Читать интересную книгу ДМТ — Молекула духа - Рик Страссман

В этой книге я несколько раз упоминал о своем интересе к теории и практикам буддизма. Помимо теоретического и практического вклада в исследование, я в течение десятилетий получал большую личную поддержку и руководство от американского дзен-буддистского монастыря. Мое понимание буддизма превалировало практически в каждом аспекте работы с молекулой духа, начиная с первоначального плана проведения психоделического исследования, заканчивая составлением оценочной шкалы и методом наблюдения за сессиями.

Я воспитывался в южной Калифорнии 1950-ых и 1960-ых годов, в еврейской семье. Мое религиозное образование сводилось к изучению иврита и еврейских праздников, истории и культуры. Мы также помнили о холокосте и поддерживали недавно сформированное еврейское государство Израиль. Нас почти не учили тому, как напрямую встречаться с Богом. Это было что-то, что могли делать лишь древние патриархи: Авраам, Исаак, Иаков и Моисей.

В моем еврейском образовании были моменты радости. Пение еврейских народных песен и молитва большими группами были экстатическими, хотя в то время я не использовал этого слова. То же самое можно сказать о разучиваемых нами сложных израильских народных танцах, включающих кружение и вращение. К тому же, одна из наших учительниц в религиозной школе учила нас медитировать. Мы закрывали глаза тогда же, когда и она, а затем оглядывали комнату из-под век, чтобы увидеть, кто подглядывает. Наша учительница сидела за столом, пальцы ее рук были сплетены и лежали на коленях, а на ее лице было блаженное выражение. Один или два раза во время этой совместной медитации с классом я почувствовал внутри себя что-то хорошее, спокойное и правильное, но я был удивлен и напуган контактом с этим.

Позже я выяснил, что восточные религиозные учения и практики предоставляют самые простые методы для того, чтобы удовлетворить стремление к обретению истины, которое возникло у меня во время учебы в колледже. Этим я был похож на многих людей своего поколения. Эти «новые религии» включали дзен и другие формы буддизма, индуизма и суфизма. Значение, которое они придавали мистическому единению с источником всего сущего, глубоко резонировало с потребностью отыскать истину. Личная уверенность приехавших японских, индийских и тибетских учителей, и духовные упражнения, гарантией результативности которых являлись многие поколения практикующих, представляли собой сочетание, перед которым было невозможно устоять.

Мое знакомство с тайнами Востока началось с трансцендентальной медитации в начале 1970-ых. Мне нравилась тишина и умиротворенность этой практики, но меня не привлекало ее интеллектуальное обоснование. Вскоре после этого я обнаружил в буддизме как практическое, так и интеллектуальное вдохновение, которое я искал.

Буддизм является основанной на медитациях религией, возраст которой насчитывает две с половиной тысячи лет. Эта религия в беспристрастных, психологических и относительно легко понятных терминах описывает и рассматривает все состояния разума, какие только можно себе представить, будь они пугающими, блаженными, нейтральными, полезными или вредными. К тому же, буддизм предлагает практический моральный причинно-следственный код, который позволяет применить откровения, полученные во время медитации, к повседневной жизни.

Мне понадобилось несколько попыток, чтобы отыскать подходящее буддистское сообщество. Джим Фейдимен из Стенфордского университета снова направил меня в правильную сторону, на этот раз в сторону американского дзен-буддистского монастыря, расположенного на среднем Западе. Этот монастырь возглавлял немногословный, но удивительно цельный учитель азиатского происхождения. В 1974 году я посетил проведенную там двухнедельную медитацию, и у меня было такое чувство, будто я попал домой. Монахи были безмятежными, но рациональными, и мы получали удовольствие от общения друг с другом. Самым интересным было то, что большинство из них получило первое представление о своем духовном пути под воздействием психоделических веществ.

Конечно, они не сами рассказали мне об этом. Но в свободные первые дни существования таких храмов подобный неформальный обмен информацией был общепринятым явлением. Надо было всего лишь спросить: «ты принимал психоделики до того, как стать монахом? Насколько важную роль они сыграли в твоем решении?». Большая часть монахов принимала их, и с их помощью впервые испытала просветленное состояние сознания.

