Затем в коридоре Арсенала встретил Саню Потапова. Тот сегодня заступал дежурным по части. Помощником у него шел другой Саша — Наганов. Оба отправили свои семьи в лагерь и теперь беспокоились о них. Я его успокоил. Сказав что там все нормально и все здоровы.
Мои парни уже были готовы к походу в баню, ждали только водил. Тут же в казарме крутилось с десяток бойцов из третьего взвода, знакомых мне по совместным тренировкам. Они приехали по своим делам в крепость.
Отозвав в сторону Новикова и Ерофеева, попросил найти знакомых в 84-м полку и составить схему их клуба. Мне нужны были поэтажные планы, пусть даже сделанные от руки, со всеми входами выходами, окнами и проемами. Я дубина про это забыл! Надо было бы обеспокоиться заранее, а не в последний мирный день. Кроме того, надо получить со склада дополнительно патроны и гранаты — всего семь ящиков, пайки на неделю, отремонтировать пробитые нагрудники. Они обещали все сделать и получить. Сдав в пирамиду автомат, я пошел к себе в комнату.
В моем отсеке было тихо и свободно от постояльцев. В коридоре я видел суетящихся и скрипящих новенькими ремнями молодых лейтенантов с чемоданами в руках. Сюда пока никого не подселили и моя кровать была свободна. Но, похоже, комната пустовать будет недолго — все кровати были заправлены свежим постельным бельем. Менять место я не собирался, на нем и расположился. Бачок с водой стоял на месте и я его, считай, ополовинил. Так меня сушняк придавил. Ох, чую, хлебну я горя из-за отсутствия воды.
Баня была на том же месте. Народа в ней было мало, и я с удовольствием оттянулся в парилке и под душем. Словно заново родился.
По дороге в Арсенал, проходя мимо часового-пограничника, у Тереспольского моста я встретил знакомого лейтенанта-погранца с заставы, что была напротив нас. Его семья тоже отдыхала в нашем лагере, там мы с ним и виделись. Поздоровавшись, переговорили и пошли вместе, все равно в одну сторону. Идти было совсем ничего — только мост перейти и под Тереспольской башней пройти. У двухэтажного здания погранзаставы расстались. Дальше каждый пошел своей дорогой. Как фамилия лейтенанта, так и не вспомнил. Где-то читал, что в крепости было около 600 пограничников, из них около двадцати командиров. Правда это или нет, не знаю, но они встречались в цитадели достаточно часто.
В Арсенале заметно прибавилось командиров. Из разговоров я понял, что они вернулись из под Жабинки, где проходили командно-штабные учения «Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной преграды». На воскресенье были назначены новые учения: усиленной стрелковой роте предстояло обороняться против наступающего батальона. Там же готовили смотр новой техники и большинство командиров полка должны были к восьми утра прибыть туда.
Мои бойцы тоже накупались, все получили и теперь блаженствовали в казарме. Нагрудники заварили, часть боеприпасов разложили по ранцам. Вызовов из Конторы не было и можно продолжать отдыхать. До встречи у Самуила Абрамовича еще оставался небольшой запас времени. И была возможность попытаться решить еще одну проблему.
Переодевшись в парадку, я пошел к командиру полка. Опять пришлось ждать под дверями его кабинета — Дмитрий Иванович встречался с прибывшими из училищ молодыми командирами. Ждать долго не пришлось. Вскоре двери кабинета выпустили около десятка лейтенантов во главе с помначштаба.
В кабинете у командира присутствовал и комиссар полка. Схема разговора была примерно такая же, что и в автобате. Дела, лагерь, личный состав и проблемы. На все пришлось давать подробный и точный ответ. Это не у соседей, где можно было отделаться общими фразами. Тут были заинтересованные лица, требовавшие именно конкретики. Выслушав меня, комиссар нас покинул.
— Я правильно понял, ты что-то хотел еще мне сказать?
— Да, — ответил я. И рассказал о возможном нападении ночью немцев.
Полковник Матвеев вдумчиво выслушал меня и не стал отсылать меня к врачам или вызывать караул. Единственное, о чем он меня спросил, так это откуда сведения. И какова их достоверность. Я рассказал о захваченных диверсантах, показал свою карту. Внимательно ее, рассмотрев и сверив какие-то данные у себя, командир вернул ее мне. Что- то советовать и предлагать командиру я не стал. Кто я, а кто он? И так хорошо, что он меня выслушал.
