Читать интересную книгу Отец мой шахтер (сборник) - Валерий Залотуха

– Здесь они, не бойся…

– Ну как я теперь к ней пойду? – спросил еще раз Виталий, но уже спокойнее.

– Да ничего, Виталь, – улыбаясь, успокаивал его Виктор Васильевич. – Мужчину шрамы украшают. А будешь с ней разговаривать, втягивай губу вот так, – и Виктор Васильевич показал, как это делается.

Они пошли мимо кирпичной казармы и длинной стены кинотеатра, поглядывая по сторонам, торопливо разговаривая.

– Это ты молодец, Виталь, – подбадривал сына Виктор Васильевич. – Знаешь, уметь удар держать – это поважнее, чем бить самому. Это я тебе точно говорю. Плохо только, что все на одного. Не по-честному… Хоровод… Черти…

– Не по-честному, – повторил Виталий насмешливо. – Сейчас никто один на один не дерется. Ну ничего. Мы этого Японца тоже подловим. – И он попытался спрятать разбитую губу, втягивая со свистом холодный воздух, как Виктор Васильевич учил…

Они вышли к высокому переходному мосту, поднялись по деревянным ступенькам, молчали. И внизу было тихо, не было поездов. Везде было тихо.

У гостиницы Виктор Васильевич остановился.

– Слышь, Виталь, – заговорил он. – Мне в гостиницу надо. Узнаю, есть места. Ты постой вон там за углом, чтоб тебя видно не было, ладно? Я быстро. – И он побежал к двери гостиницы.

Виталий остался стоять на том же месте, посматривая с тревогой по сторонам и все пытаясь, как показывал Виктор Васильевич, научиться прятать разбитую губу.

Вернулся Виктор Васильевич действительно быстро.

– Порядок, – сказал он, улыбаясь.

Как и во всяком старом и маленьком городе, в Н-ске – небольшой центр и лежащие рядом с центром обширные окраины. Вот и Колхозная, где жила она, считалась окраинной улицей, хотя находилась, в общем-то, недалеко от центра старого города, сразу за районной больницей.

Они быстро прошли мимо больничных корпусов с белыми незашторенными окнами, у которых стояли, курили, разговаривали и смеялись мужчины в серых больничных халатах и пижамах, свернули на Колхозную.

За высокими прочными заборами гремели цепями и глухо лаяли собаки.

– Слышь, Виталь, – негромко заговорил Виктор Васильевич, – где ее дом, покажи. Я первый пойду, пугану, если они прибежали…

– Это вы их в гараже на понт взяли, – сказал Виталий, глядя внимательно на стоящий напротив большой каменный дом с ярко освещенными окнами, и прибавил: – Я сам пойду.

Виктор Васильевич придержал сына, но тот дернул плечом, вырвался, сказал упрямо:

– Я сам пойду, сказал!.. Нет там никого, отсюда видно… Подарок давайте, – попросил он.

– А… – Виктор Васильевич вытащил торопливо из кармана сверток, протянул его Виталию, внимательно глядя на дом. За высоким штакетником и густыми кустами крыжовника можно было спрятаться.

– А вы, – продолжал Виталий, – в гостиницу идите. Я тут все равно долго буду…

– А если они придут?

– Не придут…

– Не придут… – передразнил сына Виктор Васильевич. – Я уж лучше тебя здесь подожду.

Виталий все это время косился на окна дома, но теперь нетерпеливо и нервно посмотрел на Виктора Васильевича.

– А вы завтра хочете встретиться, как договорились? – спросил он неожиданно.

Виктор Васильевич молчал.

– Хочете? – повторил вопрос Виталий. – В Москву съездить, по ВДНХ походить, как договорились?..

Виктор Васильевич быстро и почти виновато кивнул.

– Ну вот, тогда идите в свою гостиницу, понятно? А завтра встретимся…

– Во сколько? – негромко спросил Виктор Васильевич.

– Да все равно, – пожал плечами Виталий, снова косясь на окна ее дома.

– Пораньше, часиков в одиннадцать?.. Около гостиницы… – предложил Виктор Васильевич.

– Можно, – рассеянно согласился Виталий.

– Или нет, – поправился Виктор Васильевич, – лучше в десять…

Виталий, кажется, не услышал, глядя на освещенные окна дома, в которых за шторами двигались чьи-то фигуры.

– Хорошо, значит, в десять, – ответил за него Виктор Васильевич. – В десять около гостиницы я тебя буду ждать. Хорошо?

Виталий кивнул, глянув торопливо на Виктора Васильевича:

– Вы идите…

– Хорошо, – согласился Виктор Васильевич, пошел вдоль забора, но почти сразу остановился, посмотрел назад.

Сын переходил на другую сторону улицы, выпрямившись, расправив плечи. Под мышкой он сжимал сверток с подарком, а свободной рукой приглаживал волосы. И одновременно как будто насвистывал, пряча разбитую губу. Он не оборачивался.

