Читать интересную книгу Король англосаксов - Эдвард Бульвер-Литтон

В стороне лейб-медик короля готовил какое-то укрепительное лекарство, а в глубоких оконных нишах жались друг к другу плачущие постельничие короля, искренно любившие его за его кротость и доброту.

Король лежал с полузакрытыми глазами, но дышал тихо и правильно. Два предыдущих дня он лежал без сознания, но в этот день он сказал несколько слов, доказывавших, что он пришел в себя. Рука его покоилась в руке королевы Юдифи, которая горячо молилась за него вполголоса. Он вдруг раскрыл широко глаза и взглянул на нее.

– Ах! – шепнул он. – Ты все такая же кроткая!. Не думай, чтобы я тебя не любил… В горних обителях ты узнаешь все прошлое!

Королева подняла к нему прекрасное лицо, и он, благословляя, положил руку на ее голову. Потом он подозвал вестминстерского отшельника, снял заветный перстень и проговорил чуть слышно.

– Пусть эта вещь хранится в храме в память меня.

– Теперь он доступен для нас – говори, что надо! – шептали Стиганду или Альреду таны. Стиганд, более смелый, наклонился над королем.

– О, государь, – начал он, – ты теперь меняешь земную корону на небесный венец – вспомни же о нас и скажи нам, кого бы ты желал видеть своим наследником?

Король сделал нетерпеливое движение и королева с упреком взглянула на Стиганда, нарушавшего покой умирающего. Но вопрос был слишком важен, чтобы оставить его нерешенным: таны подняли ропот, в котором слышалось имя Гарольда.

– Подумай, сын мой, – увещевал Альред дрожащим голосом. – Молодой Этелинг едва ли способен править Англией в опасную минуту.

Эдуард кивнул утвердительно головой.

– Ну, в таком случае, – раздался вдруг голос лондонского правителя Вильгельма, норманна, который хотя стоял почти сзади всех, но чутко всматривался и вслушивался во все происходившее, – если у тебя, государь, нет законных наследников, кто был бы достоин быть твоим преемником, как не твой родственник, герцог Вильгельм норманнский?

– Нет, нет, мы не хотим и слышать о норманнах! – заговорили таны, лица которых приняли мрачное выражение.

Лицо Гарольда пылало, и он машинально ухватился за рукоятку ятагана. Он ничем не выказал, как был заинтересован решавшимся вопросом.

Король, очевидно, старался собраться с мыслями, между тем как Альред и Стиганд все еще наклонялись над ним: первый – с выражением нежности и глубокой душевной скорби, второй – с видом напряженного любопытства. Эдуард наконец приподнялся немного и, указывая на Гарольда, промолвил:

– Я вижу, что вам дорог граф Гарольд – будь по-вашему… je l'octroie!

С этими словами он снова опустился на подушки… Юдифь громко вскрикнула: ей показалось, что король уже умер.

Лейб-медик протиснулся сквозь заволновавшуюся толпу.

– Воздуха, воздуха, дайте ему воздуха! – крикнул он бесцеремонно, поднося лекарство к губам короля.

Толпа отступила, но ничто не помогало: Эдуард не дышал больше и пульс его перестал биться. Альред и Стиганд стали на колени, чтобы помолиться за упокой души усопшего. Остальные поспешили уйти, исключая Гарольда, который перешел к изголовью постели.

Уходившие почти уж достигли дверей, когда вдруг какой-то могильный звук заставил их оглянуться: король сидел на постели и ясным, спокойным взором окидывал все собрание.

– Да, – проговорил он звучным, сильным голосом, – я не знаю – сон ли то был или видение, но я должен рассказать это и молю Бога подкрепить меня, чтобы я мог выразить то, что давно смущало меня.

Он замолк на минуту и затем продолжал:

– Тридцать два года тому назад, в этот самый день, я встретил у Сены двух отшельников, одаренных даром пророчества. Они сказали мне, что Англию постигнет большое горе… вот их слова: «После твоей смерти Бог предаст твою родину ее врагу». Я спросил: нельзя ли предупредить эту горькую участь? Нельзя ли моему народу избегнуть этого бедствия посредством покаяния и молитвы? Но пророки ответили: «Нет! бедствие тогда только прекратится, проклятие будет снято с твоего народа только тогда, когда от одного молодого дерева будет сорвана зеленая ветвь, которая потом сама собой опять срастется с деревом и даст цветы и плод…» Перед тем как я заговорил теперь я видел этих отшельников у моего одра со смертельно-бледными лицами.

Он говорил так твердо и с таким сознательным видом, что все оцепенели от ужаса.

