В себя я пришел одним рывком и, первое, что ощутил, были ужасный холод и озноб, пробирающие меня до костей. Но боли, что навсегда отпечаталась в моем мозгу, не было. Только холод, от которого меня трясло и ломало.
Неимоверным усилием я заставил себя открыть глаза. Звезды. Над моей головой сияли сотни звезд.
«Значит, уже ночь, — подумал безо всяких эмоций, — и я все еще жив».
Откуда-то слева виднелся прерывистый свет костра, я попытался было повернуть голову, но мышцы словно закаменели, и ничего не получилось. Собрав все силы, я дернулся всем телом и завалился на бок, в любой момент ожидая почувствовать очередную вспышку испепеляющей боли. Но боли не было. Вообще никаких ощущений, кроме проклятого холода. Но своего я добился — от рывка мое тело завалилось набок, заставляя шею повернуться. Щека прикоснулась к чему-то мягкому и податливому. Скосив глаза, я с тупым удивлением понял, что лежу на снегу. Не удивительно, что меня бьет озноб. А в десятке шагов от меня пылал жаркий костер, рядом с которым на расстеленных одеялах сидели мои спутники, баюкая в руках дымящиеся кружки с отваром. Чуть поодаль виднелась массивная фигура ниргала, стоящего на страже.
«Похоже, у меня бред, — промелькнуло в голове. — Или я сплю и вижу сон…»
Додумать эту мысль до конца я не успел — на мое плечо опустилась тяжелая ладонь, а в лицо заглянул безликий шлем ниргала, уставившегося на меня черными дырами смотровых щелей.
— Не трогай его! — Со стороны костра донесся надрывный голос рыжего. — Кому сказано, железяка проклятая! Отстань от него!
Ниргал не обратил ни малейшего внимания на слова Лени, продолжая всматриваться мне в лицо. По приметным следам на броне я узнал его. Он был одним из двойки ниргалов, что первыми спустились в ту ложбину с ожившими деревьями. Следующим был я, и всех нас накрыло ловушкой. Значит, деревья-убийцы не смогли пробить броню ниргалов. Этого следовало ожидать — доспехи успешно противостояли даже выпущенным в упор арбалетным болтам с бронебойным наконечником.
— Отстань от него! — уже с яростью закричал Лени. Судя по звуку, рыжий спешно шагал сюда.
С трудом приоткрыв рот и заставив язык шевелиться, я прохрипел:
— Лени. Позови Лени.
С легким скрежетом заиндевевших доспехов ниргал стремительно поднялся на ноги и развернулся к подоспевшему Лени. Рыжий открыл было рот, чтобы обрушить на ниргала поток ругательств, но тот оказался быстрее. Латная перчатка плотно запечатала Лени рот, а другая рука указала на мое лицо. Увидев, что я открыл глаза, рыжий невнятно замычал и попытался оттолкнуть ниргала в сторону. То же самое, что пытаться сдвинуть с места вросшую в землю скалу.
Отпрянув от ниргала на шаг назад, рыжий стремительно обогнул его и бухнулся в снег рядом со мной.
— Господин! Очнулись! Слава Создателю! — счастливо затараторил Лени, старательно улыбаясь. Вот только в глазах его радости не было вовсе. — А мы уж испереживались все, измучались от ожидания. Счастье-то какое!
Пока Лени говорил, его руки машинально сновали рядом с моей головой, словно взбивали подушку и подтыкали под бока одеяло. Голове и правда стало удобней и мягче. Но ведь я отчетливо помнил, что никакой подушки не было и в помине, равно как и одеяла.
Что за бред?! Что происходит?! Почему мои люди греются около костра, а я лежу в стороне и медленно загибаюсь от мороза?!
Захрипев, я вновь дернулся и повернул голову к земле. Прежде чем Лени вновь развернул меня на спину, я успел увидеть, что рыжий и правда взбивал подушку. Вот только в роли подушки выступал сугроб! Да и все мое тело лежало наполовину зарытое в снег.
— Не волнуйтесь, господин. Все хорошо. Сейчас укроем вас, укутаем, — успокаивающе забормотал Лени, обеими пригоршнями, зачерпывая с земли снег и кидая его мне на грудь!
— Лени! Что ты делаешь?! — просипел я, дерганными движениями стараясь сбросить с груди комья снега. — Ты что?!
— Не волнуйтесь, господин, — вновь заладил рыжий свою песню. — Все хорошо.
— Лени! — уже в голос завопил я, с ужасом смотря на спятившего спутника. — Ты же меня убиваешь! Твою мать!
Поняв, что слова на рыжего не действуют, я попытался оттолкнуть его в сторону, но не смог пошевелить руками. С хрипом опустив голову, я взглянул на свое тело и обнаружил, что руки плотно прикручены к бокам веревочными кольцами. Судя по ощущениям, ноги тоже были связаны.
Безумие продолжалось и стремительно наращивало обороты.
— Лени! — уже заклинал я, чувствуя, как на меня накатывает волна страха. — Остановись! Приказываю!
К моему невыразимому облегчению, подействовало. Рыжий прекратил хоронить меня в снегу, но не замолк:
— Господин Корис, так надо, тут уж ничего не поделаешь, — выговорил он, глядя на меня подозрительно заблестевшими глазами, словно с трудом сдерживал слезы. — Иначе никак.
— Что иначе никак? — несколько успокоившись, переспросил я, переводя взгляд на подошедшего Тиксу. Всегда жизнерадостный коротышка на этот раз выглядел, словно придавленным непосильной тяжестью. Даже борода поникла, а глаза смотрели в снег под ногами, избегая встречаться со мной взглядом.
— Без снега никак, господин, — непонятно пояснил Лени, кулаками утирая бегущие слезы. — Ежели в снег не укутывать, то вам совсем худо становится. В крике заходитесь, судороги бить начинают. Эх, не уберегли мы вас, господин, не заслонили от беды страшной…
— Хватит! — взорвался я, когда мой мозг с трудом переварил услышанный бред. — Для начала развяжите меня! Приказываю!
Лени потянулся было к обвивающим меня веревкам и едва успел отдернуть руку из-под стремительно опустившегося лезвия меча. Ниргал двумя выверенными ударами избавил меня от пут и столь же быстро вернул оружие в ножны, вновь превратившись в железную статую.
Оказавшись свободным, я сразу почувствовал себя гораздо лучше. Панический страх отступил и, успокоившись, я начал размышлять более трезво. Сидящие в снегу Тикса с Лени не сводили с меня глаз, в которых я читал обреченность, смешанную с безумной надеждой. Странные, взъерошенные — да, но на сумасшедших, вздумавших похоронить меня заживо, они никак не походили. Значит, они знают то, чего не знаю я, и определенно, эта новость не из приятных. Поэтому торопиться с выводами и обвинениями не стоит. Первым делом надо разобраться в происходящем.
Не пытаясь встать, я напряг мышцы и оторвал руки от земли. В первую очередь, чтобы убедиться, что тело мне подчиняется. Руки послушались, и я поднес вялые кисти к голове — хотел ощупать занемевшее лицо, но забыл об этом намерении, когда увидел свои предплечья. Плотная меховая куртка исчезла без следа, равно как и рубашка. Руки до плеч покрывали многочисленные повязки, между которых виднелась мертвенно белая кожа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});