Читать интересную книгу Драконы никогда не спят (сборник) - Антон Тудаков

Нельзя.

Не получится.

Позади три контура блокпостов, и…

…трое суток домашнего ареста, лишение квартальной премии и ссылка на пункт проверки регистрационных татуировок. За что? А просто так, просто у начальства есть подозрения.

– Понявший я, спасибо вам, мы сами-то не местные… спомошествуйте… кто чем не жалко вам… Нам бы токмо… – зудит нелегал. Рука перевита поясом ожогов, мол, все путем было, да попал под напалмовую бомбардировку, и вот…

– В пятом секторе? – переспрашивает Петюня. – Эт, я не расслышал чегой-то… А?

– В пятом, – кивает нелегал-просилец.

– Ну-ну. – Петюня чешет затылок, Петюня опускает пятку так быстро, что болезный погорелец не успевает и пискнуть.

Ты смотришь на мокрый блин из мяса и костей.

– Как вычислил?

– В библиотеке, хо-хо, прочел. Да я сам из пятого, с малолетства, ага, – смеется Петюня. – Какой напалм, там термоядом жахнули! – И, заметив твой взгляд, уточняет: – Давно уже, не думай…

Все всегда начинается с допроса: как зовут маму, что кушала позавчера на завтрак любимая девушка с косой до попы, почему у вас позавчера не было девушки, волосы для вас не являются фетишем, неужели вас возбуждает яой, почему не служили в спецвойсках, что значит «еще и как служили», кто вам такое сказал? Отставить разговоры, вопросы здесь задаем мы!

А потом ты оказываешься в учебке, тебя дрессируют уставами и электрошоком, выбивая из черепа все наносное, всю глупую шушеру: образование, мораль, уважение к отцу… Присяга есть необратимое изменение психопрофиля вроде перепрошивки мозга маньяка. Одно отличие: ты делаешь это добровольно. По собственному желанию. Но, как ни жаль, гордиться своим выбором уже не получается…

…только после взрыва: рога вперед, прыжок, второй, бетон крошится под ногами, проваливается, ты падаешь, сальто – ф-ффыххх!!

Амортизаторы срабатывают четко – небольшая вибрация отдается в торсе при стыковке с уровнем… Какой это уровень, а? Из двух тысяч ста тридцати трех?

А что, есть разница? Особенно для тех, кто сидел в маршрутном пневмо, который расплющила твоя стопа.

Время = деньги.

А если иначе?

* * *

Любители маджонга оккупировали длинные столы, расставленные вдоль стен. А чего и не сыграть после трудового дня? Да под холодное пивко «Asahi» вприкуску с соленым арахисом?!

Отрешенные лица в красных прожилках. Каждый платит по-своему.

В подворотнях штиль, смог оседает и скапливается. Датчики отреагировали на попытку проникновения в личное пространство, сверкнула молния, запахло паленым мясом. Кустарная работа. А ведь когда-то Цуба-Сити славился виртуозами воровского искусства.

Ну и квартал. Здесь начинают курить опиум раньше, чем познают вкус материнской груди. Да и как иначе, если роженицы берегут перси для клиентов, младенец не должен испортить идеальные формы. Грубо отказав торговцу сакэ, сующему тебе под нос бутылочки-токкури, топаешь к вылинявшей на солнце палатке, когда-то оранжевой.

– Почем шаурма?

– Два ре, – не оборачиваясь, бросает из-за спины умелец, очень брюнет; он ножом обтесывает цилиндр мяса. – Стандартная два ре, очень вкусная, специи, все дела, вкусная очень, да.

– Тогда мне одну стандартную. И всего побольше.

– Да, конечно, да.

Уличный повар споро расстилает лаваш, бросает капусту, нарезку моркови, помидоров и соленых огурцов, засыпая сверху мелко нарубленной жареной курятиной. Подогреть, соус, салфетка.

Заранее вылепив из обрюзгшего лица улыбку, поворачивается к дорогому клиенту и застывает. Рот на ширину плеч. Шаурма в руке.

Ты протягиваешь деньги. Брюнет дергается назад, уткнувшись спиной в тележку-стол. В карих глазах помесь страха и уважения. Чего больше, а?

Наконец повар приходит в себя, сует тебе горячий бутерброд, от купюры отказывается:

– Не надо, что вы, нет, это честь для меня, что вы, нет, не возьму…

Ты обрываешь его, ты цедишь сквозь стиснутые зубы:

– Мы обговорили цену. Ты сам сказал. Бери!..

Он берет, его руки дрожат. Предложи ему взамен уронить ладошку на противень – с радостью согласится.

Вкусная шаурма, не обманул, общепит, и начинки предостаточно.