Но вот голос его дрогнул, глаза неестественно расширились, седые волосы как будто встали дыбом… он начал корчиться в предсмертных судорогах, страшно метался и произносил отрывистые фразы.

– Сангелак! Сангелак! – хрипел он. – Кровавое озеро… Он спустился с неба, чтобы сражаться с нечестивыми… и гнев его сверкает в мече и огне… Горы преклоняются перед ним… а под ним непроглядный мрак!

Тело его вытянулось, взор сделался неподвижным и Гарольд набожно закрыл ему глаза.

Изо всех присутствовавших улыбался скептически только один Стиганд.

– Неужели вы пугаетесь бреда умирающего старика? – заметил он присутствующим с презрительной насмешкой.

Глава II

Витан, который должен был решить вопрос о выборе нового короля, немедленно был собран, так как все члены его заранее съехались в Лондон, по случаю болезни короля, освящения вестминстерского храма, а также вследствие того, что Витан ежегодно собирался около этого времени для обсуждения государственных дел.

Гарольд женился на Альдите, чем и прекратил противодействие со стороны Моркара, Эдвина и союзных с ним графов, так что выбор его был единодушно утвержден Витаном. На другой день погребения Эдуарда происходила коронация Гарольда, чтобы предупредить норманнские интриги.

В собор Вестминстерского храма, выстроенного не то в немецком стиле, не то в римском, были собраны все именитые люди государства, чтобы отдать величайшую честь своему избраннику. Гарольд был, за исключением Сердика, единственным подданным, избранным на царство.

Альред и Стиганд повели Гарольда на эстраду. Заметим мимоходом, что в первые века вождя поднимали при этой церемонии на щиты и на плечи.

– Итак, – воскликнул Альред, – мы избираем королем Гарольда, сына Годвина!

Таны окружили Гарольда, положили ему руки на колени и громко проговорили:

– Избираем тебя, Гарольда, нашим повелителем и королем!

Эти слова были повторены всеми присутствующими.

Спокойно, величественно стоял на эстраде король английский, базилейс британский.

А в толпе стояла, прислонясь к одной из громадных колон, женщина, закрытая густым покрывалом, которое она на мгновение приподняла, чтобы лучше видеть гордое лицо новоизбранного. Лицо ее не было печально, но по нему текли слезы.

– Не показывай народу своих слез, – шепнула ей Хильда, явившаяся перед ней такая же величественная, как Гарольд. – Он будет презирать тебя за твои слезы – тебя, которая ничуть не ниже того, кем отринута.

Юдифь покорно склонила голову и опустила покрывало. В это время Гарольд сошел с эстрады и снова подошел к алтарю, перед которым он ясным голосом дал троекратное обещание:

– Дарую мир королевству! Запрещаю грабежи и несправедливость! Обещаю быть беспристрастным, милостивым судьей с помощью всеблагого Бога!

– Да будет! – произнесло собрание.

Церковнослужители, один за другим, произнесли короткую молитву, после которой стали держать корону над головой Гарольда. Альред тихим голосом сказал обычную речь, которую закончил словами:

– Дай Бог, чтобы он царствовал мудро, чтобы он берег Англию от всех врагов – видимых и невидимых!

Вслед за тем началась церемония, которая окончилась словами: «Да здравствует король!» Эти слова были повторены всем народом. Корона сияла уже на голове Гарольда, а в руках его заблестел скипетр, который был дан ему «на страх злым, а добрым на утешение». Была произнесена и еще одна речь Альредом, она кончилась следующим воззванием.

– Благослови, о Господи, этого короля и дай ему успех во всех его делах! Благослови его и будь ему опорой до конца дней его!

Хильда хотела увести скорее Юдифь, но девушка произнесла решительно: «Я хочу еще раз видеть его!» – и немного выдвинулась вперед. Толпа расступилась, чтобы дать проход участвовавшим в церемонии. За ними гордо выступал Гарольд с короной на голове и скипетром в руках. Юдифь приложила руку к сердцу, как будто желая заглушить его биение, нагнулась еще больше вперед, чуть приподнимая покрывало, и нежно посмотрела на его прекрасное лицо и царскую осанку. Король прошел мимо, не. замечая ее, – для него не существовало больше любви!

Глава III

Лодка, в которой сидели Хильда и Юдифь, скользила легкой птицей по волнам Темзы. С берегов неслись ликования народа, потрясавшие, подобно буре, зимний, морозный воздух. «Да здравствует король Гарольд!» – слышалось из уст громадной толпы. Серьезное, зловещее лицо Хильды обернулось ко дворцу, видневшемуся вдали. Юдифь подняла голову и воскликнула страстно: