Читать интересную книгу Круг Матарезе - Роберт Ладлэм

- Мой любовник изменял мне? - спросила Зося шутливо.

- Значит, они успевают везде. - Он словно не слышал ее вопроса. - Ну вот и еще один недостающий штрих. - Я частенько изменял тебе. Но не с этой женщиной. Она - неперековавшаяся монархистка и просто восхитительна. И ей тоже около семидесяти, как и нашему режиму. Я распивал с ней чаи.

- Как трогательно!

- Я наслаждался ее обществом. Она была прекрасным реставратором, главным образом для меня самого, а также в областях искусства, в которых я плохо разбирался. Она реставрировала не только предметы искусства, но и мои мозги. И именно она восстановила для меня картины из истории страны. Кому понадобилось завести на нее досье?.. Так что еще он говорил?

- Ничего памятного. Все в тот же момент, когда я была в нижнем белье, он отпустил дурацкое замечание, что женщины-математики имеют некоторые преимущества перед исследователями и библиотекарями: мы изучаем цифры, а они...

Талейников вскочил на ноги.

- Вот оно! Еще одно недостающее звено. Неужели они нашли и его?

- О ком ты говоришь?

- Наш англичанин либо не мог удержаться от пошлых каламбуров, либо он проверял тебя. Набережная - это Эрмитаж, ученые - этой мой знакомый марксист, а что касается библиотекарей - то это про библиотеку Салтыкова-Щедрина. Именно там работает человек, до которого я хочу добраться.

- Кто он?

Василий подошел к Зосе. Он стоял перед ней так близко, но лицо его осветилось воспоминаниями.

- Сейчас это уже старый человек. Когда-то очень давно он взялся наставлять неопытного студента и открыл ему глаза на вещи, о которых тот не имел ни малейшего представления. Я тогда все поражался, как это три четверти населения земного шара игнорируют или отвергают революционное учение. Никак не мог взять в толк. Мне казалось, они не просвещены светом марксизма. Так писали в наших учебниках. А они ничего этого не читали. Почему? Мне все хотелось понять, как думают наши враги.

- И этот старик объяснил тебе?

- Он показал мне. Он дал мне возможность отыскать эти ответы самому. Я знал английский и французский, хорошо понимал испанский. Он открыл передо мной двери, буквально распахнул стальные двери, за которыми хранились горы книг, запрещенных к выдаче. И вместе с этими книгами дал мне свободу. Я проводил недели и месяцы, пытаясь понять все, что хотел. Это там родился "великий Талейников", который научился видеть вещи так, как видят их наши враги, научился думать как они. Это был краеугольный камень, заложенный в основание тех успехов и побед, которых я добился позже. Мой старый друг помог мне в этом.

- И теперь ты должен добраться до него?

- Да. Он всю жизнь прожил здесь, в Петербурге - Петрограде - Ленинграде. Он видел все, что происходило, и уцелел, сохранив это в своей памяти. Если кто-то и сумеет помочь мне, так только он.

- А что ты ищешь? Мне кажется, я имею право знать.

- Конечно имеешь, но ты тут же должна забыть это имя. Во всяком случае, никогда не упоминай его. Мне нужны сведения о семье Ворошиных.

- Семья из Ленинграда?

- Да.

Зося покачала головой.

- Иногда я думаю, что "великий Талейников" просто большой дурак! Я могу ввести это имя в компьютер и получить ответ, если он там есть, конечно! Всего одна минута!

- И эта минута будет последней в твоей жизни. Этот человек, что лежит сейчас на полу, имеет сообщников повсюду! - Он опять подошел к трупу и, нагнувшись, стал рассматривать его. - И кроме того, ты ничего не найдешь с помощью компьютера. С тех пор прошло много лет, слишком много событий произошло у нас, слишком много перемен, чтобы что-то сохранилось. Но даже если в банках данных наших машин что-то и было об этой семье, то, уверяю тебя, теперь там этого нет. И нет никакого намека, что семья Ворошиных тоже была втянута.

- Втянута? - переспросила она. - Куда? Он вновь замолчал, переворачивая тело к свету. Ему показалось, что промелькнуло какое-то цветное пятно. Да-да, вот здесь, у левой груди. Небольшое, едва заметное кольцо бледно-голубого цвета. В первый момент его можно было принять за пигментное пятно, какой-то след, допустим от удара, то есть синяк или что-то в этом роде. Но вглядевшись, Василий понял, что это не пятно, а окружность, круг, скорее кольцо - своеобразная татуировка. Старик Крупский тоже упоминал о наличии метки в виде голубого круга на груди у солдат Матарезе.

- Вот оно! - Талейников пальцами перебирал редкий волосяной покров на груди англичанина. - Подойди. Ты спросила, куда втянута?

