Читать интересную книгу Маршал Жуков. Опала - Владимир Карпов

Войска 1–го Украинского фронта, благодаря умелому руководству Жукова, угрожали выходом в тыл всей группировке противостоящей 2–му Украинскому фронту, которым командовал Конев, и 3–му Украинскому фронту под командованием Малиновского. Этой угрозой окружения Жуков во многом облегчил продвижение и успех соседних фронтов. А если бы перед началом операции из 1–го Украинского фронта ставка не вывела 4–ю общевойсковую армию, 2–ю и 6–ю танковые армии и не передала бы их 2–му Украинскому фронту (Малиновскому), то Жуков завершил бы окружение и разгром противника значительно быстрее и с еще большим эффектом.

И вот спустя много лет Конев и Малиновский, кому так помог Жуков, обеспечив фактически успешные действиях их фронтов, пытаются путем подлога снизить значение крупнейшей стратегической победы, одержанной 1–м Украинским фронтом под руководством маршала Жукова. Забыли оппоненты, поступая, как Иваны, не помнящие родства, что именно за эту операцию Жуков был награжден орденом Победы № 1.

Поскольку статья Жукова не была опубликована, привожу ее в приложении. Маршал использовал ее при написании соответствующей главы своих мемуаров.

Ни минуты без слежки

Все годы пребывания в опале Жуков постоянно находился под бдительным оком КГБ. Велось подслушивание не только его телефонных разговоров, но и вообще все, о чем он говорил с близкими, а тем более с гостями в своей квартире или на даче.

Невозможно приводить все документы, подтверждающие это, они займут не меньше страниц, чем все в этой книге. Приведу, как пример и документальное подтверждение сказанному, только один случай негласного наблюдения за Жуковым в годы опалы. Вскоре после возвращения Жукова из Свердловска в 1953 году, когда он стал заместителем министра обороны, он получил письмо (4 мая 1953 г.) из лагеря в Тайшете, от заключенного, бывшего генерал—лейтенанта Крюкова, с просьбой помочь ему снять вымышленные обвинения. Он был осужден на 25 лет, по модной тогда статье 58 пункт 10 — антисоветская агитация.

Крюков напоминал в письме маршалу свою долгую и верную службу Отечеству. В первой мировой был прапорщиком. В 1918 году добровольцем вступил в Красную Армию. В годы гражданской войны прошел путь до командира полка. В войне с Финляндией прорывал со своим полком линию Маннергейма, за что награжден орденом Ленина. В годы Великой Отечественной командовал дивизией и корпусом. За успешные боевые действия удостоен более десяти самых высоких орденов, а так же звания Героя Советского Союза. И вот 18 сентября 1946 года арестован. (Напоминаю читателям, именно тогда предпринималась, по указанию Сталина, вторая попытка создать «заговор Жукова»).

«Меня обвиняли в участии в заговоре, во главе которого якобы стоит маршал Жуков», — пишет Крюков.

Вот как он описывает допросы:

«Я не отказываюсь давать показания, но я не знаю, что вам показывать, я ничего не знаю о заговоре и сам никакого участия в нем не принимал, давать же ложные показания я категорически отказываюсь». Следователь задает вопрос: «Бывал на банкетах у Жукова и Буденного? — «Да, бывал». «Какие вопросы решались там?» — «О каких вопросах вы говорите? Были банкеты, как и каждый банкет: пили, ели, веселились, вот и все». «Врешь, перестань упорствовать, нам все известно». «Если вам все известно, что же вы от меня хотите? Уличайте меня тогда фактами». «Я буду тебя уличать не фактами, а резиновой палкой. Восхвалял Жукова? Какие тосты говорил за него?» «В чем же заключается мое восхваление Жукова? Я не знаю, где бы воспрещалось участие на банкетах, причем официальных». «Все ваши банкеты это только фикция одна, это не что иное, как собрание заговорщиков. Будешь говорить или нет? Даю 10 минут на размышление, после чего эта резиновая палка «походит» по тебе». Я сидел у столика и ждал своей участи, следователь разгуливал по кабинету с резиновой палкой в руке. «Ну, — говорит следователь, — будешь давать показания?» — «Никаких ложных показаний я давать не буду». Следователь позвонил по телефону, на его звонок пришел какой—то майор, как видно тоже следователь. Капитан Самарин схватил меня за плечи, ударил по ногам и повалил на пол. И началось зверское избиение резиновой палкой, причем били по очереди, один отдыхает, другой бьет, при этом сыпались различные оскорбления и сплошной мат. Я не знаю сколько времени они избивали меня. В полусознательном состоянии меня унесли в «бокс». На следующий день часов в 11–12 меня снова повели к следователю. Когда ввели в кабинет, меня снова капитан Самарин и тот же самый майор начали избивать резиновой палкой. И так меня избивали в течение четырех дней и днем и ночью. На пятый день меня вызвал зам. н—ка следственной части полковник Лихачев в присутствии следователя кап. Самарина. Первый вопрос, который задал мне Лихачев, был: «Ну и после этого ты будешь упорствовать?» Я заявил: «Я ложных показаний давать не буду». «Ну, что же, начнем опять избивать. Почему ты боишься давать показания? Всем известно, что Жуков предатель, ты должен давать показания и этим самым ты облегчишь свою участь, ведь ты только «пешка» во всей этой игре. Подумай о своей участи и начинай давать показания».

