Читать интересную книгу Основы физики духа - Андрей Скляров

Но поскольку нравственные функции предполагают наличие высоко развитой рефлексии (система сравнивает свое реальное поведение с «образами желаемого»), то моральные свойства разворачиваются в полную силу лишь у человека. Собственно, в силу этого саму сущность человека часто связывают именно с моральными свойствами индивидуума.

«В жизни обществ человечность зависела от уровня нравственного развития обществ» (Н.Бердяев, «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого»).

Поскольку явления нравственности и совести базируются на способности конкретной «пирамиды души» воспринимать образы морали, то не существует некоей абсолютной морали, - любая мораль относительна.

«Только совесть может как бы согласовывать «вечный» всеобщий моральный закон с конкретной ситуацией конкретного человека. Жизнь по совести - это всегда абсолютно индивидуально - личная жизнь в соответствии с абсолютно конкретной ситуацией, со всем тем, что может определять наше уникальное и неповторимое бытие. Совесть всегда учитывает конкретность моего личного бытия» (В.Франкл, там же).

«Что же такое большие блага и что меньшие, определить трудно именно потому, что они меняются в зависимости от времени, места, лица и прочих подобных вещей…» (Л.Валла, «Об истинном и ложном благе»).

Общество задает лишь основной набор критериев морали, определяя таким образом только остов системы «образов желаемого», который дополняется каждым человеком в сугубо индивидуальный набор нравственных ценностей этого человека.

Но не только общество в целом влияет на «образы желаемого» индивидов, существует и «обратная связь». Каждый человек в своей повседневной деятельности (как материальной, так и духовно-нематериальной) вносит свои коррективы в общий «букет» «образов желаемого». Вследствие этого, можно сказать, что официальная общественная мораль, реальная общественная мораль и индивидуальная мораль являются сущностями размытыми, без жестких границ и определений.

Относительность и «размытость» морали, однако, вовсе не означает ее нереальности.

«Страх - т.е. возмутившийся инстинкт личного самосохранения - легко фиксируется объективно: изменяются электрические потенциалы кожи, не говоря уж о сердцебиении, потоотделении и т.д. Совесть, т.е. возмутившийся инстинкт коллективного самосохранения - вызывает те же физиологические реакции, только более длительные, но зато менее бурные. Правда, у всех людей индивидуальные пороги - боли, страха, совести. У некоторых такие высокие пороги, что потревожить их совесть почти невозможно. Ну что ж, это, как врожденное слабоумие, - брак природы» (М.Чулаки, «Вечное беспокойство духа»).

Более корректно утверждать что объективно регистрируются лишь изменения состояния человеческого организма при его каком-либо поведении, но изменения, которые связанны с существованием таких феноменов как «мораль», «нравственность» и «совесть», и которые ничем иным объяснить невозможно…

Если точнее разносить понятия «совесть», «мораль» и «нравственность», то согласно принимаемой схеме «мораль» и «нравственность» - суть одно и то же (просто, традиционно мы привыкли относить термин «мораль» к общественной морали, а «нравственность» - к морали индивидуальной), а «совесть» является способностью человека испытывать нравственные чувства. По сути, проявления совести есть прежде всего ничто иное, как те или иные эмоции, обуславливаемые наличием «морали» (или «нравственности»).

Если «образ реальности», формируемый по информации о действительном поведении человека, испытывает резонансное взаимодействие с имеющимся у него «образом желаемого» из набора его моральных принципов, то человек испытывает удовлетворение. Если же происходит взаимодействие диссонансное (человек поступает «не по совести», вопреки своим моральным принципам), то человек испытывает неудовольствие, что аналогично по механизму возникновению всех остальных эмоций.

«Разумный человек поступает честно и самоотверженно, потому что этого требуют его ум, его понятия или, лучше сказать, его убеждения, его чувства, словом, вся его нравственная природа, получающая высокое наслаждение от удовлетворения; иначе он действовать не может, потому что в противном случае он ощущал бы ад внутри себя, неумолимые укоры совести, терпел бы боль и страдания от неудовлетворения своей нравственной природы» (М.Антонович, «Единство физического и нравственного космоса»).