Зося поднялась с кресла и подошла к трупу.

- Что, это? Метка?

- Перро ностро чиркуло, - медленно произнес Талейников. - Втянута в то, что возникло гораздо раньше, чем появился на свет наш англичанин. Такое надо заслужить.

- Я ничего не понимаю.

- Поймешь, когда я все расскажу тебе, а я хочу рассказать тебе все, что знаю сам. Я не уверен, что поступаю правильно, но у меня сейчас нет другого выхода. Они запросто могут разделаться со мной, и если это случится, то ты должна будешь добраться до одного человека. Я объясню, как это сделать. Опишешь ему этот знак и место его расположения. Это должно будет помочь ему.

Она молча смотрела на голубой знак, потом перевела взгляд на Талейникова.

- Кто "они"?

- Они появились под именем Матарезе... Он рассказал ей все, а когда закончил, она долго сидела молча, потрясенная. Затем она постаралась собраться с мыслями. Больше всего удивил ее немыслимый во всех отношениях альянс Талейникова и Скофилда. Она подошла к окну и, глядя в него, заговорила:

- Я понимаю, что ты уже тысячу раз задавал себе этот вопрос, но теперь я задаю его тебе: разве была такая необходимость идти на контакт со Скофилдом?

- Да, - просто ответил он.

- Потому что Москва не захотела слушать тебя?

- Москва отдала приказ о моем уничтожении. В Вашингтоне отдан аналогичный приказ относительно Скофилда.

- Да, но ты сказал, что ни Москва, ни Вашингтон ничего не знают о Матарезе? И тем не менее вам обоим расставили ловушки, пытаясь удержать вас в стороне от событий. Я не могу этого понять.

- Официальная Москва и официальный Вашингтон действительно ничего не подозревают о существовании Матарезе. Однако кто-то попытался перейти нам дорогу. Ведь мы готовы были выступить с соответствующими заявлениями перед правительствами, объединив все то, что каждый из нас знает. Но нас обоих обвинили в измене, и был отдан приказ о нашем уничтожении. Матарезе заправляют этими делами, используя спецслужбы обеих стран. Они представлены и в Москве, и в Вашингтоне, но они невидимы.

- Не совсем так, Василий, - возразила Зося. - Помнишь, люди, с которыми ты говорил в Москве...

- То были перепуганные старые люди, - прервал ее Талейников. - Заезженные боевые лошади. Импотенты.

- А тот человек, с которым говорил Скофилд?.. Уинтроп? Что с ним?

- Я не сомневаюсь, что он уже мертв. Зося отошла от окна и остановилась перед Василием.

- Что ты собираешься делать? Ведь вас загнали в угол.

Василий покачал головой.

- Напротив, у нас уже есть некоторые успехи. Первое имя в списке - Скоцци - оказалось верным. Теперь у нас есть мертвый англичанин. Без документов, без каких-либо признаков того, кто он и откуда пришел. Но эта метка на его груди сказала нам больше, чем полный набор фальшивых документов, будь они у него при себе. Этот человек - частица их армии, а его присутствие здесь наводит на мысль о том, что есть и другой, который следит за стариком, работающим в архиве библиотеки Салтыкова-Щедрина. Матарезе пребывают в Ленинграде, чтобы защитить Ворошиных и скрыть правду. А мы с каждым шагом подбираемся к ней все ближе.

- Ну, предположим, что вы найдете ее. К кому вы пойдете с этим? Вы не в состоянии защитить самих себя, ибо не знаете, кто они.

- Но мы знаем, кто не относится к ним, а этого уже достаточно. Мы можем начать с премьера и президента.

- Вы не сможете добраться до них.

- Мы приблизимся, если у нас будут доказательства. Беовулф Агата - Медведица Агата, то есть Скофилд - был прав, когда говорил, что нам нужны неопровержимые доказательства. Можешь ли ты помочь нам? Помочь мне?

Она молча смотрела ему в глаза.

- Василий Васильевич, моя жизнь шла так однообразно, а тут ты вернулся...

- Я просто не знал, куда мне еще пойти. Я не мог пойти прямо к старику. Мне очень жаль, что я потревожил тебя, Зося.

- Не переживай. Я уже теряла тебя. И конечно, я помогу тебе. Я ведь еще не сказала... я собираюсь подать документы на конкурс, чтобы перевестись в наше ташкентское управление. Но это между прочим...

- Однако это ведь не основание для того, чтобы помогать мне.

- Нет, не основание. Но то, что ты рассказал мне, пугает меня.

* * *

Малеткин нервно прохаживался подле машины - час, назначенный Талейниковым, давно прошел. Талейников наблюдал за ним из окна второго этажа.