Читать интересную книгу Дорогой чести - Владислав Глинка

Сергей Васильевич едва поспел принять в сторону, как мимо тенями промелькнули драгуны, за ними казаки. Услышал, как Родионов приказывал кому-то: «Зажигай сено-то! В темноте своих переколешь!» И уже рядом оказался едва различимый, приземистый, с низко надвинутой каской штабс-капитан Балк.

— Рижские драгуны, палаши вон! — раздался скрипучий голос.

Дружно лязгнула сталь, и Сергей Васильевич тоже выхватил свою теперь уже хорошо отпущенную шпагу.

— По проулку марш-марш! — подал вторую команду Балк.

Как он увидел в темноте этот проулок, бог знает, но через минуту стало светлее, где-то сзади загорались стоги сена.

И в этой атаке Непейцын никого не заколол, боясь задеть своих. А справа и слева от него скакали драгуны, рубя убегающих французских пехотинцев. Другие, спешившись, ломали плетни и, снова сев на коней, преследовали по садам продолжающих стрелять.

Когда старшие офицеры съехались посредине Гороватки, у часовни, расторопный капитан Галкин доложил, что пленных взято сорок человек, столько же убито, но много больше ушло в лес.

— Теперь надо скорей идти, — сказал Сергей Васильевич. — Которые в лес побежали, к Козьянам пробираться станут.

— Без проводника недалеко ночью уйдут, — уверил поручик.

— А наш-то не сбежал? — осведомился Буткевич.

— Зачем ему бежать? Вот как бугая своего получит, так и погонит его домой, в Жильцы.

— Напугаться выстрелов мог.

— Так я его берег, сряду в сторону отвел, как бой начался.

Снова все потонуло в кромешной тьме. Проехали деревеньку, то ли оставленную жителями, то ли затаившуюся. Даже собака ни одна не тявкнула. За околицей поручик просил остановиться.

— До Козьян осталось пять верст, — доложил он. — В любую минуту рискуем наехать на ихние ведеты…

— Но пуститься после того быстрей не сможем, — договорил Непейцын.

— Совершенно верно, Сергей Васильевич.

— Так что ж ты, душа, предлагаешь? — спросил Родионов.

— На полчаса тут остановиться, дождаться первого света. Без него посланные за реку в обход, на Полоцкую дорогу, никак туда не выйдут, и остальным по сей дороге ударить тоже будет затруднительно. Станислав сюда третьего дня ходил быка своего искать и рассказывает, чего на карте не видно, что Козьяны раскинуты по двум сторонам реки. На сей, с которой наступаем, собственно село с церковью, на той, слева, на пригорке, — барский двор, а прямо, за мостом, — разделенный дорогой выгон. На нем и встали лагерем французы. Сей выгон так велик, что ежели от поднятой тревоги проснутся, то вполне фронт выстроить сумеют…

— Ну что ж, добре, — кивнул Родионов. — Вы не против, Сергей Васильевич, ежели на Полоцкую дорогу я есаула Студянкина с двумя сотнями пошлю? Однако ему брод указать желательно…

— Брод будет за версту до моста, там, где проселок выйдет к реке, — ответил Паренсов. — Есаула вашего, господин полковник, в голову отряда поставьте, и Станислав ему место укажет.

— Ежели все по твоему сказу выйдет, то я тебе добрую саблю подарю, которую под Рассеватом от турки отбил, — посулил Родионов. — Эй! Передайте, чтоб есаул Студянкин ко мне ехал!

Не выезжая на поляну, за которой снова начинался лес, простояли около часу. Но вот небо чуть посветлело. Непейцын рассмотрел, что стрелки его часов приблизились к четырем.

— Что ж, господа, не пора ли? — спросил Родионов, отдавая вестовому трубку. — Теперь можно и на рысях… Так ты, Карпов, как за мост прорвемся, сряду бери влево и дорогу на второй мост перехвати на случаи, ежели Студянкина боем задержат.

— Лезь, Стах, нам теперь передовыми идти, — сказал Паренсов, выпрастывая ногу из стремени, и мельник проворно сел на коня за поручиком.

— Ну, помогай бог, — снял папаху полковник.

За Паренсовым пошли казаки Студянкина, за ними сотня Карпова, потом Непейцын с Буткевпчем перед Ямбургским эскадроном, рижские драгуны, Родионов с остальными донцами и, наконец, Ингерманландский эскадрон, составлявший резерв и конвой пленных.

Казаки ходко подавались вперед, отрываясь от драгун.

— Прибавь рыси! — крикнул Буткевич.

Вот впереди обозначился просвет, вот деревья и вовсе отступили от дороги. Когда выехали к речке, то увидели, что сотни Студянкина уже выбираются на тот берег, — средь кустов лозняка блестели мокрые конские крупы.