Виктор Васильевич видел, как сын подошел к калитке, быстро поднялся на крыльцо, позвонил. Дверь почти сразу открыли, и он шагнул в проем возникшего света.

Виктор Васильевич вздохнул, поглядел по сторонам, спрятал руки в низкие неудобные карманы пальто и присел на корточки у забора рядом с гудящим телеграфным столбом, почти слившись с темнотой. Потом он стал напевать что-то себе под нос.

Но скоро дверь дома открылась, в квадрате света возникла фигура Виталия и пропала, потому что сразу за ним закрыли дверь. Хлопнула калитка. Виталий быстро перебежал через дорогу и остановился метрах в трех от Виктора Васильевича, глядя на окна дома, и вдруг громко и отчетливо произнес:

– Сука…

Потом посмотрел по сторонам, говоря что-то тихо и неразборчиво, и прибавил громче, так, что Виктор Васильевич услышал:

– …И он ушел.

– Я не ушел, я здесь, Виталь, – поднимаясь, заговорил как можно тише и ласковее Виктор Васильевич, чтобы не испугать сына.

Но Виталий все равно испугался, сильно вздрогнул, отскочил в сторону и закричал вдруг:

– А почему не ушел?! Я тебе говорил – иди, значит, иди! Чего здесь спрятался?!

– Да я… – с виноватой улыбкой пытался объяснить Виктор Васильевич.

– Да я, да я! – перебил Виталий. – Ходит весь день! Думаешь, если две сотни дал, значит, всё?! Подарок… Видал я твой подарок!! – закричал вдруг он.

Вытащив из пакета джинсы, схватил их за штанины, попытался разорвать, напрягся, задрожал весь, но ничего не вышло, и тогда, размахнувшись, бросил их в Виктора Васильевича:

– На!!

– Да ты чего? – спрашивал, недоумевая, Виктор Васильевич.

– А ничего, ничего, понятно?! – закричал Виталий и побежал по улице.

Виктор Васильевич побежал за ним, держа в одной руке джинсы, а другую протягивая к сыну.

– Да что случилось-то, объясни… – просил он.

Виталий выскочил из переулков к огородам, которые широкими ровными полосами скатывались вниз к реке, но, не добежав, вскрикнул вдруг коротко, взмахнул руками и пропал в темноте.

– Господи, – выдохнул Виктор Васильевич и побежал быстрее туда.

Сын сидел на дне неглубокой, в полметра, ямы, вырытой на краю огородов для навоза, раскачивался из стороны в сторону, держась за колено, стонал глухо и протяжно:

– У-уй, у-уй, у-уй…

Виктор Васильевич спрыгнул к нему, присел рядом и, заглядывая в лицо, быстро спросил:

– Виталь, что, ушибся? Больно? Где больно, покажи…

Сын не ответил, но показал пальцем на колено.

– Здесь? Ну-ка дай… я посмотрю… дай-ка… выпрями ногу…

Он осторожно поднял разодранную штанину, обнажил разбитое в кровь колено.

– Больно? Здесь больно? А здесь? Нет?.. Ну ничего… это ничего, просто ушиб… Перевязать бы чем… Черт, платка нет… У тебя нет?..

Он посмотрел на джинсы и стал осторожно стирать ими грязь по краям раны.

– И грязный ты весь, вымазался. – Тыльной стороной ладони он пытался стереть грязь с лица сына, но тот не давался, отворачивался, и вдруг губы его стали вытягиваться и опускаться краями книзу, задрожали, и он заревел неумело и басовито.

– Св… св…. св… сволочь она! – объяснил он, заикаясь и всхлипывая, размазывая грязь по лицу. – С Огурцом… с… Огурцом гадом ушла… ушла-а-а…

Виктор Васильевич прижал к себе за плечо сына и, улыбаясь, наклонив голову, сказал:

– Ну что ты, а? Ну, подумаешь – ушла. Ты же мужчина… Да если так, то она тебе не нужна, ногтя она твоего не стоит… Ну чего ты?.. Да знаешь, сколько их еще будет?.. Другая найдется, в сто раз лучше…

– А мне другая не нужна! – выкрикнул Виталий.

Но скоро он стал успокаиваться, всхлипывать, затихая…

Они выбрались из ямы и медленно пошли по холодной больной земле огородов к реке, которая изгибала внизу свою живую серебристую спину. Виталий сильно хромал, припадая на ушибленную ногу, всхлипывая еще иногда, шмыгал носом. Виктор Васильевич обнял его, поддерживая и помогая идти, говорил что-то тихо, успокаивал…

Они присели на твердом пологом берегу; Виктор Васильевич зачерпывал в ладонь воду и умывал сына.

– Ну вот, вот так… вот, – приговаривал он. – Вот и порядок… Ну, успокойся, успокойся… Чёрт, вытереться нечем. – Он посмотрел на джинсы и подал их. – На, вытрись.

Виталий долго и старательно вытирался, потом вернул джинсы. Виктор Васильевич вновь посмотрел на них и сказал вдруг зло: