Во всем этом она живет.
Каждое утро она входит в этот гребаный трясущийся лифт, и смотрит на загаженные стены, и дышит запахом мочи и помойки, и достает свои газеты из ящика, покосившегося так, как будто на нем кто-то специально долго висел, а вечером возвращается обратно, и это, наверное, еще хуже, потому что вечером горит тусклое электричество или не горит вовсе, и от этого только страшнее.
Вадим Чернов знал за собой эту черту — желание защищать сирых и слабых. Его жена Валя десять лет виртуозно ею пользовалась. Он знал, что это ужасно глупо, но прямо тут, в лифте, решил совершенно твердо, что Сашу отсюда заберет.
Куда?.. Зачем?.. И с чего вообще он взял, что она согласится не то что куда-то с ним ехать, но даже разговаривать?!
Почему она должна что-то ему объяснять, в чем-то разубеждать, делить с ним какие-то немыслимые фантазии?!
Лифт дернулся в последний раз и затих. Оставалось надеяться, что трупное окоченение постигло его на нужном Чернову этаже.
Он шагнул на площадку — здесь было почище, чем внизу, очевидно, в силу удаленности от входной двери, и стал по часовой стрелке считать номера квартир. По его подсчетам выходило, что ему нужна крайняя дверь справа.
Он некоторое время постоял перед черной дерматиновой дверью, стараясь справиться с волнением. Оказывается, он очень волновался. Даже не просто волновался, а весь, от горла до ботинок, как будто завязался в узел от страха.
А, черт побери!.. Будь что будет!
Он вытер о джинсы мокрые руки и решительно позвонил Дерматиновая дверь открылась, и за дверью оказался молодой мужик в майке и тренировочных штанах, вытянутых на коленях, — вид исключительно домашний и даже некоторым образом умиротворенный. Чернов от изумления отступил на шаг.
— Вам чего? — спросил мужик с дружелюбным любопытством. — Вам кого надо?
— М-мне… Сашу Волошину, — промычал Чернов почти нечленораздельно.
Этого мужика в майке он в своем плане никак не учитывал, однако же мужик был, вполне реальный, розовый и конкретный, как почему-то определилось у Чернова в голове — А вы… кто? — снова спросил мужик, несколько утратив прежнее умиротворенное дружелюбие. — Вам… зачем?
— Я с работы, — объяснил Чернов, — мне нужно с ней поговорить. Дома она?
Мужик расправил плечи и смерил Чернова неспешным взглядом — с головы до ног.
— А чего, — начал он, — на работе вы никак не могли поговорить?
Чернову стало смешно.
— Да вы мне скажите, она дома?
— Петька, что ты квартиру студишь?! — внезапно послышалось из глубины полутемного коридора, который вырисовывался у мужика за спиной. — Несет и несет полом, как из трубы! Кто там?
В полумраке обозначилась фигура в легкомысленном ситцевом халате и почему-то в валенках.
— Кто пришел-то, Петь? Спрашивают кого?
— Это ко мне, мамань, — быстро ответил тот, кого называли Петей, хотя Чернов точно знал, что пришел вовсе не к нему.
Вышеупомянутый Петя вдруг шагнул на лестничную площадку, оказавшись нос к носу с Черновым, и плотно притворил за собой дверь.
— Давай проваливай отсюда, — велел он Чернову тихим и грозным голосом, — это моя баба, понял? И нечего шляться, твою мать, если не хочешь по роже схлопотать! А то я тебе мигом устрою! Со мной все братки местные за руку здороваются, так что чесал бы отсюда, козлина вонючая…
— Петя! — послышалось из-за двери. — Петя, ты с кем там разговариваешь?
— Да я ж сказал, что ко мне пришли, — с досадой проговорил в сторону двери грозный Петя. — Не, ты понял, блин, что тебе тут ловить нечего?
— Понял, понял, — ответил Чернов тоскливо и слегка прихватил Петю за шиворот, — я только одного не понял, дома она или нет.
На душе у него было погано. Так погано, как в тот самый день, когда он понял — из армии надо уходить или пропадешь. Тогда, приняв решение, он напился в стельку в каком-то замызганном кабаке, а потом проснулся в чужой постели и долго не мог сообразить, в чьей именно, и терзался угрызениями совести, и боялся Валю, и ненавидел себя…
— Мне ведь только поговорить, — преодолевая желание немедленно бросить Петю и уехать, объяснил Чернов, — поговорить только.
Петя беспорядочно молотил руками в сторону черновской физиономии, но Чернов был ученый, и до физиономии Петя достать никак не мог. Выпустить его тоже не было никакой возможности, потому что было ясно как день, что он моментально на Чернова бросится и завяжется идиотская подъездная потасовка.
То-то радости будет Саше Волошиной, предмету романтической черновской страсти, которая, оказывается, живет с Петей, черт бы побрал его тренировочные штаны и маманю в валенках!..
С Петей в правой руке Чернов вошел в квартиру, чуть не стукнув маманю по носу дверью.
— Мне Саша Волошина нужна, — повторил он в тоске, глядя, как открывается для вопля маманин рот, — она дома?!
— Ну конечно, я дома, — сказали за какой-то стенкой, и неожиданно распахнулась еще одна дверь, которую Чернов до сих пор не заметил. — Господи, что здесь происходит?! Вадим?!
— Мне бы поговорить с тобой, — сказал Чернов, придерживая, однако, Петю, — а меня что-то не пускают…
— Кто тебя не пускает?! Боже мой, Петька, ты опять бузишь?! Вера Семенна, да заберите вы его! До чего дошло! Вадим, отпусти его!
Чернов выпустил Петю и посмотрел на Сашу виновато.
— Я поговорить приехал, Саш…
Выпущенный Петька — ясное дело! — моментально кинулся в атаку. Чернов его перехватил, и атака захлебнулась.
— Вера Семенна! — крикнула Саша в отчаянии. — Да что ж это такое, в конце-то концов! Петька, черт тебя побери, угомонись сейчас же!
— Убива-а-а-ают, — тоненько, словно примеряясь, заголосила Вера Семенна, — лю-у-уди!!! Помоги-и-и-те!!!
— Нет, это невозможно! — Саша топнула ногой. Чернов заметил, что она была в одних ярких шерстяных носочках, которые привели его в восторг. — Всем прекратить немедленно! Хватит!!
— Это моя баба! — прохрипел Петька, кося налитыми кровью глазами. — Ты понял, твою мать?!
— Петенька, — запричитала маманя, перестав голосить, — Петенька, на что она тебе?! Брось, Петенька, убьет он тебя, бандюган этот! Отступись!
Все это было так смешно, что Чернов тихонько хихикнул.
— Я тебя выпущу, — сказал он трепыхающемуся Петьке, — только если ты опять в драку не полезешь. Ну? Успокоился?
Придушенный Петька через силу кивнул, и Чернов раздал руку.
— Саш, ты прости, что я твоих родственников обижаю, но мне правда очень надо…
— Родственников?! — вскрикнула взбешенная Саша и снова неслышно топнула своим носочком. — Каких еще родственников?! Не хватало мне только таких родственников! Вера Семенна, закройте рот, или я вызову милицию. Вадим Алексеевич — уважаемый человек, большой начальник, приехал по делу, а Петька на него с кулаками бросился! Да мы три года не разберемся, а Петьку вообще посадят, ясно вам?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});