, что X мог читать ради дополнительных сведений для следующего текста, приведенного ниже под К 5. «История» была заткнута между матрасом и рамой кровати X. Есть вероятность, что он принадлежал предыдущему больному, занимавшему эту палату, мистеру М. Кодфену.
(5) «Клетка». Учитывая каракули X об авторстве этой рукописи, я также справился у секретаря Сирина. (Жаль, что я обнаружил эту приписку только по возвращении в больницу, поэтому мне пришлось возвращаться, чтобы еще раз воспользоваться телефоном коллеги.) На сей раз она подтвердила, что Сирин действительно написал этот рассказ, но выразила недоумение, как у X могли оказаться гранки, ведь сам рассказ увидит свет только через месяц в составе нового сборника Сирина. Она была очень обеспокоена и просила обязательно вернуть ей рукопись. Я сказал ей, что без вашего одобрения это невозможно. Что до личного знакомства в той или иной форме X и Сирина, его едва ли можно считать вероятным, скорее мы имеем дело, как говорится, с «худым и художником». Хотя наличие этого рассказа среди имущества X подтверждает одержимость X серошапками, я не уверен, чем еще может быть нам полезна «Клетка». То, — в каком свете выставил Сирин Хоэгботтона, показалось мне извращенным. Впрочем, я не поклонник произведений Сирина, хотя восхищаюсь его поэтическим сборником «Метаморфоза бабочек».
(6) «В часы после смерти». X вырвал этот рассказ Николаса Шпорлендера из номера «Горящих листьев» за прошлый месяц, художественного альманаха, столь любимого столь многими нашими патронами. Могу подтвердить, что страницы действительно взяты из нашего библиотечного экземпляра, но ни одна из них не осталась в палате X. Сначала мне хотелось бы обсудить эти отсутствующие страницы, поскольку они меня озадачили. Сравнив целый экземпляр «Горящих листьев» с разорванными, я обнаружил, что X скрылся с рекламой организованных суфражистками мастерских, статьей о происхождении театра водяных кукол, карикатурой на нынешнее Труффидианское Предстоятельство, коротким, экспериментальным (и совершенно неудобочитаемым) рассказом Сары Пчелобоки, озаглавленным «Постельные клопы и чепуха», и еще одной рекламой суфражистских мастерских. (Неукоснительно придерживаясь ваших инструкций, я не включил эти предметы, поскольку вы спрашивали именно и только о том, что оставил после себя X, а не о том, чего он не оставил, но в тот или иной день вырвал из какого-то печатного издания. Должен отметить, что из-за недостатка финансирования мы часто следуем букве инструкции: все, что отклоняется от нормы, помимо наших собственных заключенных, стоит денег.) Сами по себе «В часы после смерти» не проливают особого света на состояние психики X. Рассказ только указывает на тягу к смерти, которой следовало бы ожидать, найди мы труп X, а не отсутствие оного в его палате в то весьма интересное утро, когда я по наитию решил навестить X до назначенного часа.
(7) «Отпечатанные на машинке цифры». Эти сложенные и заткнутые в «Город святых и безумцев» страницы покрыты рядами цифр. Я попытал себя в любительской дешифровке того, что мне показалось кодом, хотя мы в МИПВБ, в сущности, не готовы к интерпретации зашифрованных материалов. (Как вы помните, в прошлом году мы лишились финансирования даже такой существенно необходимой штатной единицы, как бешенстволог; быть может, вы могли бы замолвить словечко перед Высоко-Печатником?) После ряда мудреных экспериментов я обнаружил, что каждая группа цифр обозначает страницу, абзац, строку и слово в книге X. Затем я, насколько смог, перевел часть рукописи, помня о настоятельности вашей просьбы прислать материалы для рассмотрения вашим дознавателем в Центральном архиве. Часть мною переведенного как будто не имеет смысла (быть может, потому, что в спешке я допустил ошибки), но последний абзац моего фрагмента значительно проясняет состояние психики X. Пациент как будто стремится провести параллель между серошапками и теми, кто его «захватил» и «держит» в Институте, иными словами, нами. Подобное хамское сравнение происходит из детской потребности в мести. Однако я уверен, у вашего эксперта возникнут собственные теории.
(8) «Амбрский глоссарий». Этот предмет, пришедший на имя X по почте за неделю до его исчезновения, представляет собой странное сочетание выдержек из подлинной «Ранней истории Амбры» Дункана Шрика и статей и вставок, добавленных самим X, причем они так перемешаны, что потребуется детальное сравнение текстов, чтобы определить объем внесенных X изменений. Этот анализ я оставляю в ваших умелых руках, поскольку на моих — такие любопытные дилеммы, как какое из отделений закрыть в связи с обрушением потолка: пуканьелогию или эксрементологию.
Факты в этом деле, мой дорогой Симпкин, остаются неизменными: X исчез, не оставив следов того, как он совершил этот подвиг, и никаких указаний на то, где мог бы искать себе убежища. Самая основательная подсказка — что он оставил нам свой любимый «Город святых и безумцев». Но мы определенно не продвинулись вперед в нашем дознании. (Некоторые остряки среди многострадального кухонного персонала, который на прошлой неделе прибег к браконьерству в близлежащем зоопарке на предмет провизии, заметили, что X забрал все ручки кроме одной, и пришли к выводу, что он, наверное, «сам себя отсюда выписал». На данный момент эта теория не хуже любой другой.) Поэтому как будто нет особого смысла указывать, что все его письменные тексты посвящены той или иной форме трансформации, — довольно распространенная проблема среди тех, кто желает распроститься со своим умопомешательством. Как только смогу купить новую ленту для пишущей машинки, я, разумеется, представлю Комитету полный доклад. Но пока «Странное дело X» (как его можно обозначить) остается открытым.
Искренне Ваш, Др. В.
P.S. Я написал, что блокнот, который я оставил у себя, пуст, и страницы в нем действительно чистые, но на внутренней стороне задней обложки я нашел нацарапанные слова: «Замилон», «конвергенция» и «зеленые огни на башнях». Интересно, может, подсказка в них? Но в этом контексте слова ничего для меня не значат.
P.S.S. Когда представится такая возможность, верните, пожалуйста, имущество X — для моей экспозиции.
ЗАПИСКИ X
Писатель, который никак не может написать свой шедевр… Слишком стар или просто не хватает мотивировки? Прочесть сперва «Портрет художника в старости» X.
Писатель в тюрьме. В тюрьме своего собственного сюжета. Как ему освободиться?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});