Ник спрыгнул с коня на подъездной дороге и пошел пешком. Соломон далеко не уйдет. Он приучен оставаться на месте и никогда не убегал. Как и женщина, приходившаяся ему женой. К тому же то, что Ник собирался сделать, не займет много времени.
Перешагивая через две ступени, он подошел к двери, и не обратив внимания на медный дверной молоток, застучал в дверь кулаком. Хруст бумаги в его кармане напомнил о письме Порции и еще сильнее разжег пылавший в Нике гнев. Если бы он закрыл глаза, то мысленно бы увидел этот изящный торопливый почерк. Он вспомнил все слова, запечатлевшиеся в его памяти.
«…Мередит пишет, что после возвращения в Оук-Ран она очень занята, принимая гостей, но ни один из них не внимателен к ней так, как некий сэр Хайрам Роулинс, который в ваше отсутствие часто развлекает ее прогулками и катанием на лошади. Мне приятно думать, хотя я и скучаю по ней, что она находится в приятном обществе…»
Приятное общество! Ха! Он-то знал, что у этого мерзавца на уме. Новобрачная, и никакого мужа поблизости. Роулинс взялся за старые шалости. Ник намеревался предупредить этого джентльмена, что на этот раз Мередит вышла замуж за мужчину совсем другого сорта. Такой мужчина не потерпит, чтобы кто-то другой посмел болтаться около юбок его жены.
Дверь открыла изможденная экономка, из-под белого чепца которой выбивались седые волосы. Визгливые вопли, которые могли принадлежать только маленьким детям, сразу же оглушили его.
Экономка быстрым взглядом окинула его дорогую, хотя и помятую одежду.
– Да, сэр. Чем могу быть вам полезной?
Он снял перчатки и ударил ими по ладони.
– Сэр Роулинс, пожалуйста.
В этот момент к воплям присоединился женский голос.
– Боже! Это новая гувернантка. Сюда, сэр. – Экономка пошла впереди него, так и не потрудившись спросить его имя или попросить его визитную карточку. Она просто махнула рукой на дверь гостиной и заспешила прочь, крикнув через плечо: – Сэр Роулинс сейчас к вам выйдет.
В ожидании Ник широкими шагами расхаживал по гостиной. Крики, раздававшиеся в другой стороне дома, замолкли, и он догадался, что экономка навела там порядок. Ник немного слышал о буйных детях Роулинса и что эта неуправляемая стая отпугивала потенциальных жен. Скверно. Этот неумелый отец пусть поищет других мест для удовлетворения своих потребностей и держит свои руки подальше от его жены.
– Лорд Брукшир, какой сюрприз. Я и не знал, что вы навещаете Мер… – Он запнулся, чтобы исправить ошибку, по его глазам было видно, что этот неожиданный визит насторожил его. – Леди Мередит.
Движения Ника были решительными и быстрыми, быстрота помогла ему ударить Роулинса кулаком прямо в лицо.
Роулинс ударился о пол с приятным для слуха звуком. Ник наклонился над ним, глубоко дыша от чувства удовлетворения. Роулинс поднял руку, защищая лицо, и с ужасом смотрел на него, явно потрясенный тем, что его ударили в его собственной гостиной. Очень не по-джентльменски. Но Ник не был джентльменом. Никогда не претендовал на это.
– Для тебя она леди Брукшир. И если я когда-нибудь услышу твое имя рядом с именем моей жены, я вернусь. – Он поднял палец. Роулинс вздрогнул. – И это… – Ник указал на кулак Роулинса, – мелочь по сравнению с тем, что я сделаю.
Натянув перчатки, он перешагнул через Роулинса. В дверях столпились слуги и, раскрыв рты, смотрели на лежавшего на ковре хозяина. Они мгновенно расступились и пропустили Ника.
Ему не стало легче. С некоей леди еще предстояло разобраться. Однако не сегодня. Может быть, никогда. Он не доверял себе, особенно когда был в таком настроении. У него сжималось сердце при мысли, как близко от него она находилась. Даже будучи в гневе от ее неприличного поведения в отношениях с Роулинсом, он не чувствовал уверенности, что сможет удержаться и не прикоснется к ней. И это, конечно, не гарантировало, что он сможет уехать от нее во второй раз. Их последнее прощание чуть не убило его. Ночи, проведенные без нее, были мукой. Только на это у него хватало решимости. Ник боялся, что растратил ее всю, когда так решительно оставил Мередит на ступенях Оук-Ран. Ее побледневшее лицо и широко раскрытые глаза, с таким осуждением смотревшие на него, все время преследовали его.
Он вскочил в седло и плотно сжал губы, чувствуя, как решимость снова наполняет его сердце. Тронув лошадь, он развернул ее в сторону Лондона.
Глава 25
Мередит, стоя на коленях, выкапывала сорняки, разросшиеся за время ее долгого отсутствия, и наслаждалась солнечными лучами, согревавшими ее непокрытую голову.
– Мередит! – привлек ее внимание голос тетушки Элеоноры.
Мередит подняла голову и отвела от лица выбившиеся пряди. К ней подбежала тетка, запыхавшаяся так, что не могла говорить.
Наконец ей удалось выговорить:
– Ник… здесь.
– Здесь? – Мередит поморщилась от взволнованного тона собственного голоса и тотчас же стала приводить в порядок волосы, заталкивая распустившиеся пряди в пучок на затылке.
– Нет, – пояснила тетушка Элеонора. – Кухарка покупала в деревне каплуна к ужину и увидела лорда Брукшира, проезжавшего по деревне. Видела, как он свернул на северную дорогу.
– Северную дорогу?
Женщины с тревогой переглянулись. Принимая во внимание ее недавнее письмо к Порции, Мередит догадывалась, куда он отправился и зачем.
Она в недоумении покачала головой, ей трудно было поверить, что он не поехал прямо в Оук-Ран, к ней, а решил искать встречи с сэром Хайрамом.
Даже когда она, отказываясь верить, в ужасе покачала головой, догадка тяжелым грузом легла на ее сердце, она знала, что не ошиблась. Почему она не подумала о возможности этого, когда ей в голову пришла эта идея? Неудача! А казалось, что это самый подходящий способ привлечь внимание Ника.
Она надеялась, что он будет вести себя как цивилизованный человек. Но, как оказалось, ожидала слишком многого. Несмотря на то что он не любил ее, она не сомневалась, что среди унаследованных им дурных качеств было и чувство собственника. Именно это убеждение и побудило ее принимать ухаживания сэра Хайрама эти последние несколько недель. Однако она совершенно не предвидела личного столкновения Ника с сэром Хайрамом. Она поощряла сэра Хайрама. В этом была ее вина. Если муж имел вопросы относительно ее отношений с сэром Хайрамом, то ему следовало задать их ей. Она не была слабоумной особой женского пола, чтобы не отвечать за свои поступки.
Стаскивая перчатки, Мередит бросилась к конюшне, ее сапожки громко стучали по земле. Надо признаться, что ее страх за сэра Хайрама весьма уступал чувству личного негодования. Жестоко с ее стороны, но тем не менее так оно и было.