Не буду дальше цитировать письмо генерала, на 11 страницах он описывает подобные издевательства, длилось это мучение три года! — арестован 18.9.48 г., осужден в ноябре 1951 года. Приведу несколько заключительных фраз:

«Избитый, голодный, приниженный, бессонные ночи тоже давали себя знать. Я не выдержал и подписал. До сих пор я себе простить не могу. Но у меня теплилась надежда, что придет время и я смогу сказать правду, почему я подписал.

Но у следователей на этот счет был большой опыт. Перед беседой с прокурором об окончании следствия следователь предупредил: «…если вы начнете отказываться (уже говорит на «вы»!) от ваших показаний и вообще начнете разговоры о ходе следствия, вы только себе напортите. Опять начнем следствие протянется год, другой. …Начнем все сначала, да так, что будет покрепче, чем в первый раз».

Из беседы перед судом:

«…если откажетесь от ранее данных показаний и скажете об избиениях — сгноим в тюрьме. А у вас перспектива поехать в лагерь, а там жить можно. Помните одно — ваша участь решена безвозвратно и ничего вам не поможет. Всем вашим заявлениям никто не поверит. И еще советую вам, когда попадете в лагерь, не подумайте писать жалобы. Помните одно, куда бы вы ни писали, все попадет ко мне и дальше моего стола никуда не попадет, а вас мы за это «запрячем» в такой лагерь, откуда никакой связи с миром нет, где вы закончите свое «существование».

Напутствуемый такими «советами» следователя, я на суде признал себя виновным по всем пунктам».

Редко, кто осмеливался в те годы сказать слово в защиту арестованного, а тем более осужденного. Жуков мог отправить это письмо по инстанциям с резолюцией — проверить. А учитывая, что Крюков все же дал показания и подписал протокол, признающий Жукова организатором заговора, Георгий Константинович имел все основания обидеться за этот оговор. Но маршал знал, как фабрикуются такие обвинения. И еще он верил своему товарищу по фронту. Он не просто принял меры, а дал ход делу на самом высоком уровне: Жуков обратился официально к главе государства и партии. И приложил письмо Крюкова.

Вот что писал Жуков:

«ЦК КПСС товарищу ХРУЩЕВУ Н. С.

Ко мне поступило заявление бывшего командира кавалерийского корпуса генерал—лейтенанта Крюкова В. В., арестованного в 1948 году, с просьбой передать его в ЦК КПСС.

Крюкова В. В. знаю с 1931 года как одного из добросовестнейших командиров, храброго в боях против гитлеровских захватчиков.

Прошу Вас, Никита Сергеевич, по заявлению Крюкова дать указание.

Г. Жуков

2 июня 1953 года № 83–н.»

Хрущев ознакомил с этими материалами членов Президиума ЦК. Вскоре генерал Крюков и его жена, известная артистка Русланова, были из лагеря освобождены. Надо ли говорить о безмерной благодарности этих осчастливленных людей маршалу Жукову за его бесстрашие не только в бою, но и по отношению к КГБ.

Воспользовавшись тем, что дело генерала Крюкова решилось положительно, Жуков не раз и на разных уровнях поднимал вопрос о необходимости пересмотра подобных дел других генералов. Вот еще один документ, подтверждающий это. К Жукову обратилась с письмом жена бывшего маршала Кулика с просьбой установить судьбу ее мужа. Жуков поручил главному военному прокурору генералу Ворскому Е. И:

«Почему не говорят правду о Кулике? Я прошу Вас срочно подготовить и дать ответ его жене. Мне кажется, что Кулик осужден невинно.

17.5.55 г.

Жуков».

По служебному положению, как заместитель министра, маршал не имел права действовать в обход министра обороны. Но Булганин, причастный к репрессиям, сам не поставил бы вопрос о реабилитации осужденных генералов. Я убежден, что документ, который будет приведен ниже, хотя и подписан Булганиным, появился по инициативе и по настойчивости Жукова. Если учесть, что такая попытка была предпринята почти за три года до XX съезда, после которого начались массовые реабилитации и были еще «при власти» Маленков, Молотов, Каганович (да и сам Хрущев) и другие вожди, причастные к репрессиям, поднимать этот вопрос при том, что Жуков сам всего три месяца назад избавился от опалы, такой поступок маршала свидетельствует об исключительном его бесстрашии и кристальной порядочности. Но не считаться с мнением Жукова, который всего месяц назад активно участвовал в аресте Берия, уже не могли, даже те, кто в тайне побаивался возникновения дел о реабилитации.