прикоснуться к самой его вершине.
* * *
Опубликовано как 7-я депеша о горе Эверест «Таймс», 24 мая 1924 года.
Лагерь VI был разбит на высоте 8 138,1 метра. Нортон и Сомервелл поднялись на высоту 8 574 метра 4 июня.
Мэллори и Ирвин отправились на вершину Эвереста 4 июня 1924 года.
Тело Мэллори было найдено 1 мая 1999 года.
Примечания
1. Статья публикована и направлена в печать в 1920 году.
2. Österreichische Allgemeine Zeitung, 1889 год.
3. Boll. C.A.I., 268–280.
4. Я использую это выражение для обозначения не состояния периодической тошноты, а просто состояния, при котором физическая нагрузка ненормально истощает организм и вызывает заметное нежелание к дальнейшим нагрузкам.
5. Тем не менее я считаю разумной мерой предосторожности избегать длительного сна в лагерях на высоте до 20 000 футов[424].
6. Еще не было установлено, что истинное направление этого маршрута – северо-восток.
7. Кули были разделены на три группы, которые должны были по очереди провести четыре или пять дней в передовом лагере, обучаясь альпинизму, пока остальные снабжали этот лагерь с нашей базы.
8. Рассчитано по показаниям двух анероидов, что позволяет внести поправку на высоту лагеря, установленную позже майором Уилером.
9. В ходе обследования высота этого пика была установлена в 22 520 футов[425], и наш последующий опыт демонстрирует, что барометры-анероиды обычно демонстрируют завышенные показания при приближении к верхней границе своего предела.
10. В долине Ронгбук не было леса, и наш запас навоза яков приходилось доставлять из Чобука.
11. Полезный кули с опытом службы в индийской армии. Я поручил ему обязанности второго сирдара.
12. Оказалось, что это целых 1 200 футов[426].
13. [Выдержка:] Весь план кампании был основан на убеждении, что сентябрь будет лучшим месяцем для восхождения, и наши самые большие усилия, своего рода штурм горы, были приурочены к этому времени. Теперь мы должны исходить из допущения, что погода будет именно такой, как предсказали местные старейшины. Нам обещали прекрасный сентябрь.
14. [Выдержка:] Первой задачей наших планов было, конечно, достижение перевала Чанг-Ла. Найдя путь к этой точке, мы должны были определить маршрут продвижения и завершить этап разведки. Второй задачей было постараться достичь северо-восточного гребня. Поскольку целью разведки было установить, возможно ли подняться на Эверест, наша задача не могла считаться решенной, пока мы на самом деле его не покорим. Но для этого важно четко представлять заключительный этап восхождения, и если мы достигнем большого плеча гребня, то, имея обзор с него, хотя бы сможем лучше оценить, что лежит между ним и вершиной. В конце концов мы не видели причин исключать главную цель – никаких потерь с нашей стороны не предвиделось. Лучшее в данном случае не враг хорошего. Ибо, если окажется, что дополнительных припасов – для более масштабной кампании – понадобится больше, чем могут унести наши кули, мы можем просто оставить их, чтобы самим поначалу нацелиться не так высоко.
При организации штурма мы решали, где разбить наш лагерь – сначала на Лхакпа-Ла или, возможно, лучше уже за ним, на меньшей высоте. Затем – на перевале Чанг-Ла и, наконец, как можно выше – где-то под плечом, предположительно, на высоте около 26 500 футов[427]. Из лагеря на перевале Чанг-Ла нам придется поднимать туда десять грузов, каждый по 15 фунтов[428], – палатки, спальные мешки и еда в количестве, рассчитанном максимум на четырех сахибов и четырех кули. На эту задачу выделили шестнадцать кули. Двенадцать из них должны были вернуться в день своего восхождения и переночевать на перевале Чанг-Ла. Исходя из предположения, что им потребуется сопровождение сахибов, которые также должны заночевать с ними в этом лагере, там нужно оставить четыре небольших палатки. Итого до этой точки требовалось поднять шесть палаток. Организация этого процесса похожа на лестницу: ее основа должна быть сконструирована таким образом, чтобы выдерживать вес всего, что находится выше.
15. [Выдержка:] Я надеялся, что 22-го у нас будет «полный комплект» кули, но утром выяснилось, что трое, включая двух лучших носильщиков, были слишком больны, чтобы выдвигаться. Из-за этого часть грузов оказалась заметно тяжелее, чем я планировал. Но все благополучно добрались до Лхакпа-Ла еще до полудня. Перевал, обдуваемый яростными порывами северо-западного ветра, был угрюмым и холодным. Однако его гребень хоть немного укрывал нас от злых ветров, и мы решили разбить наши палатки там, а не спускаться всем отрядом по другой стороне перевала: я чувствовал, что этот спуск мог поставить под угрозу наше возвращение. Но и перспективы завтрашнего дня меня не слишком радовали. Сам я был чрезвычайно и непередаваемо утомлен этим подъемом. У моих спутников я также больше не замечал ни прежней искрящей энергии, ни всплесков энтузиазма. Санглу практически выбыл из строя. Некоторые кули, и так с трудом поднявшиеся на перевал, были в разной степени измотаны, а частые жалобы на головную боль, даже от самых сильных из них, были плохим знаком.
О том, чтобы выдвигаться до рассвета 23-го, не было и речи. Но утром, на мой взгляд, мы встали достаточно рано, чтобы продолжать подъем на Чанг-Ла, если хватит сил. Мы с Морсхедом хорошо выспались в палатке Маммери. Хотя я как-то умудрился повредить палатку, прорезав две большие щели в ее крыше. Остальные были не так бодры, но более-менее в форме, к тому же открывшийся на рассвете великолепный вид из нашего лагеря был ободряющим зрелищем. Однако с кули дела обстояли иначе. Те, кому было плохо всю ночь, не восстановились, и было очевидно, что лишь сравнительно небольшая их часть сможет двигаться дальше. В итоге я отобрал десять человек – двое протестовали, не желая, чтобы их считали больными, и бросали жребий за место замыкающего в отряде. Но было очевидно, что из всей десятки не осталось тех, на кого не повлияла высота, а несколько человек страдали от серьезной горной болезни. В этих обстоятельствах необходимо было выбрать, какие грузы нести дальше. Говард-Бьюри, Уолластон и Морсхед предложили, что им стоит сразу же пойти назад, чтобы не обременять отряд лишним весом своих вещей, и это казалось самым мудрым решением. Часть припасов мы оставили на Лхакпа-Ла в качестве резерва для альпинистского отряда. В то раннее утро я решил, что наш лучший вариант – это провести «легкий» день без больших нагрузок, и после позднего старта и очень медленного марша мы разбили наши палатки прямо на открытом снегу напротив перевала.
Предполагалось, что в этом глубоком ущелье, с трех сторон защищенном крутыми горными склонами, мы найдем безветренный