– Совершенно верно. Величайшая из загадок известной нам части Вселенной.
Я нахмурился: король явно преувеличивал.
– Полноте, сир, – возразил я. – Нет там ни хера. Они пусты. И были пусты, когда их открыли.
– Но вокруг них до сих пор существует странное антиэнтропийное поле, – заметил король. – Во Вселенной не так уж много природных феноменов, напрямую связанных со временем как таковым… Разве что сингулярности…
– Ну, здесь все проще. Должно быть, антиэнтропийное поле – это нечто вроде антикоррозийного покрытия на металле. Гробницы созданы, чтобы существовать вечно, но они пусты. Да и вообще, на кой черт нам лезть в эти технические детали?
– Дело не в технике, – вздохнул король Билли, и по его лицу поплыли глубокие морщины. – Здесь тайна. Некоторые люди могут творить лишь в необычном месте. А это место – идеальное. Смесь классической утопии и языческой мистерии.
Я промолчал, пожав плечами.
Взмахом руки король убрал голограмму.
– А как ваши с-с-стихи? Улучшились?
Я скрестил руки на груди и смерил взглядом этого коронованного неряху.
– Нет, сир.
– Ваша м-м-муза так и не вернулась?
Я не ответил. Если бы взгляд мог убить, сегодня вечером нам всем пришлось бы кричать: «Король умер, да здравствует король!»
– Очень х-х-хорошо, – произнес он, демонстрируя тем самым, что способен быть не только печальным, но и невыносимо самодовольным. – Тогда, мой мальчик, п-п-пакуйте чемоданы. Мы отправляемся на Гиперион.
(Затемнение)
Пять «ковчегов» Печального короля Билли, подобно золотым одуванчикам, парят в лазурном небе. Под ними белоснежные города всех трех континентов: Китс, Эндимион, Порт-Романтик… Град Поэтов. Более восьми тысяч паломников от Искусства прибыли сюда в надежде укрыться от тирании посредственности и обрести в этом грубо сколоченном мире новое вдохновение.
В первый век Хиджры Асквит и Виндзор-в-Изгнании лидировали в области биоформовки андроидов, и теперь эти синекожие друзья человека пахали, как лошади, прекрасно понимая, что, когда их труд будет завершен, они получат свободу. Белоснежные города росли. Туземцы, устав от роли дикарей, покинули свои затерянные в лесах деревушки и в меру сил помогали нам обустраивать колонию. Затем пришел черед технократов, бюрократов и экократов. Их разморозили и выпустили в этот девственный мир, даже не подозревавший об их существовании. Мечта Печального Короля Билли еще на шаг приблизилась к своему осуществлению.
К тому времени генерал Гораций Гленнон-Хайт был уже мертв, его кровавый, несмотря на непродолжительность, мятеж подавлен. Но для нас дороги назад уже не существовало.
Самые сильные духом – в числе таковых были и профессионалы, и дилетанты – с презрением отвергли Град Поэтов и предпочли неустроенную, но творческую жизнь в Джектауне, Порт-Романтике, а иные подались даже на границу, которая отступала все дальше и дальше. Я остался в городе.
В те первые годы на Гиперионе я так и не нашел свою музу. У многих увеличение расстояний из-за отсутствия транспорта (ТМП ненадежны, скиммеры наперечет) и уменьшение доли эрзацев в сознании (инфосферы нет, доступа в Альтинг нет, мультипередатчик – один-единственный на всю планету) вызвали настоящую вспышку творческой активности, заставили по-новому взглянуть на место человека в мире и на предназначение художника.
По крайней мере, они так говорили.
Ко мне же муза не возвращалась. Мои стихи, безупречные по форме, оставались дохлыми, как кошка Гека Финна.
И тогда я решил покончить с собой.
Но до этого, в течение девяти примерно лет, я был всецело поглощен отправлением своих гражданских обязанностей. Я обеспечивал Гипериону то, чего он был доселе лишен: упадок нравственности.
С помощью биоскульптора по имени Грауманн Хэкетт я обратился в сатира. Бока мои обросли шерстью, а ноги стали в точности как у козла. Вплоть до копыт. У меня отросла борода и удлинились уши. Грауманн произвел также весьма интересные изменения в моем половом аппарате. Обо мне стали говорить. Крестьяночки, туземки и супруги наших синеньких кормителей и поителей – все они постоянно ожидали визита единственного на Гиперионе сатира. А многие так просто сами напрашивались. Вот когда я понял, что такое «приапизм» и «сатириаз». Мои бесчисленные сексуальные подвиги (равно как и пьяные загулы) обрастали легендами, а лексикон мало-помалу возвращался к плачевному послеинсультному состоянию.
Это было чертовски здорово! Ад, да и только.
И вот однажды ночью, когда я уединился, дабы вышибить себе мозги, явился Грендель.
Посетившее нас чудовище (набросок)
Ожили наши ночные кошмары. Какая-то нечисть прячется в темноте. Тени Морбиуса и Крелля. Мама, не гаси свечи, Грендель шастает в ночи.
Поначалу мы думали, что люди просто уезжают без предупреждения. Никакой стражи на стенах нашего города не было, как не было, впрочем, и самих стен, у дверей нашего чертога не стояли воины. А потом вдруг муж заявляет, что его жена поужинала, пошла укладывать детей – и исчезла. Затем Хобан Кристус, пиротехник-абстракционист, не является на еженедельный пироспектакль в Амфитеатре Поэтов. Впервые за восемьдесят два года на подмостках! Тревога растет. Печальный Король Билли, доселе надзиравший за реставрацией Джектауна, вынужден прервать свои труды и обещает усилить меры безопасности. Вокруг города раскидывается сенсорная сеть. Сотрудники корабельной службы безопасности осматривают Гробницы Времени и сообщают, что те по-прежнему пусты. В Лабиринт через вход у основания Нефритовой Гробницы запускаются зонды и на протяжении шести тысяч километров ничего не обнаруживают. Автоматические и пилотируемые скиммеры прочесывают местность между городом и Уздечкой и обнаруживают лишь тепловой след скального угря. Целую неделю все спокойно.
А потом появляются трупы.
Скульптор Пит Гарсия найден в своей мастерской, в спальне… и во дворе дома. У начальника КСБ Труина Хайнса хватило глупости заявить по каналу новостей: «По всему видно, что он растерзан каким-то диким зверем. Но ни одно известное мне животное не может сделать ничего подобного».
Все мы втайне испытывали эдакое приятное щекотание нервов. Спектакль, правда, не Бог весть какой – на уровне той голографической лабуды, которой мы раньше пугали друг друга, но ведь теперь мы сами стали участниками этого шоу.
Первая и самая очевидная версия: среди нас бродит психопат, вооруженный импульсным ножом или «адской плетью». На этот раз ему (или ей) просто не хватило времени спрятать тело. Бедный Пит.
Начальник КСБ Хайнс смещен, и глава городской администрации Прюетт получает от Его Величества разрешение набрать, обучить и вооружить городскую полицию в количестве двадцати человек. Подумывают о проверке на детекторе лжи всего населения Града Поэтов, всех шести тысяч человек. В кафе спорят о гражданских правах… Формально мы – вне Гегемонии. Так есть ли у нас вообще какие-нибудь права? Вынашиваются какие-то бредовые планы поимки убийцы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});