Хотя нравственность, совесть, мораль и существуют реально, но они существуют сугубо в духовно-нематериальном мире, отражаясь в мире материальном лишь благодаря двойственной природе человека и проявляясь чаще всего на том уровне психики, который наиболее приспособлен к работе с образами, на уровне бессознательном.

«То, что называют совестью, по сути, погружено в глубины бессознательного, коренится в подсознательной основе. Ведь большие и подлинно экзистенциальные решения в жизни человека всегда нерефлексируемы и тем самым неосознанны; истоки совести восходят к бессознательному» (В.Франкл, «Человек в поисках смысла»).

Но не только «образность» содержания морали является причиной ее большей частью подсознательной работы. Поскольку необходимость сосуществования в сообществе человек принял по наследству еще от своих животных предков, постольку самая глубинная основа подсистем «пирамиды души», отвечающих за моральное его поведение, также ему передается по наследству, что обуславливает и частично инстинктивное проявление нравственности в поведении человека и ее большей частью подсознательное (интуитивное) функционирование.

«В этом смысле совесть можно назвать также иррациональной; она алогична или, еще точнее, дологична. Ведь подобно тому, как существует донаучное и онтологически предшествующее ему дологическое познание бытия, так существует и доморальное постижение ценности, которое принципиально предшествует любой эксплицитной морали. Это и есть совесть» (там же).

Но если инстинкт (в чистом его виде, понимаемый в узком смысле этого слова) является наследственно закрепленной или приобретенной автоматической реакцией на текущую ситуацию, то поведение человека согласно морали ориентировано не на текущее, а на будущее развитие событий. Этой ориентированностью на будущее совесть отличается и от деятельности «обыденного» сознания.

«…сознанию открыто сущее, совести же открыто не сущее, а скорее, напротив, то, что еще не существует, а лишь должно существовать. Это должное не является существующим, оно лишь должно быть осуществлено; это не действительность, а лишь возможность» (там же).

При работе совести «образы желаемого», составляющие «моральный кодекс» индивида соотносятся с теми «образами реальности», которые отражают не только текущую ситуацию, но и прогноз развития этой ситуации.

«Таким образом, совесть предстает как интуитивная по своей сущности функция: чтобы антиципировать то, что должно быть осуществлено, совесть сначала его интуитивно постичь, и в этом смысле совесть… действительно иррациональна и может быть рационализирована лишь задним числом» (там же).

В своей способности формировать образ будущего хода событий совесть представляет из себя ничто иное, как одну из форм творческой способности человека. И также, как и другие творческие способности, совесть человека, как известно, в весьма значительной степени индивидуальна. Индивидуальность творческих способностей в совокупности с индивидуальностью полного набора моральных «образов желаемого» конкретного человека формирует и индивидуальное поведение этого человека, которое может весьма сильно расходиться в реальности с жестко заданным в сообществе набором общих норм, общим набором «образов желаемого».

«Кроме того, что совесть интуитивна, она является творческой способностью. Вновь и вновь совесть человека приказывает ему сделать нечто, противоречащее тому, что проповедуется обществом, к которому он принадлежит, например его племенем» (там же).

Здесь следует сделать небольшое отступление, поскольку именно особенности функционирования совести человека позволяют выявить несостоятельность одного из весьма популярных заблуждений современных приверженцев метафизического подхода к действительности (практически всех сколь-нибудь последовательных толкователей-теоретиков экстрасенсорики), которые связывают некоторые аспекты деятельности человека с наличием у него некоего так называемого « надсознания». С точки зрения этих теоретиков существует такая часть психики человека, которая, во-первых, явно не относится к области сознания, поскольку ее работа в значительной мере протекает на неосознанном уровне, а сознается лишь результат этой работы; и во-вторых, эта часть психики (с их точки зрения) не является и подсознанием, к которому эти теоретики относят почему-то лишь структуры, отвечающие за инстинктивное поведение (при этом понимаются сугубо животные инстинкты). Так вот, нравственная деятельность человека, согласно данным представлениям, связана якобы с деятельностью именно этого «надсознания»: дескать, именно «надсознание» позволяет человеку «преодолеть» животные инстинкты (т.е. побороть подсознание), подняться над животной природой и поступать в соответствии с некими «высшими» моральными ценностями.