Этот же эпизод Коржаков рассказывал и в других ситуациях.[904] Таня, если не передала эти слова отцу, то уже запомнила их точно. Коржаков это должен был понимать. Но понимал он не только это.
Главный охранник стал понимать, что первый президент РФ не идеал, мало того, он стал понимать, что не тому служил. При этом все происходило на фоне усиления влияния на президента людей, которых главный охранник не любил. Видимо, подсознательно он почувствовал, что служит уже не только непутёвому «кровному брату», но и своим кровным врагам, когда помогает ему остаться в должности. А это уже главному охраннику явно не нравилось. В сознании его произошёл сбой. Вольно или не вольно этим воспользовались, а он сам ослабил внимание к самообороне.
Недоброжелатели Коржакова были, разумеется, иной точки зрения. Е. Савостьянов, например, рассказывал: «Коржаков — обычная конъюнктура, не имеющая ничего общего с принципиальной позицией…
Думаю, Коржаков мечтал стать преемником Ельцина на его посту».[905] Честно говоря, в такое мечтание не особенно вериться. Не всегда стоит свои собственные мечты вкладывать в голову политического конкурента.
14.11.2. Постепенное отстранение Коржакова и его друзей от участия в избирательной кампании шло довольно успешно. Анатолий Куликов вспомнил одно высказывание Коржакова того периода времени: «Меня, вроде того, от тела — оттирают… Там уже не я — там другие люди влияют на президента».[906]
Задачи этого ползучего переворота понять не просто, если они вообще были кем-то сформулированы чётко. Но рано или поздно, когда капля капает в сосуд, сосуд может переполниться.
Одной из промежуточных ситуаций такого рода была ситуация с президентом Национального фонда спорта Фёдоровым. В изложении П. Хлебникова она выглядит следующим образом: «Когда в 1993 году Тарпи щ ева назначили министром по физической культуре и спорту, он отошёл от каждодневного руководства НФС. Новым президентом стал тридцатилетний Борис Фёдоров, в прошлом инженер, а ныне бизнесмен. Фонд спорта был фантастически прибыльной структурой. Он получил право беспошлинного ввоза в страну алкоголя и табака, при этом не платил налоги с прибыли. Расследование, позднее проведённое полковником Стрелецким, показало, что за два года НФС получил прибыль в 1, 8 миллиарда долларов. „Эти деньги разворовывались, — говорил Стрелецкий. — Только незначительные суммы шли на поддержание спорта. Фёдоров и его друзья сколотили огромные состояния за счёт государственного бюджета“…
Поскольку НФС являлся одной из структур, составляющих фундамент ельцинского режима, от Фёдорова ждали денег на президентскую кампанию. Где-то в конце марта или в начале апреля, говорит Стрелецкий, Фёдорову велели принести в предвыборный штаб 10 миллионов долларов наличными. Фёдоров приехал в «Президент-отель» с деньгами в чемодане и отдал их Чубайсу. Коржаков, будучи, страстным спортивным болельщиком и, полагая, что в его обязанности входит контроль над деятельностью НФС, был очень недоволен, когда узнал, что деньги НФС идут его соперникам — в предвыборный штаб Березовского — Чубайса.
«Когда мы узнали об этом, мы пригласили его (Фёдорова) на беседу, — говорит Стрелецкий. — Сначала Коржаков встретился с ним утром в Кремле; потом вечером с ним в Белом доме встретился я. Мы сказали ему: ты должен вернуть деньги в НФС, потому что тогда шла подготовка к Олимпийским играм и денег не было. Коржаков сказал: ты должен вернуть эти деньги, потому что они принадлежат государству».
