Читать интересную книгу Беременна от бабника - Лена Лорен

происходит? — внезапно слышу голос мамы.

Саундтрек к главе: Эрика Лундмоен - Люби меня

Глава 59. Яна

Я уже и не надеялась, что у меня получится прийти в себя в ближайшие пару часов. Особенно, учитывая то, что меня только что втоптали в грязь, сравняли с плинтусом, но возбуждённый голос мамы способен творить чудеса. Он моментально выводит меня из полубессознательного состояния.

Трясущимися руками я неуклюже натягиваю на себя колготки с трусами, приглаживаю торчащие во все стороны волосы. Стираю ладонями раскисшую тушь с глаз, такую же чёрную, как и моё будущее, и спиной вжимаюсь в стену.

Неуёмный сердечный ритм барабанит где-то в области висков. Это крах. Если Кирилл сейчас выдаст нас, то у меня больше никого не останется. И родители отвернутся от меня, подвергнув бесконечному одиночеству и позору.

— Что происходит? Хм, да ничего особенного, — как-то даже дерзко отвечает Кирилл маме, но это лишь видимость. Перед собой Кирилл видит препятствие, которое просто так не перешагнуть. Моя мама — не я. Без боя она не сдастся, и он об этом догадывается.

— Я повторяю, что здесь происходит, Кирилл?

— Я же сказал, тут ничего особенного ты не увидишь, — понижает голос, крепко вцепившись в ручку двери.

С той стороны мама наваливается на дверь, пыхтит, но Кирилл теперь придерживает уголок носком своего ботинка, не позволяя ей ворваться внутрь. Видимо, мама враждебно настроена. Видимо, она всё поняла. Видимо, меня теперь ждёт прилюдная казнь.

— Ты спишь с моей дочерью? Отвечай, чёрт бы тебя побрал! — голос мамы уже смахивает на истеричный выкрик.

Поникши Кирилл испускает протяжный выдох, словно тем самым избавляется от внутреннего гнева. Он переводит взгляд на меня, и уже нет на его лице той равнодушной маски, от которой зубы сводит. Он сочувственно смотрит на то, как я, съёжившись в комок, отчаянно мотаю головой и беззвучно повторяю нет-нет-нет.

— Да, сплю. Я люблю твою дочь, — произносит он громогласно, вернув взгляд на маму. И мой, казалось бы, рухнувший мир снова начинает отстраиваться по кирпичику. — Я люблю твою дочь, со всем её дерьмом, которого в ней предостаточно. Люблю её, хотя не должен, потому что в самом дерьма с головой, но не могу я... Не могу отпустить её. Не могу забыть. Я не могу даже ненавидеть её! Хотел, но не могу...

Зачем? Зачем, Кирилл? Я ведь практически поверила в твою ненависть. Я ведь практически приняла её вместе с унижением и болью, чувствуя как эта адовая смесь поглощает меня, как она безжалостно ломает мне крылья, спуская с небес на самое дно.

А теперь у меня за спиной, кажется, снова вырастают крылья...

Его слова наделили меня силой. Я приподнимаюсь с корзины, одёргиваю подол задравшегося платья и высовываюсь из-за двери. Встаю за Кириллом, хочу подойти к матери, но он не позволяет. Скрывает меня за своей широкой спиной, словно мне угрожает опасность.

— Я тоже люблю его, мам, — уверенно заявляю, встретившись с её застывшим ужасом в глазах. — Кирилл, именно тот, о ком я тебе рассказывала.

Мама на секунду цепенеет.

— Нет! — истошно голосит она. — Нет, дочка! Хоть кто, но только не он, — выставляет на него палец.

Кирилл напрягается всем телом. Крылья носа его трепещут. Мамины слова задели его.

— Прости, а что со мной не так? — спрашивает он, глядя на маму исподлобья. Грудь его вздымается энергично.

— Ты не тот, кто Яне нужен! Ты же разобъёшь ей сердце! Ты всегда был гулякой! Такие, как ты не меняются! А я не хочу подобной участи своей единственной дочери! Не хочу!

Появляется желание немедленно вступиться за Кирилла, отстоять его и оправдать все поступки. Раскрыть маме глаза на то, что её единственная дочь оказалась с гнильцой, но слова попросту застревают в глотке, тело обездвижено. Мне также хочется утешить и маму, обнять её, как-то успокоить. Ещё никогда я не видела её такой. Как разъярённая медведица она готова любыми способами защитить своих детёнышей от чужаков.

Что же вы делаете со мной?

Я же разрываюсь между двух огней.

— Хреново, я скажу, ты в людях разбираешься, крёстная, — сквозь зубы Кирилл проговаривает, нашаривает мою ладонь и крепко сжимает, грозясь никогда больше не отпускать. — Ян, уходим отсюда. Со мной поедешь.

— Нет! — вопит мама, вцепившись в мой локоть крепкой хваткой и не давая спуститься по лестнице. — Чёрта с два! Никуда она с тобой не поедет! Дочка, не ведись на его слова, прошу!

Мне невыносимо больно видеть истерику мамы. Сердце разрывается на миллион частей, но она должна помнить силу первой любви. В результате она окажется сильнее любых слов, наставлений и запретов.

Из-за стоявших слёз я уже практически не вижу лица мамы. Затем чувствую, как Кирилл выпускает меня, предоставляя мне выбор.

Я очень хорошо помню как однажды он сказал мне:Что ни делай, но я знаю, кого в итоге ты выберешь.

Тогда он был прав. Я всегда выберу его, независимо от ситуации.

— Мама, ты свыкнешься, — шмыгаю носом. — Всё будет хорошо, обещаю. Верь мне.

Мама разочарованно качает головой, подбородок её дрожит, но она выпускает мою руку. Я оставляю поцелуй на её влажной щеке и со вкусом соли на губах разворачиваюсь к Кириллу, который, видимо, и не надеялся на такой исход выбора... Который всё это время не дышал. Ждал, пока я вновь не сцеплю свои пальца с его в крепкий замок.

С облегчением выдохнув, он вжимает свои прохладные губы мне в лоб, а потом мы быстро спускаемся по лестнице, подобно беглым преступникам.

Кирилл набрасывает на мои плечи пальто и мы без оглядки мчимся к его машине.

Лишь бы только я не пожалела о своём выборе.

Стоит мотору взреветь, как машина резво трогается с места. Цепляюсь руками за кресло, чтобы не швыряло из стороны в сторону как сдувающийся шарик. Перепугавшись такой скорости, я нашариваю ремень безопасности, накидываю на себя и с горем пополам защёлкиваю замок в фиксаторе.

Выдыхаю, почувствовав себя во мнимой безопасности. Стираю со лба выступивший пот.

Скорость за окном просто бешеная, что я начинаю опасаться за наши жизни и за жизни прохожих, по каким-то причинам встречающих Новый год на улице.

Стараюсь подавить в себе все страхи, чтобы не трястись и как параноик не глазеть на спидометр, стрелка которого стремится к максимуму.

Единственным отвлечением для меня становятся запущенные фейерверки за окном, что так ярко раскрашивают небо. Я считаю их количество, вместо того, чтобы попросить Кирилла сбавить скорость или же расспросить о случившемся. Я боюсь лишний раз открывать рот. Он сейчас явно не в духе. Прислушиваться ко мне не станет.

Вцепившись крепко в руль, Кирилл выезжает на