Тварь бежит уже наравне со скакуном моей ученицы, что ему очень не нравится. Несчастное парнокопытное пытается хоть как-то увеличить расстояние между собой и монстром, на что последний ехидно рявкает. Рида, рискуя вывалиться из седла, пытается уколоть тварь вытащенным мечом, целя в глаза. Тварь играючи уворачивается, не принимая опасность всерьёз.
Кинжал чиркнул у бока твари, вонзившись в землю. Коротко взвыв, я призываю своё оружие и бросаю его снова, не отдавая себе отчёта в действиях. Это моя Верная! Я должна её защищать! Вмешиваюсь в сознание коня. Заставляю его скакать к Риде. За спиной что-то кричит придерживающая свою лошадь Кэта, но я уже ничего не воспринимаю, кроме опасности угрожающей моей ученице.
Снова бросаю кинжал, и снова промахиваюсь. Весь мир сжался до стремительной твари, которую необходимо уничтожить! Или задержать, пока она не добралась до Риды. На этот раз кинжал попадает в глаз твари, заставив её подскочить на месте и на мгновение сбавить скорость. Как раз перед прыжком, что существенно подпортило его точность. Тварь достаёт когтями бок коня, с оттяжкой проводя по нему, словно пытаясь удержать равновесие, а учитывая длину и остроту когтей, несчастному животному хватает и этих «царапин». Конь с ржанием отшатывается, из рваных ран хлещет тёмная кровь. Недовольная тварь с коротким рявканьем прыгает ещё раз, на этот раз точнее, но напарывается на лезвие меча, чиркнувшего по грудным пластинам монстра и чуть оттолкнувшего его с заданной траектории прыжка. Тварь совсем чуть-чуть не дотягивается клыками до ноги Риды, но длинный язык с жалом впивается ей в ногу, легко пробив толстую кожу сапога. Девушка вскрикивает и роняет меч, схватившись за переднюю луку, и пытается не упасть и не лишится сознания от боли.
Не глядя бросив кинжал в тварь и попав-таки ей во второй глаз, я бросаюсь к падающему коню Риды, ещё кое-как переставляющему ноги. Подскакав к нему, я выдергиваю девушку из седла и прижимаю её к себе. Мой конь самовольно разворачивается (хорошо хоть, что в нужную сторону) и на последнем издыхании несётся к дожидающейся нас магичке.
Ослепшая тварь за спиной пытается догнать нас, ориентируясь на нюх, но с непривычки бежит медленнее, часто спотыкаясь, к тому же она напарывается на выращенные Кэтой иглы-травы. Машу магичке рукой, указываю на Риду. Она понимающе кивает, разворачивая коня. Теперь главное – ускакать подальше от места побоища.
Мой конь не выдерживает бешеного ритма первый. Пеной покрылся он уже давно, быстрее уставая под двойной ношей, но я продолжала упорно гнать его вперёд. Я едва успела спрыгнуть с заваливающегося набок коня, прижимая к себе тело Риды. С горечью смотрю на неё, упрямо сжимающую кинжал в прижатой к груди ладони, словно символ надежды на помощь клана.
Взволнованная Кэта спрыгивает с коня, воспринявшего это за благоволение судьбы к нему. Магичка склоняется над бережно опущенной на землю девушкой, я не выпускаю из рук её запястье, со страхом и надеждой прислушиваясь к её пульсу.
– Как она? – тихо спрашиваю у молчащей женщины. Она поднимает на меня спокойные глаза и безжизненным голосом отвечает:
– Я ничего не могу сделать. Яд этих тварей уже слишком сильно впитался в её кровь и плоть.
Опускаю голову и прикусываю губы, сдерживая злые и бессильные слёзы. Как же так, Aueliende? Она же могла стать достойнейшей из твоих дочерей! Почему ты к ней так не справедлива?!
– Уйди, – бесцветным голосом прошу магичку. Та понятливо кивает и уходит расседлывать коня.
Поднимаю лицо к равнодушному небу, часто моргая и пытаясь так высушить робкие выступившие слёзы. Нежно, как собственную дочь, беру ученицу на руки, устраивая её голову на плече, шепчу умирающей что-то успокаивающее, а у самой голос дрожит и руки трясутся. Слепящая вспышка осознания – надежды на будущее разрушены. Разрушены так… обидно и нелепо.
Моя бедная девочка, ну почему ты?
Задерживаю дыхание, словно это поможет удержать глупую самоотверженную мысль. С материнской тревогой вглядываюсь в посеревшее лицо девушки.
– Ты только не умирай сейчас? – тихо умоляю ничего не слышащую Риду. Мне бы только совсем чуть-чуть времени, я успею!.. В конце концов, без неё моя жизнь будет полностью перечёркнута и лишена смысла.
Только бы хватило смелости довести ритуал до конца! Страх и боль – когда умирала Шаннея, я на это так и не решилась. Но сейчас на кону не только моя жизнь и жизнь моей Верной, сейчас решается судьба моего клана и клана Детей Ночи: будут ли они возрождены из пепла, как сказочная Огненная Птица, или исчезнут теперь уж навеки…
Медленно кладу девушку на землю (она всё-равно ничего не почувствует…), осторожно разгибаю её крепко сжатые пальцев, вытаскиваю её кинжал, предупреждающе покалывающий мне пальцы. Отложив его в сторону, достаю свой. Прикладываю кинжал к запястью. С отстранённой ясностью чётко понимаю, что время у меня ещё есть. Тихо шепчу слова мольбы-призыва к крови, стремительными и точными движениями наношу на кожу обоих рук тонкий и геометрически совершённый рисунок, мгновенно возникший и на запястьях ученицы. Продолжаю проговаривать заклинание, усиливая громкость и увеличивая скорость, будто бы это может добавить мне решимости. Тонкие кровяные нити обволакивают наши ладони, часто между собой переплетаясь, кровавое кружево поднимается вверх по рукам, «одевая» их в изысканные призрачно-кровавые перчатки. С кончиков пальцев срываются тонкие лучи, лениво сияющие чистыми рубинами в зыбком свете, сплетаются с нитями Риды, образуя искусственные кровеносные сосуды, по которым я начиная выкачивать из тела ученицы всё плохое и смертельное. Кружево наливается яростным светом, начинает жечь беззащитную перед ним кожу.
Да будет твоя смерть моей, сестра моя…
Зажмурившись так крепко, что выступают слёзы, я продолжаю читать заклятье, равномерно увеличивая громкость и скорость чтения. Я знаю, что если собьюсь хоть чуть-чуть, то убью нас обеих. Второго шанса это чародейство не даёт.
Стоящая поодаль Кэта подозрительно к нам приглядывается, не решаясь подойти, что, несомненно, делает ей честь. Умная женщина. И профессиональная магичка. Иначе не дожила бы до своего возраста.
Чувствую, как какая-то дрянь перетекает в мою кровь, смешиваясь с ней и отравляя её. На земле в беззвучном крике выгибается от боли девушка, дёргаясь и пытаясь разорвать связь, которую я удерживаю с таким трудом. Последнее слово-крик заклинания выходит уж очень пронзительным, как предсмертный вопль, кровавое кружево тут же тает, оставляя после себя дикую слабость, дурноту и белые тонкие шрамы от магических ожогов. Рида затихает, судорожно дёргается ещё пару раз и спокойно засыпает крепким, исцеляющим сном. Слабо улыбаюсь, довольная собой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});