Читать интересную книгу Дневник для Стеллы - Джонатан Свифт

Хорошая погода у нас кончилась, и боюсь, что мы сегодня поедем под дождем. Я должен нынче бриться, и мне предстоит еще много дел.

Когда Стелла жалуется, что ее перо заколдовано, это всего лишь означает, что в него попал волосок. Вы ведь знаете, что малый, которого прозывали Помоги-господи, думал то же самое о своей жене и по той же причине. По-моему, это очень удачно подмечено; я нарочно открыл письмо, чтобы сказать вам это.

Отрежьте написанные мной выше два долговых обязательства, позаботьтесь, чтобы на одном из них была проставлена передаточная надпись на девять фунтов, и получите деньги по другому; и еще сообщите, как обстоит дело с нашими взаимными расчетами, чтобы к 1 ноября они были приведены в порядок. Прошу вас быть в этих делах как можно более аккуратными. Однако двадцать фунтов, которые я вам одолжил, сюда включать не следует, так что смотрите не ошибайтесь. Я не обижу вас, равно как и вы не обидите меня, и довольно об этом. О господи, до чего в последнее время Престо растолстел! Да, но при всей упитанности он любит МД в тысячу раз больше своей жизни. Скажите ему эти слова. Я готов подтвердить их десять миллионов раз, клянусь спасением души, и пр. и пр.

Я еще раз открыл свое письмо, чтобы сказать Стелле, что если она будет пренебрегать моционом после пребывания на водах, то все их благотворное воздействие пойдет прахом. Меня не было бы в живых, если бы я не использовал любую возможность для прогулок. Ну, пожалуйста, прошу вас, сделайте одолжение бедному Престо.

Письмо XXX

Виндзор, 8 сентября 1711.

[суббота]

Я велел кучеру остановиться у почтовой конторы, чтобы отдать мое двадцать девятое письмо; это было в два часа пополудни, когда я направлялся к лорду-казначею, с которым и пообедал; а сюда мы добрались только в четверть девятого, но светила луна, так что особая опасность перевернуться нам не грозила; лорду-казначею хоть бы что — он только знай себе посмеивается, когда я распекаю его за неосторожность. Мы были с ним только вдвоем и поужинали вместе с мистером Мэшемом и любимым лекарем королевы шотландцем доктором Арбетнотом. После ужина на меня напала непреодолимая сонливость; я изо всех сил пытался скрыть это и полагал, что никто этого не заметил, однако при расставании лорд-казначей сказал мне, что я уже успел слегка вздремнуть. Уже час ночи, но он любит засиживаться допоздна.

9. У королевы все не проходит приступ подагры, но ей уже лучше; после богослужения она принимала гостей в своей опочивальне, но толпа была так велика, что мне не удалось ее увидеть. Не желая очутиться в какой-нибудь многолюдной и шумной компании, какие собираются обычно в Виндзоре к обеду по воскресеньям и которые я ненавижу, я пообедал со своим братом сэром Уильямом Уиндхемом и еще кое с кем из нашего Общества. Вечером мы ужинали у лорда-казначея в обычном своем кругу: лорд-хранитель печати, господин секретарь, Джордж Грэнвил, Мэшем, Арбетнот и я. Из-за дождя мне не удалось сегодня погулять, чем я весьма огорчен. — Столько прекрасных фруктов, а я не решаюсь съесть даже самую малость. Я съел нынче одну винную ягоду и еще позволяю себе по временам полакомиться несколькими ягодами шелковицы, потому что говорят, будто они полезны, а, как вы знаете, добрая слава много значит. В Лондон я возвращусь завтра, хотя думал пробыть здесь неделю, чтобы иметь досуг для одной затеи, над которой сейчас тружусь. Но я решил отложить это до следующей недели, в субботу я снова приеду сюда, потому что должна состояться встреча нашего Общества за ужином у господина секретаря. Я веду здесь очень размеренный образ жизни: утром по воскресеньям неизменно навещаю лорда-хранителя печати, а ужинаю в одной и той же компании у лорда-казначея. Нынче вечером я уже не клевал носом, как вчера, решив не поддаваться сонливости; хотя сейчас, когда я это пишу, уже далеко за полночь.

Лондон, 10. Лорд-казначей, Мэшем и я выехали нынче из Виндзора в три пополудни. Мы высадили Мэшема в Кенсингтоне, где находится его супруга, и к шести добрались домой. Обедать мы сели только в семь, а ушел я от лорда-казначея в двенадцатом часу. Патрик возвратился в Лондон с секретарем: у меня теперь больше хлопот с Патриком и с моим чемоданом, чем с самим собой. Забыл сказать вам, что в субботу, когда я ехал в Виндзор, я догнал леди Джиффард и миссис Фентон в карете, которая, как я полагаю, направлялась в Шин. Случилось так, что я в это время ехал один в карете брата лорда-казначея, у которого было дело к милорду; они ехали следом за мной и догнали меня уже в Тэрнхем-Грин, в четырех милях от Лондона, после чего его брат повернул назад, а я поехал дальше с лордом-казначеем в его карете: вот почему так вышло, что обе дамы видели меня, но не с лордом-казначеем. Миссис Ф. с неделю тому назад приходила ко мне, она просила меня помочь определить ее сына в Чартер-хауз.