Ты пристегиваешься к креслу-катапульте, рыкает движок. Хорошо, в это время на моноциклетных желобах не бывает заторов – без тормозов проскочив три развязки, успеваешь вовремя. Как и договаривались. Ну, плюс-минус минута погрешности. Припарковав «мегус», матово-черный с хромированными патрубками, торчащими из-под обтекателя, заходишь в кафе и сразу замечаешь кореша. Кафе – это громко сказано. Скорее разливайка, правда, из приличных. Джанки здесь не отовариваются, здесь стограммами промывают организмы «белые воротнички», у которых тоже жизнь не клубника в сгущенном молоке – если вкалываешь на благо дзайбацу по четырнадцать часов в сутки, расслабиться получается только в баре или патинко.

– Здар-рова, Санек. – Петюня заказывает стакан рашен водки, жареного осьминога в кляре и сурими под майонезом.

Немного подумав, уточняет: – Два стакана. Нет, три.

Он знает: ты не пьешь.

На стене висит портрет основателя Секты Лотосовой Сутры. Ну и образина. Это тело при жизни предлагало держать народ в страхе, всячески унижать буси и при первой же возможности свергнуть Императора… Но кто сейчас помнит такие мелочи? Особенно по части Императора и гражданского населения?

– Наши все на выезде, а мы, понимаешь, с тобой тут дурака валяем…

– У меня выходной. У тебя тоже. Или сдрейфил?

У стойки бара сидит модиф-дракон, попивает коктейль безумной расцветки и покуривает сигарету с марихуаной. Ты сразу вспоминаешь…

…парадные кимоно с вышивкой: на правом плече дракон, на левом тигр.

– Слава защитникам Цуба-Сити! – брызгает слюной полковник.

– Слава! Слава! Слава! – рычишь ты, и сотня глоток напрягается одновременно с тобой.

Полковник низенький, плюгавенький и очень похож на краба.

– Это наше начальство, – шепчет Петюня. – Говорят, на таможне работал. Повысили типа. Вишь, ракообразный какой, нам так не жить.

– А-а… – говоришь ты в ответ, не зная, как реагировать на эту ценную инфу. – А-а…

Полковник, конечно, перестарался с модификациями. Понятно, когда-то такая внешность была последним писком моды, все якудза щеголяли клешнями и гавайскими рубахами, распахнутыми на челюстегруди. Но те времена давно миновали. Если предположить, что полковник специально влился в ряды организованной преступности, то… он либо идиот, либо неспроста оттрубил на таможне, а затем перевелся в РОМВД.

– Говорят, он регулярно брал взятки ресурсом. На таможне.

А когда его хлопнули с поличным, оформил кому надо трансферт, слив половину. У него еще лет триста на черный день заначено. Эт-то тельце нам еще даст просраться, вот увидишь… Его пацаны, знаешь, как называют?

– Как?

– Планктон!..

…кольца дыма, будто пыхтит по морю-океану старинный пароход. Слоистый коктейль. С чем сравнить? С разводами бензина на воде? Колокольчик над дверью звякает, предупреждая о визите компании молодых людей в галстуках, – это господа операционисты из здания напротив, из небоскреба Цуба-Сити-банка.

– Дракон вычислен, верняк, – крякает Петюня, приспустив с лица платок и опрокинув в себя стакан. – Зверушка нас пасет.

Интересно, чья инициатива.

А тебе без разницы, ты и так знаешь. Петюня, впрочем, тоже догадывается. И дракон почувствовал, что раскрыт: засуетился, дернулся, чтоб уйти. Но не ушел. Передумал. Заказал порцию якисоба [2]. Напрасно он так, ой напрасно.

Операционисты шумно изучают иероглифы меню, вспыхнувшие над столешницей, стоило только придавить ягодицами стулья. Чертовы голограммы слишком навязчивы, надо скорей сделать заказ, чтоб избавиться от рези в глазах. Похоже, парни знают толк в злачных заведениях, ибо официант уже выставляет на столик кружки с пивом и тарелки с нарезанной ломтиками чехонью.

Петюне неудобно пить в перчатках. Он борется с собой и таки обнажает кисть. Кожа у него белая-белая, выхолощенная гелем управления. Как и у тебя. В РОМВД даже негры через полгода становятся альбиносами.

Операционисты с недоумением поглядывают на вас, гордость и опору, защиту и… неприкасаемых. Те, кто добровольно променял статус гражданина на техпаспорт, не имеют прав. Но и обязанностей у них не так уж много.

– Который?

В кафе тепло, по спине под тысячей одежек стекает пот. Сколько ни цепляй на себя ткани, броней она не обратится.

– К нам боком, тот, что в малиновом кимоно. Типа самый тихий.

Петюня умеет давать людям характеристики. Небось именно он придумал прозвище Планктону. Клерк в малиновом кимоно действительно ведет себя менее эмоционально, чем его коллеги. Сразу видно: он босс. Держит марку. Ему нельзя опускаться до уровня подчиненных. Но выпить-то хочется. Опять же надо поддерживать во вверенном подразделении корпоративный дух. Пение гимна – это, конечно, круто. Заказать школьницу с бантиками, гольфиками и клетчатой юбкой да отыметь всем офисом – тоже. Но все это не заменит одной пьянки в мужском коллективе, в непринужденной обстановке.