Но Крошила на тот момент провел в мусорнике больше времени, чем любой из членов Совета Гильдий на заседаниях. И не собирался никуда уходить только потому, что «какие-то болтуны, мусора не нюхавшие, что-то там решили.».
Городу пришлось смириться с этим самовольным назначением. Тем более, что польза от Крошилы была немалая: он постоянно умудрялся отыскивать потерянные вещи, чинить сломанные и мастерить какие-то хитрые приспособления из остальных обломков. Он прикармливал у себя несколько свиней и всеядную тощую козу, а все прочее выменивал на свои поделки. Часто гномы шли к Крошиле с просьбой посмотреть: не улетела ли случайно в мусор бабушкина брошка или прадедова именная отвертка, нельзя ли починить свихнувшиеся ходики или прялку, провалявшуюся лет триста на чердаке.
Именно так попали туда и Далк с Юнкой. Растяпа в очередной раз потеряла ключ от школьного шкафчика, и им требовалось либо отыскать пропажу в мусоре, либо смастерить быстренько новый, пока не прознала смотрительница. С тех пор Далк нашел в золотых руках старого гнома истиное спасение от разных хитрых заданий по механике, а Юнка — замечательного собеседника, знавшего тысячи охотничьих баек двухвековой давности.
Однажды Крошила сказал ребятам, что за ним по-прежнему сохраняется право мастера набирать учеников. Так появилась идея временно заморочить голову жрецам и прочим, сказав, что Далк собирается обучаться у мусорщика. Особо настырным старик всегда мог сказать, что отправил ученика с поручением. Конечно, когда-нибудь Далку придется вернуться в Сердце Гор, чтобы не заболеть, и тогда обман раскроется. Но тогда они и будут думать, что делать. Далк до сих пор в глубине души верил, что все его проблемы решатся на материке.
— В крайнем случае мы можем просто ночевать в том приюте для жриц. Гупу не выгонит гномов, я уверен! Это благословенное место даст нам отсрочку лет в пять! — убеждал он Юнку. Та молча кивала.
И вот, за какие-то сутки до бегства, они стояли на ноябрьском морозце возле наковален в рядах сотен других выпускников. По обычаю, обнаженные сверху по пояс, одетые в серые некрашеные порты или прямые юбки, в кожаных жестких передниках до самой шеи, способных защитить неловкого не только от искр, но — ненадолго — и от раскаленного металла, отлетевшего из-под молота. Больше всего Далку хотелось вырезать себе магический посох — из священного дуба или белого эльфийского ясеня. Он понимал, что у него все равно сегодня не получится ничего достойного, типа тех парных мечей, с которыми изображают знаменитых магов в книгах. Ему один-то меч не сковать! К счастью, вместе с прочими учениками жрецов, он получил разрешение выковать всего лишь кинжал.
Вспыхнули над площадкой праздничные огни. С дальних холмов на них любовался весь город. Фейерверки будут бабахать непрерывно все отведенное для работы время. Легенда уверяет, что гномы двигались когда-то в Элмор сквозь настоящий шторм магии, и небо было светлым от сверкания заклинаний днем и ночью. Но это не мешало кузнецам на ходу чинить и ковать оружие.
Выпускники приступили к работе. Грохот молотов заглушил грохот фейерверков, а фонтаны искр вздымались до небесных огней. Визжали гоблины в клетках, молча билась головой о решетку каменная пума, не понимая, что ограничивает ее движение.
Далк молотил по раскаленной полосе железа, словно вымещая на ней свою досаду на судьбу. Никаких секретов он не знал, но кое-какие хитрости вызнал у Крошилы. Чтобы уж совсем не расстраивать отца.
Полоса темнела, извивалась, снова наливалась ярко-алым на углях, шипела в воде, дребезжала в снегу, и постепенно превращалась в сносный кинжал. Без выкрутасов, типа узора или рун на клинке, без рукояти из четырех сплавов, даже без желобка вдоль лезвия. Но этот нож был отлично сбалансирован, а в сердцевине пролегла тонкая полоска мифрила, которую Далк, конечно, не ковал в таких условиях, а приготовил заранее, как прочие готовили сплавы, камни для украшения и выделанную кожу и кость для рукоятей. Мягкое железо будет стачиваться со временем, а легкая, но очень прочная бритвенно-острая пластинка мифрила — постепенно выступать, и кинжал не нужно будет точить. Конечно, сточится и мифрил — за несколько сотен лет. Да раньше отвалится деревянная рукоять, на которую Юнка пожертвовала ему кусок экзотического красного дерева. Якобы потому, что для ее меча его не хватало.
Наконец, огни погасли, в полуоглохшие уши стали проникать какие-то звуки, кроме грохота, а взрослые начали испытание новых клинков. Конечно, испытывали осторожно, видя опытным взором недостатки ученической работы. Только отдельные выпускники, ученики цеха оружейников, могли без волнения смотреть на новорожденные мечи в чужих ладонях. Да и те заразились всеобщим напряжением.
Гномы рубили натянутые веревки, чучела огров, палки и тонкие медные прутья. По клинку было и испытание: лучшим доставалось по полной.
Отец Далка с серьезным видом взял нехитрый кинжал. Взвесил на ладони, потрогал ногтем лезвие. Далк видел, как разошлись брови отца, когда он оценил задумку. А потом тот почти без замаха метнул нож в ближайшую мишень — чучело вставшего на дыбы медведя.
Тусклое неполированное лезвие вошло точно в глаз, сработал пусковой механизм чучела, и медведь, взревев как настоящий, рухнул на землю.
В толпе захлопали в ладоши: сильным местом кинжала оказался баланс, и отец верно подобрал испытание, чтобы показать клинок с лучшей стороны.
Далк раскраснелся от удовольствия, поправляя свою жреческую шляпу. Потом принялся отыскивать в рядах Юнку.
Та как раз вручала свой меч Сигги. Меч был получше кинжала, но тоже без особых выкрутасов. Заточенный конец позволял иногда наносить колющие удары, крестовина уберегала руку. Тоже — ни узоров, ни камешков.
Сигги подошел с мечом к клетке с пумой и, под дружный хохот взрослых и учеников, что-то визгливо объясняя Юнке, засеял тварь семенами, поразил тремя ударами и успел снять урожай ненавистной «раскорякой». Юнка хохотала громче всех — урожай оказался позорно мал из-за того, что пума была во много раз слабее Сигги.
Потом сели за столы, и Далк пил пиво, оказавшееся совсем невкусным, и эль, пившийся легко, и вино, похожее на лечебный отвар ягод. Алкоголь действовал на него медленно, но когда он обнаружил себя на полпути к пещере Крошилы, в голове у него все приятно плыло и было очень жарко. Рядом шагала раскрасневшаяся Юнка, помахивая корзинкой с разным угощением, которого старику могло хватить на неделю. Сам Далк нес пару закрытых крышками кувшинов с элем. Его тянуло отхлебнуть еще, но приносить опивки было стыдно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});