В тот же вечер Фёдоров поехал к Березовскому в дом приёмов «ЛогоВАЗа» — поделиться возникшими проблемами. Березовский пригласил на встречу своего друга Валентина Юмашева и дочь президента Татьяну Дьяченко. Он также записал разговор на плёнку. Фёдоров заявил, что его прижали к стенке мафиозные структуры, действующие внутри президентской администрации — в первую очередь СБП генерала Коржакова и ФСБ генерала Барсукова. Генерал Коржаков вымогал у него взятку в 10 миллионов долларов, сказал Фёдоров. Он также обвинил друга Коржакова — Шамиля Тарпищева в связях с организованной преступностью…
Этот рассказ о коррупции и преступности поверг Татьяну Дьяченко в шоковое состояние. «(Заявление Фёдорова в доме приёмов „ЛогоВАЗа“) было хитроумным ходом, придуманным в основном Березовским для дискредитации Коржакова, Барсукова и Тарпищева в глазах президентской дочери…
Коржаков не сидел сложа руки. 21 мая, почти через два месяца после записанной на плёнке встречи в доме приёмов «ЛогоВАЗа», главу НФС остановили сотрудники подмосковной милиции; под сиденьем его машины они обнаружили пакетик в кокаином. Его арестовали. Позже дело закрыли, однако анализ мочи, волос и ногтей Фёдорова подтвердил, что глава НФС действительно баловался кокаином… Его отпустили почти сразу после ареста, но с поста президента НФС уволили. Его место занял Стрелецкий из СБП».[907]
В СМИ сразу же отметили: «Хранение наркотиков, обнаруженных в машине Фёдорова, где, помимо него, находились также охранник и водитель, выглядит не более чем предлогом. Для чего? Для начала более масштабного расследования?…
История с Борисом Фёдоровым сделала пакетик с наркотиками новым знаком правового бессилия, внесла в политическую и деловую элиту ноту паники». Обратим внимание на последнюю фразу, вскоре последуют ещё более панические задержания.[908]
Пока Коржаков удержался. Но, как видим, противоборство нарастало и подходило к кульминационному моменту.
14.11.2.1. Заметим кстати, что направление коржаковских ребят в другие ведомства началось ещё раньше. Например, летом 1995 года президент РФ подписал указ «О дополнении организационного комитета фонда „Российские финансовые и фондовые коммуникации“, согласно которому в состав оргкомитета был включён Георгий Рогозин, являющийся первым заместителем начальника СБП.[909] В советские времена так иногда поступали с сотрудниками КГБ СССР (особенно при Андропове ), Ельцин больше доверял коржаковской СБП. Пока доверял.
14.11.3. «Сценарий дворцовой интриги, которую даже и переворотом-то назвать неловко, видимо, готовился давно. Но времени на репетицию не осталось, к тому же события развернулись самым неожиданным, непредсказуемым образом. И актёры вышли на подмостки не слишком подготовленными, путая реплики и произнося их не вовремя».[910]
Бывает! Экспромт и есть экспромт. Коржаков сам подтолкнул своих противников на быстрые действия.
Дело в том, что Коржаков в ходе избирательной кампании занимался в основном контролем за расходованием денежных средств. Ему было чем заняться. «Расхищали десятками миллионов долларов. На „уплывшие“ средства можно было ещё одного президента выбрать», — писал позже Коржаков.[911] Контролируя процесс расхищения, он все же контролировал частично и саму избирательную кампанию. Точнее, в подобных ситуациях создаётся такое впечатление о том, что рука на пульсе.
Докладывая Ельцину о злоупотреблениях в предвыборном штабе, — писал Коржаков. — Я заметил: ему не нравилось слышать о воровстве. Борис Николаевич понимал, что некоторые люди, называющие себя верными друзьями, единомышленниками, на самом деле просто обогащались на этой верности.
Тяжело вздохнув, президент поручил мне лично контролировать финансовую деятельность выборной компании».[912]
Формально согласие президента на контроль расходования средств было в кармане. И как ружьё, висящее на стене, оно должно было выстрелить. И выстрелило. Как потом оказалось, не в ту сторону, куда его направили.
«Коржаков давно искал повод для скандала», — напишет позже Ельцин.[913] Откровенно говоря, в это не особенно верится. Как видно из дальнейшего скандал подняли совсем другие. Коржаков и кампания просто своими действиями неожиданно (вероятно, даже для себя) подтолкнули их к скандалу. Больше вериться в то, что Коржаков искал повод для того, чтобы показать как обворовывают президента, чтобы натравить его на конкурентов.
По мнению Леонида Млечина: «Коржаков решил сделать предупредительный выстрел. Он вовсе не собирался устраивать публичный скандал. Он хотел получить в руки крупный козырь против Чубайса. Это была схватка за влияние на президента».[914]
14.11.4. «Два дня, которые потрясли Кремль», — так назвала свою статью в оппозиционной газете «Советская Россия» Жанна Касьяненко. Это о событиях 19-20 июня 1996 года. В тот год таких роковых дней в жизни страны было не так уж и сильно много.
Один из героев (правда, второго плана) этих дней Стрелецкий позже напишет в своей книге «Мракобесие»: «…Ночь с 19 на 20 июня стала для России переломной».[915]