Пятинедельное пребывание в буддистском монастыре во время каникул в медицинском колледже помогло мне разработать доступную и эффективную практику медитации. Медитация была простой: сядь поудобней, выпрями спину, и просто сиди. «Просто сиди» в таком же смысле, как и «просто иди», «просто мой посуду», «просто дыши». Другими словами, сконцентрируй свое внимание на той задаче, которую выполняешь. Соответственно, когда ты сидел, от тебя требовалось просто сидеть. Никаких раздумий, мечтаний, ерзанья, эмоциональных реакций, разговоров, или чего-либо еще, усложняющего процесс сидения. Дыхательная система, благодаря своей регулярности, служила прекрасным якорем, моментом, на котором рассеянный разум мог сконцентрировать свое внимание, когда отвлекающие мысли или чувства прерывали процесс осознания.

Вернувшись в медицинский институт, я нашел комнату, в которой мог медитировать во время обеда. Ко мне постоянно присоединялись несколько человек для того, чтобы «посидеть» в течение получаса. Я поддерживал близкие отношения с несколькими монахами, регулярно бывал в монастыре, и организовал встречу, на которой выступил священник, едущий в Нью-Йорк.

Буддизм и медитация также представляли собой богатое поле для академических исследований. Я смог пройти летний курс для специалистов по психическому здоровью в Институте Ньянгма, основанном тибетским буддистским ламой в Беркли, Калифорнии. Во время этого курса мы изучили основные принципы и практики буддистской психологии. Именно там я впервые услышал об Абхидхарме, системе буддистской психологии.

Абхидхарма дословно переводится как «перечень состояний разума». Существуют сотни абхидхармических текстов, но лама из Ньянгмы поделился с нами лишь самыми основными принципами.

Одной из фундаментальных доктрин являлось то, что нормальное течение личного опыта на самом деле представляет собой безукоризненный синтез нескольких компонентов. Эти компоненты называются скандхи, пять «вещей», которые составляют наше осознанное состояние: форма, чувство, восприятие, осознание и привычные наклонности. Каждую из этих скандх мы обсуждали в течение нескольких дней, пока мы не достигли определения, которое было приемлемо для каждого из нас, и которое мы могли выразить в знакомых нам западных терминах.

Еще одним важным моментом была возможность и методика растворения того клея, который удерживал вместе эти скандхи. Буддисты считают, что путем уничтожения фасада нашего ощущения собственной личности мы можем обрести доступ к глубинным слоям реальности, сочувствия, любви и мудрости. Этот процесс состоит из последовательности шагов, и знающий учитель может помочь медитирующему узнать эти шаги и пройти через них. В течение тысячелетий буддизм усовершенствовал эти техники, а миллионы практикующих подтвердили эти методы, и достигли с их помощью ощутимых результатов.

Хотя эти медитации были более сложными, чем «просто сидение», они были очень интересными, и приводили к обещанному результату. Мне нужно было написать научную статью о своем летнем опыте, и я воспользовался этой возможностью, чтобы опубликовать описание системы Абхидхармыие о своем духовном пути под воздействием психоделичь о сложных израильских народных танцах, включающихков и Моисей. и часть своего собственного опыта медитации. Изучение Абхидхармы также заставило меня задуматься о ее пользе в оценке психоделических состояний.

Окончив медицинский институт, я вернулся в Калифорнию, чтобы получить психиатрическую практику. В Сакраменто я помог организовать и проводить собрания связанной с монастырем медитационной группы, которая встречалась раз в неделю и спонсировала медитационные собрания, проводимые монахами. В течение нескольких лет собрания группы проходили в моем доме, что дало мне возможность обсудить с членами монастырского сообщества свои интересы, в том числе касающиеся психоделиков. В монастыре я прошел обряд посвящения мирянина в буддистскую секту, учению которой следовал аббат, и я сохранил тесные связи со своими первыми друзьями-монахами, который теперь становились уважаемыми членами иерархии священников.

Соображения, связанные с образованием и карьерным ростом, заставили меня уехать из Сакраменто после четырех лет психиатрической ординатуры в Университете Калифорнии в Дейвисе, но спустя два с половиной года я вернулся и стал работать на факультете. Местная группа медитации, которую я помог организовать, все еще проводила собрания, но структура первоначальной организации значительно изменилась. Многие монахи ушли из паствы, так как учения все больше концентрировались на самом учителе и его духовном опыте. В то же самое время, аббат все больше склонялся к отшельничеству, окружая себе доверенными помощниками. К тому же, в рамках мирского сообщества появилась собственная иерархия. Атмосфера приобрела оттенок «кто с нами, а кто не с нами». Неформальный и спокойный обмен больше не существовал.