С осени 1941 года район Средиземноморья стал еще одним театром войны ОКВ особого типа. Номинально Верховное командование оставалось за итальянцами, но доминирующая роль Роммеля в Северной Африке и уязвимость морских коммуникаций повлекли за собой постоянные старания Гитлера больше влиять на ход событий. У него вскоре вошло в привычку использовать для этих целей штаб оперативного руководства ОКВ, хотя никакого приказа о передаче ответственности от ОКХ к ОКВ никогда не существовало.
В меморандуме, появившемся в конце августа, особое внимание уделялось тем угрозам, которые рождала обстановка в районе Средиземноморья для государств оси, и именно там они впервые и проявились. Гитлер был полностью согласен с Йодлем, что все имеющиеся в наличии сухопутные силы и авиацию следует держать сконцентрированными для ведения войны против Советской России. Флот тоже не испытывал желания отводить свои субмарины с главных транспортных путей в Северной Атлантике, а Гитлеру мешала еще и обидчивость итальянцев. Поэтому в итоге только ежедневные сообщения о серьезных потерях кораблей и грузов заставили его принять дополнительные защитные меры. Только 13 сентября он созрел для того, чтобы отдать приказ ОКМ – перебросить теперь, правда, «максимально быстро» шесть подводных лодок в Средиземное море; прошло немного времени, и за ними последовали еще пятнадцать. Вскоре после этого он проинструктировал люфтваффе, что главной задачей X воздушного корпуса, основная часть которого все еще находилась на Крите, станет отныне защита наших транспортных судов, следующих в Северную Африку, а не нападение «на вражеские суда и британские базы в Египте», которые до того были их главными целями. Но, как это часто бывало, когда Гитлер сам отдавал приказы, Геринг запротестовал, и ему удалось свести это распоряжение к «обеспечению авиационного прикрытия» для итальянского эскорта «особо важных транспортных судов, следующих из Италии в Триполи». В дополнение он в срочных приказах сообщил, что «не стоял вопрос» о переброске X воздушного корпуса на Сицилию с целью нападения на Мальту, которая была главной морской и воздушной базой британцев.
Только после, как предполагалось, окончательной победы над Советской Россией под Вязьмой и Брянском мне удалось кое-что осуществить. Тем временем морское сообщение по Средиземному морю практически прекратилось. 9 ноября 1941 года Гальдер отмечает в своем дневнике: «Разгромлен конвой № 51. Все корабли, перевозящие боевую технику для танковой группы в Африке, топятся английскими силами». Йодль по-прежнему не желал действовать. Поэтому я пошел в обход него и в итоге через Кейтеля убедил Гитлера отдать в конце октября предварительные, а в начале декабря окончательные приказы о переброске в район Средиземного моря штаба воздушного флота под командованием Кессельринга и еще одного мощного воздушного XI корпуса. Это означало, что с Восточного фронта всего лишь за несколько дней до провала нашего наступления на Москву выводились значительные силы. Последующая задержка произошла в основном из-за заботы Гитлера о престиже Муссолини. В письмах, которыми они обменялись 29 октября и 6 ноября 1941 года, содержался лишь косвенный намек на германскую помощь, но и при этом принималась она неохотно. Знаменательна, однако, запись в дневнике Чиано от 9 ноября 1941 года: «В нынешних условиях [то есть ввиду серьезных потерь судов] мы не имеем права выражать недовольство тем, что Гитлер направляет Кессельринга в качестве командующего войсками на Юге».
Отношение Гитлера к ситуации на Западе было прямо противоположным его отношению к ситуации в Средиземноморье и Северной Африке. В июле уже прозвучало предупреждение, а 20 октября 1941 года он по собственной инициативе издал приказ ОКВ «укрепиться на островах в Ла-Манше и защищать их». Приказ начинался с утверждения, что «широкомасштабные операции англичан на западных оккупированных территориях остаются маловероятными»; тем не менее, говорилось дальше, «следует учитывать возможность того, что под давлением своих восточных союзников, а также в политических и пропагандистских целях англичане в любой момент могут нанести отдельные удары; в частности, могут попытаться вновь захватить острова в Ла-Манше, которые чрезвычайно важны для прохода наших конвоев».
Этим приказом Гитлер фактически перенес ответственность за западные оккупированные территории с ОКХ на ОКВ, хотя специального заявления на этот счет никогда не было. Кроме того, приказы об укреплении островов были расписаны до мельчайших подробностей, вплоть, например, до количества и типа береговых батарей, тонкостей конструкций бетонных сооружений и толщины их стен в миллиметрах; доклады о продвижении строительства должны были подаваться ежемесячно. Поэтому за год, как и позже в случае со всем Атлантическим валом, Гитлер собрал коллекцию крупномасштабных карт, которые держал под замком в собственном столе и время от времени сам изучал. Однажды он приказал даже наложить дисциплинарное взыскание на офицера, отвечавшего за регулярное обновление этих карт, так как одна зенитная батарея была то ли слишком, то ли недостаточно показана на островах пролива.
Такого рода задачи привели к громадному объему работы, а соответствующего дополнительного персонала в «армейском секторе» отдела «Л» не появилось. В это же время штаб оперативного руководства ОКВ получил другое задание, которое в большей степени входило в его компетенцию. В декабре 1941 года, еще до начала поворота в ходе боевых действий на Востоке, Гитлер решил, абсолютно самостоятельно, что необходимо подготовить приказ по «сооружению «нового Западного вала» для защиты Арктики, Северного моря и Атлантического побережья». Стратегическая цель была сформулирована таким образом: «обеспечить защиту против любой высадки даже очень крупных сил противника с помощью минимально возможного количества стационарных частей». По срочности строительства на первом месте опять оказалась Норвегия. Затем шли побережья Бельгии и Франции, которые, по договоренности между отделом «Л» и главными командованиями трех видов вооруженных сил, были поделены на ряд секторов: в первую категорию вошли участок между устьями Шельды и Сены, участок южнее Бреста и участок от Куэрона до Жиронды; во вторую – полуострова Нормандии и Бретани; третье место было отдано побережью Голландии и западным и северным берегам Ютландии; последней шла Германская бухта. Фортификационные сооружения на берегах Балтики следовало демонтировать, и только проходы через пролив Каттегат оставались заблокированными[170].
Это было первое явление на свет, в общих чертах, гитлеровского плана по созданию «крепости Европа». Однако подготовленный тогда черновой план явно исходил из предположения, которое подкреплялось обстановкой на Балтийском море, что с Россией мы управимся в ближайшем будущем, то есть в его основе лежало условие, которое никогда даже отдаленно не было достигнуто. Возможно также, что идея эта родилась из желания обеспечить путем укрепления береговой зоны безопасную, не требующую значительных сухопутных сил базу для будущей воздушной и подводной войны с Англией. Этот приказ сразу продемонстрировал, как изменился взгляд на будущий ход войны и ее возможную длительность; впоследствии укреплению побережий на оккупированных территориях Запада суждено было обрести совсем иное, гораздо более широкое и глубокое значение. С учетом дальнейших событий, оценивая этот приказ в целом, можно сказать, что он, преднамеренно ли, случайно ли, знаменует собой начало этапа, когда в стратегическом плане Германия вынуждена была перейти к обороне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});