Читать интересную книгу Дайте нам крылья! - Клэр Корбетт

— А на ощупь как шелк, — сказала Пери, привязывая Хьюго в слинг.

Сойка хмыкнула:

— Нет, костюм не шелковый. Во много раз дороже. Береги его. Другого такого у тебя в жизни не будет, это уж как пить дать.

Сойка провела Пери по песчаной тропинке к краю утеса и взлетела в воздух, а Пери, выждав несколько секунд, последовала за ней. Похоже, к этому времени все здешние летатели — человек пятнадцать — уже вытянулись цепочкой высоко в небе над утесом. Стоило Пери оторваться от земли, как ее охватило сильнейшее ощущение мягкого, но сильного воздушного течения — чистый-чистый воздух был плотный, словно вода, и мягко вознес ее ввысь, будто по склону залитой солнцем прозрачной горы, и вот Пери очутилась в сотнях метров над утесом, а упругий воздушный океан по-прежнему плавно нес ее вверх.

Это был не просто термик — целая долина внизу разом отдала накопленное за день тепло, и вот Пери и Хьюго, онемев и задыхаясь от восторга, заскользили по бескрайнему плато из небесного стекла, остальные летатели висели рядом, словно в сиропе, — кто-то тоже молчал, кто-то кричал и хохотал, — а внизу, к востоку от утесов, долина тонула в туманном море цвета индиго, лиловом по краям, и ниже, в сумраке у земли, переливалось серебро и пузырилась жидкая сталь — это последние лучи солнца играли на воде, — однако выше, по краю утесов, еще царил день, мерцающее предвечернее летнее солнце белило стволы деревьев и заливало золотом кроны — ярко-зеленые и желтые, и небо еще голубело, но облака уже окрасились снизу стальным огнем, сияющим, словно мозаичные отблески воды в долине, и все так пело и ликовало, что Пери поняла — на самом деле она никогда в жизни по-настоящему не видела гор и долин, рек и облаков, зелени и синевы.

— Осторожно, скоро начнутся холодные провалы, — крикнула ей Сойка, проплывая мимо на неподвижных крыльях и закладывая вираж, чтобы проехаться по склону стеклянной воздушной горы. — Солнце сядет, и воздух начнет остывать. Но до той поры… ух, это все равно что летать в шампанском! Да, в шампанском — пузырьки поднимаются и несут тебя к краю бокала. Кувыркайся, пока дают!

Как только солнце скрылось за горизонтом и по стеклянной глади воздуха пошла рябь, трещины и выбоины, Хьюго стряхнул дремотный транс и захныкал. Он стал вертеться в слинге, пинаться и ныть — впервые за все время, когда летал с Пери.

Пери полетела вниз, на утес. Она не хотела, чтобы Хьюго портил всем настроение и мешал другим летателям, которые ловили последние восходящие потоки своей драгоценной стекляшки.

Приземлившись, Пери обнаружила, что Сойка уже сидит на берегу реки и ужинает, точнее, наскоро перекусывает чем-то холодным; она предложила поесть и Пери с Хьюго.

— Ну, рассказывай, — ведь понравилось, да? — сказала Сойка.

— Я не верю в рай, — просто ответила Пери. — Но, по-моему, только что видела, каково там.

Сойка засмеялась:

— Интересно, что ты так сказала. На некоторых старых картах это место так и называется — «Райский кряж». Вот и тебе довелось узнать, что такое райская стекляшка.

Когда они поели, Сойка приказала Пери уложить Хьюго спать — именно приказала тоном, не терпящим возражений.

— Малиновка с ним посидит, — добавила она.

Пери совсем не нравилось, что придется оставить Хьюго под скальным навесом с этой нахалкой, однако когда Сойка повела Пери обратно к утесу, малыш уже засыпал.

— Мы куда? — спросила Пери, пробираясь через заросли по тропинке, слабо мерцавшей в свете разгоравшихся звезд. От кустов разливался дурманящий ночной аромат — сухая нота коры и ветвей, дикое благоухание листьев и цветов и слабый, но отчетливый запах реки.

— Увидишь. Это наша работа, — негромко отозвалась Сойка. — Изыскания. Мы трудимся над этим по десять-двенадцать часов в день. Не только в воздухе, но и на земле — думаем, обсуждаем, сравниваем. Разрабатываем термины, подводим теории. Испытываем границы возможного. Неужели ты думаешь, будто врачи, когда назначали нам процедуры и лекарства, заранее знали, что получится? Конечно, нет. Большинство из них сами никогда в жизни не летали. А инструкторы в тренировочных центрах для летателей привыкли к искусственным условиям и к работе с новичками. Летательский тренировочный центр — это ведь вольер и больше ничего. Там дают только самые основы — а нужно-то гораздо больше. Нам необходимо разобраться, что такое полет, как надо летать, каковы наши подлинные возможности. На свете есть люди, которые понимают в механике полета птиц и самолетов, и, честное слово, мы их внимательно слушаем, но мы-то летаем сами, мы имеем дело с тем, как полет влияет на твое собственное тело, что при этом чувствуешь, а об этом пока что никто ничего толком не знает.