11. Нынче утром типограф прислал мне «Отчет о поездке Прайора»[627]м к[628]м и англ[629] джентльменом». Сочинено господином дю Бодрие. Перевод с французского. Лондон, 1711 г. В ноябре 1711 г. было объявлено о выходе 3 издания памфлета.]; из него получился памфлет ценой в два пенни. Вы, я думаю, его увидите, поскольку ручаюсь, что он не залежится. Все это выдумка от начала до конца, но составленная по всей форме. Отчет написан мной собственноручно, кроме последней страницы, которую я просто продиктовал типографу. Днем господин секретарь послал за мной; он в это время обедал у Прайора; как только я появился, Прайор сразу же с рассерженным видом протянул мне памфлет и сказал: «Вот она, наша хваленая английская свобода». Я прочел некоторые места и сказал, что мне чрезвычайно нравится и что я завидую мошеннику, которому пришла такая мысль, приди она в голову мне, я несомненно написал бы это сам. Мы засиделись у Прайора до начала одиннадцатого, когда секретарю доставили пакет с известием о взятии Бушена, куда завтра будут отправлены орудия. Прайор признался, что ездил во Францию, теперь это уже невозможно отрицать. Судя по всему, он был узнан каким-то негодяем в Дувре, хотя тому строго наказали не препятствовать его проезду. Думаю, что мир будет, наконец, заключен.

12. У нас необычайно дождливая погода, это уже стоило мне сегодня трех шиллингов на кареты и портшезы, и в довершение всего я еще и одежду испачкал. Нынче утром я три часа провел с секретарем по поводу кое-каких важных дел, а потом пошел в Сити пообедать. Типограф сказал мне, что за один вчерашний день он распродал тысячу экземпляров «Отчета о поездке Прайора» и напечатал еще пятьсот. Памфлет, я полагаю, вызовет необычайный переполох, хотя это чистейшая мистификация. А что поделывали все это время МД? опять дорвались до своих карт, своих Уоллсов, деканов, Стойтов и кларета? Передайте, пожалуйста, мой поклон мистеру Стойту и Кэтрин. Скажите тетушке Стоит, что она задолжала мне пропасть обедов и что я скоро приеду и потребую их. — Говорил ли я вам о последнем письме архиепископа Дублинского? В своих предыдущих письмах он все обещал сообщить вскоре кое-что, непосредственно меня касающееся; можно было подумать, что у него есть какие-то намерения в отношении меня; и вот, наконец, это кое-что явилось на свет и состоит оно из двух частей. Во-первых, он советует мне выхлопотать себе место получше именно сейчас, когда у меня есть друзья, а, во-вторых, он советует мне, поскольку я обладаю дарованиями и ученостью и ловко владею пером, избрать себе какой-нибудь богословский предмет, которого не касались другие и с которым я справлюсь лучше кого бы то ни было. Что за поразительный болван, чума его забери! Но я тоже поражу его своим ответом. Мне кажется, что ему скорее следовало пригласить меня приехать и вселить в меня какие-то надежды или что-нибудь посулить. Куда там, чтоб его повесили! А засим, доброй вам ночи и прочее.

13. Все утро нынче чуть не до двенадцати часов лил свирепейший ливень и по временам гремел гром. Я дрожал за мои шиллинги, но потом прояснилось, и я ухитрился воспользоваться этим, чтобы погулять в парке, после чего отправился вместе с секретарем на обед к лорду-казначею. По четвергам у него всегда собирается избранное общество; на этот раз там были герцог Шрусбери, лорд Риверс, оба государственных секретаря, мистер Грэнвил и мистер Прайор. Половина из них ушла в шесть на заседание Тайного совета, но Риверс, Грэнвил, Прайор и я просидели до восьми. Прайор то и дело прикидывался рассерженным по поводу появления отчета о его поездке в Париж, да и в самом деле две последние страницы, которые типограф заказал кому-то другому, в дополнение к написанным мной, до того романтичны, что портят все остальное. Дилли Эш наплел мне, будто он собрался только на две недели в Оксфорд и Кэмбридж и потом возвратится обратно. Мне не удалось его повидать, хотя мы и уговаривались встретиться на днях, но его приятели уверяют, будто он попрощался с ними по случаю своего отъезда в Ирландию, и то же самое мне сказали у него на квартире. Судя по всему, мошенник постеснялся признаться мне в этом, потому что я советовал ему остаться в Англии на зиму, и он обещал последовать моему совету. Как я убеждаюсь, он успел свести здесь знакомство с изрядным числом ничтожных людишек и чрезвычайно весело проводил время, но при всем том, как видно, изнывал от тоски по Балдерику[630] и дублинскому кларету; что ж, в конце концов ему виднее; ведь там он сможет есть, пить и беседовать сколько его душе угодно. Утром у меня был Бернидж: он наведывается ко мне время от времени; его чрезвычайно беспокоит возможность заключения мира. Говорит, что ему никогда еще так хорошо не жилось, как в Португалии. Полковник очень к нему благоволит.