– А кто от космофлота?
– Вы удивитесь, Реэрн. Я сам удивился. Маршал Гдэаск. Согласитесь, звучит дико. Маршал в подчинении у департаментского советника, который в табели о рангах соответствует всего лишь генералу второй величины. Я даже не знаю, как это понимать. То ли Таорз придает миссии такое большое значение, то ли маршал ведет какую-то свою игру, то ли… Маршал Гдэаск – не штабник, он чисто строевой командир, к каким-либо группировкам никогда тесно не присоединялся. По слухам, в разработке планов вторжения никакого участия не принимал, но чуть ли не сам вызвался участвовать в переговорах. Не знаю…
– Третий, как я понимаю, надсмотрщик из Канцелярии?
– Снова в точку. Старший инструктор из Канцелярии Совета Пятнадцати. Глаза и уши Оонка. Что вообще превращает миссию в совершеннейшую фантасмагорию. Три человека из трех ведомств, фактически не подчиняющиеся друг другу и возможно, с разным представлением о цели. Так что я не берусь давать какие бы то ни было прогнозы. На этих переговорах может случиться все, что угодно. Абсолютно все, что угодно. Даже успех.
– Это точно, – пробормотал Реэрн, берясь за следующий прицел.
– Да не расстраивайтесь! На то мы и военные, чтобы быть готовы к любым неожиданностям. Или у вас что-то стряслось?
– Да как сказать? – Реэрн поколебался. – Недавно вот получил послание от кузена…
– Какие-то неприятности? – поинтересовался генерал.
– Пока нет. Вы же сами знаете, в посланиях, проходящих через обязательную цензуру, никто не будет сообщать о чем-то действительно важном. Но мой кузен пишет мне довольно редко, так что уже сам факт послания означает, что меня собираются нагрузить какой-то новой проблемой…
Раннее утро.
Хмурое осеннее утро, когда небо затянуто сплошной пеленой серых облаков, а по крыше стучит мелкий противный дождь. Но медленный рассвет все же вступает в свои права, по одиночке выхватывая из серой пелены зеленые лужайки в желтых, кирпично-красных и бурых пятнах опавших листьев, высокий бетонный забор с колючей проволокой, скрытый за зарослями зеленого декоративного можжевельника, и несколько изящных двухэтажных домиков с бревенчатыми фасадами и острыми крышами, крытыми цветной черепицей. Ладо-Ваталин, самая северная из загородных резиденций президента Горданы, маленький форпост цивилизации среди бескрайних широколиственных лесов, чистых озер и серебристых ручьев, в которых живут крупные, быстрые и азартно хватающие наживку радужные форели.
Лерид Кирстен любил Ладо-Ваталин. Для него, горожанина, прогулка в настоящем лесу до сих пор была редким и захватывающим событием. Но в этот раз Ладо-Ваталин был избран из-за своей уединенности, делающей его идеальным местом для переговоров с – подумать только – пришельцами.
Ситуация раздражала своей неоднозначностью и неопределенностью, и Лерид Кирстен был сильно не в духе. Сидя за завтраком, он изливал свое плохое настроение на Сеймора Скэба – пожалуй, единственного человека, перед которым ему можно было не притворяться и не скрывать своих мыслей и эмоций.
– Я уже жалею, что связался с пришельцами, – сердито сказал Кирстен, дождавшись, пока официантка закроет за собой дверь. – Одно дело – стать союзником могучей силы и совсем другое – склониться перед побитым врагом.
Сеймор Скэб невозмутимо помешивал в чашке свою скайру – горячий густой сладко-пряный напиток насыщенного темно-оранжевого цвета.
– На этот счет можешь не волноваться. Пришельцы сильны, очень сильны. Я сам был у них, там, в космосе, и видел их корабли, много больших кораблей. И огромные ангары, битком набитые танками и самолетами. И сотни солдат.
– Вот это меня и беспокоит. Они были очень щедрыми и, как ты говорил, на все соглашались, но после того, как ты встретился с ними, у нас больше нет свободы маневра. Или отказ от переговоров и война, то есть, катастрофа для страны, или мир, за который нам придется заплатить столько, сколько пришельцы потребуют.
– Любой мир лучше, чем безнадежная война, – спокойно напомнил Скэб.
