был склонен преувеличивать свои заслуги. Он бы не расстроился, если бы Клавдию вовсе не раскрывали имя изначального автора версии о том, где сейчас его чадо. Но его величеству, конечно же, сообщили, и – разумеется! – тот немедленно повелел, чтобы следопыт-самоучка непременно вошёл в поисковый отряд. Только этого Лексию и не хватало – за считанные декады до свадьбы!..
Ладно, предположим, он так и так должен был принести присягу уже в конце этой весны, вместе с Элиасом и Ларсом, делающими это в свой законный срок. Бран боялся зря, никто его не заставлял – Лексий просил об этом сам, потому что не видел смысла оставаться в школе без этих двоих, и ему не терпелось наконец получить свободу продолжать свои поиски. Он осмелился обратиться к господину Стэйнфору с просьбой; его экзаменовали и нашли готовым.
Никто из магов Урсула, похоже, слишком этому не удивился: от парней, с которыми Бран занимался лично, готовы были ждать всяких чудес. Настоящим сюрпризом стал Тарни: он тоже пожелал пройти проверку – и выдержал её. Нет, он, конечно, работал как проклятый и сидел над книжками в часы, когда остальные махали шпагами во дворе, но всё равно не каждый день видишь, как «бракованный жеребёнок» из глухой деревни кончает школу волшебства в два раза быстрее, чем прочие…
Нет, Лексий не боялся, что не справится с задачей: он без ложной скромности сознавал, что звёзд с неба не хватает, но всё-таки ничем не хуже других выпускников. Но как, скажите на милость, он должен был сообщить об этом Ладе?
Поиски могли затянуться, дату, которой они ждали всеми силами сердца, возможно, пришлось бы перенести неизвестно на сколько, а одна только мысль об отсрочке была заранее мучительна для них обоих. Лада – та уже сейчас не находила себе места от предвкушения: сияющая, как китайский фонарик, ездила к портнихе на примерки свадебного платья и по-детски ревностно следила, чтобы жених не увидел его раньше срока… Будь это чья-нибудь чужая невеста, Лексий, наверное, втайне покрутил бы пальцем у виска, глядя, как эта смешная девушка ссорится с матерью по поводу каких-нибудь оборок или кружев, тайком плачет из-за того, что подол ей сделали на два пальца длиннее, чем она хотела, или объезжает все магазины в городе в поисках идеальных перчаток. Но Лада была Ладой. Она была его, и если бы выяснилось, что эти перчатки охраняет злой дракон, Лексий без колебаний отправился бы точить свой меч…
В последний раз, когда Лексий был приглашён в их дом к обеду, Лада, как раз вернувшаяся с очередной примерки, с порога бросилась ему на шею, разом смеясь и едва не плача, выдохнула:
– Чудо!.. Лексий, это чудо! Тебе точно понравится!..
На что он честно ответил:
– Ты была бы лучше всех на свете, даже если бы вышла ко мне в мешке из-под картошки.
Она со смехом спрятала лицо у него на груди, и Лексий, который всю жизнь посмеивался над героями дамских романов, то и дело с наслаждением «вдыхающими запах Её волос», обнял невесту, уткнувшись носом ей в макушку, и мысленно попросил у них прощения.
И вот теперь старый сильванский медведь хотел, чтобы Лексий бросил всё и помчался спасать его глупую дочь. Блеск!
Рассказывая Ладе о непредвиденных обстоятельствах, Лексий клятвенно обещал ей вернуться совсем скоро, к тому же не меньше чем национальным героем и почётным спасителем дам в беде. В тот момент он пообещал бы ей хоть перо Огнептицы, лишь бы не видеть, как она кусает губы, пытаясь улыбаться сквозь закипающие у неё на глазах слёзы. Боги, приятель, каким вообще надо быть злодеем, чтобы своими руками разбить девушке, которую любишь, мечты об идеальной свадьбе?..
Но куда было деться? Нынешние настроения Клавдия ясно давали понять, что торг сейчас неуместен. Лексию и всей Сильване оставалось только радоваться, что их монарх способен сдерживать себя и думать в перспективе: другой на его месте давно объявил бы Оттии войну – хотя бы за одно волокитство её дипломатической службы. Немедленно начатые переговоры о том, чтобы отряду сильван разрешили искать Амалию в чужой стране, безбожно затянулись, и даже мгновенное магическое сообщение – такие дела не делаются по обычной почте – не могло их ускорить. Лексий подозревал, что Регина нарочно тормозит процесс, предельно уточняя условия и цепляясь к мелочам – просто чтобы позлить брата по королевской крови. «А откуда вы знаете, что её высочество Амалия находится в оттийских землях? А не намекаете ли вы часом, что мы её похитили? А вдруг это предлог для того, чтобы заслать к нам шпионов?» – и так далее, и так далее, и так далее. Клавдий скрипел зубами так громко, что наверняка было слышно в Рутье, если только не в Гелльсе, но, слава разным несовершеннолетним богам, держал себя в руках – потому, что здраво оценивал свои силы. Сильвана уж точно не была самоубийцей. Приходилось терпеть.
Казалось бы, что может быть проще – попросить у соседа позволения заглянуть к нему в гости для поиска похищенной царской дочери. Ага, щаз – на то, чтобы выторговать у Регины её высочайшее разрешение, потребовалось без малого три декады. Три декады! Ну вот как Рада угораздило влюбиться в столь бессердечную особу? За это время царевну могли убить столько раз, склолько захотели; оставалось только надеяться, что у похитителей были на неё другие планы…
Среди прочих условий королевы был пункт о том, что сильване имели право находиться на территории её державы исключительно в сопровождении отряда бравых оттийских воинов, призванных проследить, чтобы никто не воровал столовое серебро и государственные тайны. Было тому причиной его умение слушать или что-то другое, но Лексий почему-то почти не удивился, когда узнал, что командиром отряда назначен некий Радмил Юрье. Ну слава Айду, хоть что-то хорошее…
Вот Элиас оказался более непредсказуемым, чем оттийцы: едва услышав имя Рада, он заявил, что намерен вызваться в спасательную экспедицию добровольцем.
– Что это тебе вдруг в голову пришло? – удивился Лексий.
– Не нравится мне этот парень, – хмуро хмыкнул второй ки-Рин. – И с чего ты вообще вздумал ему доверять? Ты, между прочим, так и не рассказал. Кто он тебе?
Лексий неопределённо повёл плечами.
– Друг детства, – сказал он без всякой охоты вдаваться в подробности – и понял, что́ ляпнул, только после того, как Элиас вскинул брови и заметил:
– Интересное у тебя, оказывается, детство.
Лексий чертыхнулся про себя и прикусил язык, но, к счастью, Элиас был не в настроении цепляться