— Вот зачем вам Шахиня! — догадалась Пери.

— Естественно. У нас были и другие птицы, но Шахиню мы любим больше всех.

— А кто-нибудь еще, кроме вас, этим занимается? — спросила Пери.

Сойка балансировала на самом краю обрыва, глядя вверх, на яркие-яркие звезды — Пери в жизни таких не видела. Ярче, чем над морем, ярче, чем у Жанин.

— Да, мы поддерживаем связь с другими группами, — кивнула Сойка. — Мне бы было неприятно думать, что все зависит только от нас. В Городе ничем таким нельзя заниматься — там гораздо больше дел и обязанностей, приходится отвлекаться, особенно если ты из тех, у кого были деньги на крылья. На полете не сосредоточишься, нечего и мечтать. И условия однообразные, тренироваться негде. И все равно нужна группа. Одному ничего не сделать. Если попробуешь сам, того и гляди одичаешь. Ну, отдохнула? Пора бы. Отоспаться тебе дали, а стекляшка — сплошное развлечение, правда? Это же не работа.

— А что… а почему… — начала было Пери.

— Одна из важнейших областей наших исследовательских интересов — ночные полеты, — сказала Сойка, разворачивая крылья. — Беркут ведет группу, но нам с тобой, наверное, лучше полетать вдвоем.

И они с Пери взмыли в теплую ночь. Пери молчала. С какой стати Сойка решила полетать с ней — чужой? Значит ли это, что здешние летатели приняли ее? Ладно, пусть думают что хотят, а уж она-то она, Пери, точно не упустит случая полетать с такими мастерами.

Она сосредоточилась на том, чтобы наблюдать за Сойкой и повторять движения ее темного силуэта на фоне ночного неба — удивительно легкие движения. Пери остро ощутила, как движется она сама — тяжело, неуклюже. Думать о собственном полете было трудно. Как будто все делаешь неправильно. К тому же ее одолевали приливы неконтролируемой паники — ведь она оставила Хьюго одного. Пери была уверена, что стоит ей хоть ненадолго расстаться с ним, не миновать беды, особенно если голова при этом занята другим, если отключиться от постоянных, пронизывающих все ее сознание мыслей о ребенке — словно Пери окутывала его коконом своих забот, словно его можно было оберегать одним только постоянным вниманием. А забудешь о нем на миг — и он угаснет, будто падучая звезда.

Во время ночных полетов ощущение пространства всегда было ярче, чем днем. Ночь окутала Пери, обострив все чувства, туго облекла ее и растеклась во все стороны. Пери взмыла вверх. Теплый воздух еще поднимался над долиной, но это уже были не прежние, сильные термики, которые делали за нее всю работу. Ничего, Пери сильная. Сама может взлететь.

Сойка слегка притормозила, и Пери догнала ее, держась за правым плечом. Да, Сойка ее учила, тут сомнений не было. Это был урок летательского мастерства — Сойка нарочно подчеркивала все свои движения. Летала Сойка легко, привычно и плавно, как ходила. Не думала над каждой мелочью. Летела — и все. Пери начала надеяться, что когда-нибудь тоже так сможет.

Сойка притормозила еще больше, они с Пери полетели рядом, крыло к крылу.

— Вообще-то обычно я не беру в такие полеты новичков вроде тебя, но Беркут считает, чем скорее ты здесь освоишься, тем лучше. Он уже принял решение, а наше дело — исполнять. Мы спасли тебе жизнь и теперь отвечаем за тебя, мы приняли тебя, но теперь ты в долгу перед нами, а в уплату изволь рассказать свою историю, иначе у нас с тобой ничего не получится. Для начала объясни-ка мне, какого дьявола тебя понесло с ребенком в грозу.

Пери резко втянула воздух сквозь сжатые зубы.

— Говори, — велела Сойка.

— Да, сейчас. — Пери покосилась на темный силуэт Сойки на фоне звезд. — Когда я вылетела, погода была хорошая. Я летела на юго-восток, и тут началась гроза. Глупо было, конечно, вылетать, не разведав погоду, но мне негде было посмотреть и приборов с собой тоже не было. У меня был план полета, но я его плохо разработала.

— Мы постоянно так делаем, — сказала Сойка. — Летаем без приборов. Но недалеко, конечно. Значит, тебе некуда было деваться. Почему? Нам надо знать, а то вдруг те, от кого ты бежишь, нагрянут к нам.

Пери вздохнула.

— Понимаю, — проговорила она. — Я работала в Городе. В одной семье. То есть у супружеской пары. Агентство, которое меня к ним направило, выяснило, что нужно мне. И что нужно им. И как это совместить.