— Вот что, Владимир Николаевич. О том, что ты мне рассказал, постарайся больше никому не говорить. Могут не понять и обвинить черт знает в чем. Тебя ведь никто не уполномочивал мне все эти сведения доводить? Спасибо, что нашел возможность мне об этом сообщить, рискуя своим положением и репутацией. Ты поступил правильно. Я подумаю, что можно сделать в этой ситуации. Ты здесь надолго?
— Нам дали возможность сегодня отдохнуть. И приказали находиться тут до вызова в Управление.
— Тогда возможно сегодня еще увидимся. Кстати, ты в курсе, что на тебя направили представление о награждении за уничтожение банды диверсантов? — и, видя мое удивление, продолжил. — Тогда разреши тебя первым с этим поздравить. Документы ушли еще несколько дней назад. Так что скоро надо будет ждать решения. А сейчас иди, отдыхай.
Подставил я командира, что не говори. Вот так вечером пришел к нему в кабинет и озадачил, загнав в угол своей информацией. В отсеке меня ждала суматоха заселения. Полковая молодежь потрошила свои чемоданы, подшивала чистые воротнички, начищала сапоги, собираясь в город на танцы. И ни кого не было оружия. Не получили и не озаботились его получением. Молодежь, что тут скажешь. Одни танцульки и бабы на уме….
Мешать я им не стал. Засунув револьвер в карман галифе, захватил с собой глушители, пару пачек патронов и вышел из отсека.
В дежурке была суета пересменки и оба Александра были заняты. Тем не менее, мне уделили толику времени, записав мой маршрут на сегодняшний вечер. Заодно поделились информацией, что комиссара, начштаба и комбатов ищет командир. Неужели подействовала моя информация?
С выходом из крепости пришлось задержаться — через Северные ворота в крепость входила пропыленная и уставшая батальонная колонна пехоты со средствами усиления.
* * *
Из разговора, состоявшегося между полковником Матвеевым, батальонным комиссаром Аношкиным и начальником штаба полка капитаном Руссаком вечером 21 июня 1941 года.:
— Вот такие товарищи командиры сведения принес мне наш лейтенант, — закончил свой рассказ о беседе с Седовым командир полка. — Я хочу услышать, что вы обо всем этом думаете. И как нам поступить.
— Душевное состояние лейтенанта рассматривать будем? Врача приглашать? Я лично считаю, что не стоит, — сказал комиссар. — Я не верю в его сдвиг. Не тот он человек. За эти две недели, что здесь, он не дал повода усомниться в своей умственной деятельности и правдивости. Личный состав и командиры о нем отзываются хорошо. Участвовал в боях, показал себя грамотным и волевым командиром. Лейтенант озвучил и конкретизировал то, что и так уже у всех на устах. Особенно после 17-го июня. И то к чему мы готовились все это время. Разве не так?
— Все так, но что нам делать конкретно? Как я понял, информацией Седов поделился без разрешения сотрудников НКГБ. Именно поэтому я и не стал приглашать сюда Горячих. Командование армии и корпуса доводить до нас информацию не спешит. Хотя известно, что штаб корпуса собирается переезжать на новое место. Косвенно это подтверждает информацию Седова. Ты сегодня присутствовал при встрече с командующим армии, что-нибудь слышал от него? Вот и я тоже. А то, что немцы готовятся и так видно, не нужно даже на наблюдательный пункт в Тереспольской башне лазить.
— Без разрешения командования мы ничего не сможем сделать, — вставил свои пять копеек начштаба.
— Так уж и ничего? — усомнился комиссар.
— Нет, конечно, кое-что можно. Например, вернуть всех командиров, прибывших сегодня в Брест, в свои подразделения. Мы и до этого кое что сделали, выведя большинство подразделений в летние лагеря и укрепрайон. Хотя в расположении остается еще куча народа — отпускники, приписной состав, больные, тыловики, ремонтники, врачи и ветеринары — всего человек пятьсот. В большинстве своем они не вооружены и оружие за ними не закреплено. Кроме того, здесь несколько батарей ПТО и полковушек, пятая и разведывательная роты. Пятая, как дежурное подразделение — от нее караул. У этих с оружием все нормально. Если сейчас поднимем полк по тревоге, то до полуночи успеем вывести всех и все.
— По плану прикрытия в случае провокации мы должны выставить батальон для обороны крепости, — напомнил Руссак. — Если считать всех тех, кто сейчас здесь есть, то выходит как раз численность батальона.
— Это в случае провокации, а если война? — спросил комиссар.