Между тем поднялся западный ветер такой силы, что «Святой Павел» не мог дольше оставаться на якоре в открытом океане. Чтобы сам корабль не выбросило волной и ветром на берег, пришлось поднять якорь и уйти в открытое море. Шторм продолжался несколько дней, и в течение этого времени они не могли приблизиться к земле.
Как только погода улучшилась и буря утихла, они снова подошли к земле в том месте, где оставили своих людей, но никого не услышали и не заметили каких-либо следов их пребывания. Небольших судов или шлюпок, которые можно было бы послать к берегу на розыски и для расспросов, у них уже не оставалось; идти же к берегу с большим кораблем было очевидно невозможно.
Поэтому принято было решение людей покинуть, а самим возможно скорее возвратиться на Камчатку.
Они встретили в пути сильные противные ветры и испытывали большой недостаток в пресной воде, так как ни одного раза после отхода из Камчатки им не удалось запастись свежей пресной водой. Когда случалось приставать к берегу, то не было малых судов, чтобы послать за водой, а их лодка и ялик пропали, и им пришлось весь обратный путь проделать с запасом воды, взятой еще на Камчатке.
Чтобы несколько увеличить этот запас, они занялись перегонкой морской воды, добывая из соленой воды пресную; получалась вода несколько горьковатая на вкус, но не соленая. Они смешивали ее пополам с камчатской водой, пока той еще оставалось немного, и каждый получал ежедневно небольшую кружку, и так продолжалось в течение долгого времени. Они собирали также дождевую воду.
Таким способом кое-как, с большой нуждой, пробились до конца плавания. Многие из команды также заболели цингой; два лейтенанта и один констапель умерли в плавании, капитан Чириков слег на долгое время и совсем обессилел. Из офицеров оставался только один — в то время штурман, ныне капитан-лейтенант, Иван Елагин. Он довел судно до Авачинской бухты, куда оно прибыло 17 октября 1741 года.
Еще до прибытия в Петропавловскую гавань умер профессор де ла Кроер. который также проделал с ними всю кампанию. Вот все, что я узнал про плавание «Святого Павла», о случившихся с этим судном происшествиях, и что я здесь вкратце изложил.
Глава 14
О наших занятиях после возвращения с острова Беринга на Камчатку и о нашем путешествии в следующем году оттуда в Охотск, с прибавлением справки для судоводителей о навигации из Охотска на Камчатку и вокруг ее оконечности, называемой мысом Лопатка, в Авачинскую бухту, так как подробных карт этих мест еще не существует.
Так как по приходе на Камчатку я нашел там довольно большой запас продовольствия, то я решил в этот же год вернуться в Охотск, чтобы иметь возможность скорее и подробнее доложить Адмиралтейств-коллегии о моем прибытии. Для этой цели я распорядился по мере возможности и со всей поспешностью снабдить наше судно возможно лучше материалами для конопатки и прочим необходимым для его ремонта.
Так как, однако, по вместимости нашего судна численность команды была чрезмерно велика, а осенняя пора уже приближалась, то я решился оставить половину команды на зимовку на Камчатке под командой артиллерийского офицера Берента Розелиуса, который также проделал с нами весь поход, с инструкцией и приказом — следующей весной с первым судном, отходящим из Камчатки в Охотск, последовать туда за мной, не оставляя никого из остальных членов команды.
Закончив все свои дела и запасшись полностью провизией и всеми прочими припасами, 2 сентября 1742 года вышел из Авачинской бухты при благоприятной погоде. Но не успел я, однако, пробыть в море и 24 часов, как поднялся сильный юго-западный ветер, который в нашем плавании не был нам попутным.
Судно стало испытывать сильную качку, и обнаружилась сильная течь в трюме. Время года было такое, что с полным основанием можно было опасаться сильных штормов. Мы отлично знали, что наш гукер не обладает крепостью, необходимой для морского судна.
Я созвал совет, пригласив всю команду, бывшую со мной на судне, и мы единодушно решили снова вернуться в Авачинскую бухту и там провести зиму, с тем чтобы к будущей весне полностью отремонтировать судно и совершенно безопасно совершить на нем плавание по морю. Это и было приведено в исполнение. 3 сентября мы вернулись в Авачинскую бухту, где стали готовиться к зимовке.
Громадную разницу почувствовали мы между этой зимовкой и предыдущей, ибо, во-первых, все мы были вполне здоровы, а во-вторых, не испытывали никакого недостатка ни в квартирах, ни в продовольствии. Хлеб и крупа имелись в изобилии; вдобавок я распорядился доставить сотню северных оленей, таким образом, и в мясе мы не терпели никакого недостатка.
На Камчатке не водится лошадей, а следовательно, в летнее время невозможно предпринять путешествие сушей. Чтобы послать отчет о моем прибытии главному командованию и Адмиралтейств-коллегии, я должен был дожидаться санного пути, когда по здешнему обыкновению можно очень быстро передвигаться на собаках.
Между тем я занялся составлением рапортов и отчетных донесений, равно как меркаторских карт нашего путешествия, с тем чтобы немедленно по установлении санного пути послать их в надлежащие учреждения. Это и было выполнено 15 ноября 1742 года. В этот день я послал, в то время боцмана, ныне младшего лейтенанта, Алексея Иванова, а с ним солдата для охраны его в пути. Как мне удалось впоследствии узнать, он лишь в августе следующего, 1743 года прибыл в Санкт-Петербург.
В марте 1743 года мы приступили к ремонту нашего судна и к его укреплению. Так как у нас не имелось никакого другого дерева, кроме березы, которая вырастает на Камчатке до довольно большой толщины, но высотой не больше четырнадцати-пятнадцати футов, то я распорядился напилить из нее дюймовых досок, которыми почти полностью обшил все судно, а затем основательно проконопатил его так, чтобы оно стало водонепроницаемым, словно бутылка.
27 мая со всей командой я вышел из Авачинской бухты. Обогнув южную оконечность Камчатки, называемую мысом Лопатка, и войдя в Пенжинский залив, зашел в устье реки Большой, так как мне было хорошо известно по прежнему опыту, что упомянутый залив зачастую до середины июня не очищается от плавучих льдов.
Поэтому я переждал там время, пока явилась возможность плыть дальше, и 27 июня 1743 года прибыл в Охотск, который являлся начальной гаванью нашей экспедиции и где были построены все суда, принимавшие участие в Камчатской экспедиции. На этом заканчивается мой рассказ о наших морских путешествиях и о том, что приключилось с нами во время плаваний.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});