Вдруг впереди сухо защелкали пистолетные выстрелы. Французские ведеты встретили наших и метнулись к лагерю.

Казаки ходко подавались вперед.

— Палаши вон! — скомандовал Буткевич.

Слева замелькали сады, избы, вот миновали церковь, за казаками свернули на мост. Впереди открылись ряды палаток, около них суета полуодетых людей, лошади, дыбящиеся у коновязей.

— Ура-а! — ревели драгуны, врываясь на французский бивак.

Выстрелы, скрежет стали, крики, ругань. Кругом — драгунские каски и мелькающие вверх-вниз палаши. Кто-то в одном белье бежит под самой грудью коня. Вот и Непейцын рубанул француза в синем с желтой грудью мундире, вскинувшего пистолет. Что-то сорвало с него шляпу. И вдруг увидел себя заскакавшим в конец лагеря к пустым коновязям, у которых валялись попоны. Повернул Голубя и съехался с Буткевичем, который вкладывал в ножны палаш.

— Ну, Сергей Васильевич, — сказал майор, — как по нотам пьесу разыграли, чем немало одолжены поручику. Первый раз ученого штабиста вижу, чтоб огня не боялся, впереди всех скакал.

Подъехал штабс-капитан Балк:

— Я, каспадин полковник, половину эскадрон пустил вдогонки, чтобы дело довершать, — доложил он. — Карашо ударяли, не правда ль, Григорий Григорьевич, старый друк?

— Правда истинная, Карлуша, — подтвердил Буткевич. — Видел, как ты здорово крестил, когда трое разом на тебя наскочили.

— Чего же не поспевал помогайть? — смеялся Балк.

— Ты сам их управил. Но где шляпа ваша, Сергей Васильевич?

— Слетела. Ремень, видно, опустить забыл, — сказал Непейцын.

— Пусть оружие в кучу складывают, скоро считать станем, — приказал Буткевич своему вахмистру. — Поедемте, господа, к барскому дому, туда, сказывают, у них все запасы свезены.

Трофеи оказались свыше ожиданий. Испуганный интендант показывал офицерам приготовленное к вывозу. Поручик куда-то пропал, и Непейцыну приходилось переводить слова француза и записывать для донесения. В сараях вокруг усадебного двора хранилось больше тысячи ковриг печеного хлеба, сто бочек водки, пять тысяч четвертей муки и овса, в загоне за усадьбой мычало двести коров.

Во время обхода этих богатств на двор въехал Родионов и обратился к Сергею Васильевичу:

— Сказывают, шляпу вам прострелили, так я велел из вьюка свою запасную достать. Не побрезгайте, коль по мерке, — и протянул папаху с красным шлыком.

Непейцын сомневался, удобно ли надеть ее при армейском мундире.

— Благодарствуйте, господин полковник, но… — начал он.

— Какое еще «но»? Вам шляпу сбили, а мне коня любимого наповал. Ведь на французском сижу, замечаете? А хорош, шельма!.. Я Карпову велел пленных счесть, которые на селе. Пока собрал полковника, двух подполковников, пять капитанов, больше четырехсот рядовых да чиновников провиантских сколько-то. Перебито, докладывал, не меньше, да ушло сотни три, прорвались на тот мост, пока Студянкин подходил. Есть что графу донесть. Ну, пойдем в комнаты, закусим, пока люди из погони вертаются, да решим, как с провиантом поступать… А, душа! Откуда? Что таков невесел?

Последние слова относились к подошедшему Паренсову.

— Я ничего, — ответил он. — Только Стаха ведь убили.

— Кого? — не сразу сообразил Родионов. — Мельника, что ли?

— Ну да.

— Так что же? У меня в полку тридцать казаков убито и драгун не меньше, а ты за мужика одного запечалился.

— Так ведь я же его, господин полковник, уговорил нас вести, да еще он за меня и убит… Сзади пуля-то летела.

— Вот что…

— А я скажу, — заметил Буткевич, — что для службы счастливо, что вы живы остались. Впрочем, сегодня — он, завтра — мы…

У крыльца барского дома драгун доложил, что во флигеле лежит раненый французский офицер. Навестить его отправился Паренсов.

По приказу Родионова казаки уже подали на стол все, что сыскали на французской офицерской кухне. Непейцын только взялся за куриное крылышко, как возвратился поручик.

— Представьте, Сергей Васильевич, сей раненый зовет вас к себе. Спросил, кто у нас старшие офицеры, и, услышав вашу фамилию, уверяет, что был учителем в корпусе, где вы воспитывались, и даже спас вас и генерала Властова из воды…

— Шалье! — воскликнул Непейцын. — Носатый? Сильно ли ранен?

— Сильно. Сюда куда-то. — Паренсов указал на живот.

— А мы без лекаря в отряде.

— Цирюльник опытный в моем эскадроне есть, — сказал майор.