– Я знаю. Но я, получается, все поставил на то, что и мы сможем использовать пришельцев для своих целей, как они нас для своих. Если ставка – величие Горданы, стоит рискнуть. Но если нет… Бомбы, которые так и не упадут на наши города, – это слишком абстрактно для простого обывателя. Зато у каждого найдется какая-нибудь двоюродная тетушка в Тогроде или Шилги, каждый заметит отсутствие картайских вин, дахранской скайры, чинетского лакина, олова из рудников Матиклаунна. У многих компаний есть собственность на Восточном континенте, а я не думаю, что пришельцы выплатят за нее хоть какую-то компенсацию. Такие штуки здорово рождают чувство уязвленной национальной гордости. Потом, я еще не знаю, чего потребуют эти синерожие – в общем, я слишком хороший козел отпущения, на которого можно свалить ответственность за все неприятности.
– Ты опасаешься импичмента? – поинтересовался Скэб.
– Нет, только не его. Чтобы официально снять меня с поста, нужно обвинение в каком-то конкретном преступлении. И две трети голосов в парламенте. Это будет просто много неприятных мелочей – постараются вскрыть все мои старые дела, попробуют покопать нашу спецслужбу, начнут выбивать моих людей в правительстве, да мало ли что. Тем более, что вроде бы, был уже прецедент, когда президент подал в отставку по своей воле.
– Был. Около ста восьмидесяти лет назад. Против президента Дэгуана не было выдвинуто никаких обвинений, но он ушел после того как, ввязавшись по его инициативе в войну Барганда с Дахраном, мы потеряли весь наш флот в Крулленском сражении. После этого поражения Гордана больше не пыталась вести активную политику на Восточном континенте.
– Да, теперь и я вспомнил. А значит, вспомнят и другие. Обвинения в предательстве целой планеты – это слишком сильная дубинка. Если все объединятся против меня, то эту пропагандистскую войну нам не выиграть. Так что на переговорах мне необходим успех. Да что там успех, триумф, чтобы все и думать забыли о Восточном континенте, а только аплодировали и восхваляли мою мудрость. Но в любом случае, Сеймор, нам надо ускорить выполнение нашего плана.
– Опасно. Все может вылезти наружу.
– Плевать. И так слишком много народу знает или догадывается, что за этим стоим мы. Но если дело не ускорят пришельцы, меня будут валить по всем правилам, а это займет довольно много времени. Сколько у нас полигонов по внедрению СОП?
– Восемнадцать. Самый лучший, в Гамбруке, работает уже больше четырех месяцев. Между прочим, на днях я планирую засветить его.
– Шунт или Хабвер?
– Нет, ни тот и ни другой. Эти двое слишком давно заангажированы, и всем известно, кем. В том же "Курьере" есть один славный паренек по имени Майдер Билон…
– Это тот самый, кто нашел пришельцев?
– Да. Я читал все его статьи. И те, что пошли в печать, и те, что нет. У него здорово получается. И он пишет искренне, а это сейчас намного важнее любой пропаганды. В этом деле нам необходима поддержка населения.
– Ладно, Сеймор, делай как знаешь. В этом я полностью полагаюсь на тебя.
Сеймор Скэб допил наконец свою скайру и озабоченно посмотрел на часы.
– Ну что, Лерид, мне пора. До базы Коро как раз полчаса езды, а я люблю приезжать на все мероприятия за полчаса до начала. Мы встретим их как полагается.
– Удачи, Сеймор. И пожелай удачи мне. Она мне сегодня здорово понадобится. Надеюсь только, что после поражения в Тороканских Воротах пришельцы будут более сговорчивыми…
База Коро, принадлежащая воздушно-десантным войскам, представляла собой группу низких серых зданий, разбросанных прямо в лесу в стороне от огромного летного поля, перекрещенного паутиной широких взлетно-посадочных полос. Сейчас на базе царила легкая суматоха, связанная с прибытием высоких гостей – главы аппарата сотрудников президента Сеймора Скэба, командующего воздушно-десантными войсками генерала Турина Могли и заместителя министра иностранных дел Ленни Чоллона – и ожиданием гостей еще более высоких – в буквальном смысле слова – делегации космических пришельцев.