на душе.
Вернувшись в Борнмут, я первым делом связалась с управляющим зоопарком, чтобы узнать, как идут дела, и организовать переезд на Джерси. Это был увлекательнейший этап в развитии нашей затеи, все лихорадочно трудились, чтобы Великое Открытие могло состояться через месяц. Меня немного беспокоили отклонения от первоначальных наметок Джерри, но впрямую это меня не касалось, и я решила не вмешиваться — пусть он займется этим делом, когда приедет.
Сама же я тем временем начала приготовления к реконструкции нашей новой квартиры. Мне страшно нравилось строить планы и закупать новую мебель. Я разыскала сантехника, который взялся оборудовать для нас кухню, уговорила помочь мне опытного маляра, закончившего работы в зоопарке. Каким-то чудом все было сделано за десять дней, и к концу этого срока квартира выглядела и пахла гораздо лучше.
Величайшей моей проблемой было найти достаточно большой ковер для гостиной и достаточно длинные занавески для окон, и я металась между Борнмутом и Джерси, озабоченная тем, чтобы наш уголок приобрел вполне обитаемый вид к возвращению Джерри в июне. Он уговаривал меня отложить эти хлопоты до его приезда, но мне представлялось, что для него будет приятным сюрпризом увидеть, что все уже готово. Мы впервые со времени свадьбы расстались на какой-то срок, и за всеми делами я даже как-то не задумывалась над этим. Даррелл частенько звонил из Буэнос-Айреса, чтобы убедиться, что я еще существую на свете, и как ни приятно мне это было, я испытала легкое потрясение, получив счет на семнадцать гиней.
Мне было невдомек, сколько разного хлама накопилось за годы в нашей комнатушке, но удалось найти сговорчивого подрядчика, и наступил день, когда все наше движимое имущество было загружено в два железнодорожных контейнера. Грустно было покидать радушную обитель, но мать Джерри тоже переезжала к нам на Джерси, и Софи собиралась жить там же, так что в новой обстановке должно было сохраниться что-то от старой атмосферы.
Несмотря на тщательное планирование, требовалось напоследок еще кое-что доделать впопыхах, прежде чем отправляться в Лондон, чтобы встретить пароход Джерри, но я уложилась в срок и вовремя стояла на пристани, глядя, как «Сен-Джон» проходит через шлюзовые ворота. Первый шок я ощутила, увидев, что Даррелл отрастил коричневатую бороду.
— Это я для тебя постарался, — сообщил он. — Надеюсь, она тебе нравится.
Она мне понравилась, но у меня было тайное подозрение, что он отрастил ее скорее в личных интересах. Возможно, Джерри не приходило в голову, что борода придает ему сходство с Эрнестом Хемингуэем и отвечает представлению широкой публики об охотнике на крупную дичь; во всяком случае, я не стала об этом заикаться. Софи выглядела превосходно, но она явно устала, и мне вскоре довелось услышать, как некоторые ее любимцы измывались над ней во время плавания; она явно мирилась со всеми их капризами и выходками. Один раз, во время особенно сильного волнения, корабль вдруг резко накренился, и Софи с размаху села на черное резиновое ведро, полное грязной воды.
— Слава Богу, что оно было резиновое, иначе мой зад мог крепко пострадать, — серьезно заметила она.
Докладывая мне обо всем, что происходило, Даррелл в то же время был озабочен тем, как поскорее погрузить животных в фургон, который должен был доставить их на вокзал Ватерлоо, откуда им предстояло отправиться в Саутгемптон, а из Саутгемптона плыть на пароходе до Джерси. Между тем я вспомнила про наш лендровер.
— Где он?
— Там, внизу, в трюме.
— Когда мы его заполучим?
— Понимаешь, я должен тебе кое-что рассказать.
Я приготовилась к самому худшему.
— Перед самым отплытием случилось небольшое происшествие, и я боюсь, что он малость поврежден.
К счастью, я заранее договорилась с фирмой «Ровер», что машина будет доставлена в ее лондонский гараж для профилактики, ли оказалось весьма кстати, потому что наш лендровер явно не был в состоянии перемещаться своим ходом. Желая успокоить меня, Даррелл рассказал, что второму участнику происшествия досталось куда хуже, его машина превратилась в металлолом.
— И кто же был виноват? — осторожно справилась я.
— Только не мы, — выпалил Даррелл. — Этот болван выехал откуда-то сбоку прямо перед нами, столкновение было неизбежно. Мы думали, что убили беднягу, но аргентинцы, видимо, похожи на греков — чем сильнее удар, тем меньше травма. Во всяком случае, мы поладили с ним, иначе до сих пор сидели бы в Аргентине.
Джерри повез животных на пароходе, я же вечером вылетела из Лондона на Джерси, чтобы быть в зоопарке, когда утром следующего дня прибудет ковчег Даррелла. Софи заслужила отдых и на неделю отправилась к себе домой в Борнмут. Спеша не опоздать в аэропорт, я не успела толком ознакомиться с коллекцией, но по пути на вокзал Ватерлоо Джерри рассказал мне, чем она пополнилась, и мы успели обменяться новостями о прочих наших делах и о друзьях по обе стороны океана.
На вокзале мы проследили за погрузкой зверей и багажа на поезд и успели даже пообщаться с друзьями, которые пришли проводить Джерри.
На другое утро я встретила Даррелла и его питомцев в зоопарке на Джерси. Он так волновался, что не знал, с чего начать — то ли осмотреть сперва всю территорию, то ли проследить за размещением зверей. Как бы то ни было, персонал быстро управился с вселением новичков в клетки и вольеры. Разумеется, пуме, оцелоту и другим кошкам предстояло выдержать карантин. Как я и ожидала, Даррелл был недоволен тем, что его наметки не во всем были выполнены, но огорчение с лихвой компенсировалось сознанием, что все африканские животные благополучно вернулись к своему хозяину.
В наше отсутствие моя любимая белка Малютка умерла от какого-то диковинного вируса. Я чувствовала себя виноватой, что бросила ее, но ведь животные, как и люди, могут подхватить какую-нибудь заразу и умереть, как бы тщательно за ними ни ухаживали. О чем склонны забывать многие посетители зоопарков.
Если раньше звери обитали в моей постели, то теперь они населяли гостиную. Одно время казалось, что этим гостям не будет конца: то туда вселялся больной пекари, то шимпанзе Чемли со смещением межпозвоночного хряща, то большая сейшельская черепаха с какой-то инфекцией во рту, то шимпанзе Лулу с воспалением внутреннего уха, то различные птицы, среди которых выделялась клушица Дингл. Мы получили ее птенцом от одной леди в Дорсете, это было очаровательное существо, обожающее исследовать клювом чайные чашки и все уголки гостиной. Попадали к нам и облитые нефтью чайки, но, пожалуй, самым знатным гостем была горилла Н’Понго. Мы приобрели ее в рассрочку; нам предложил купить гориллу один