Читать интересную книгу Блокада. Книга четвертая - Александр Чаковский

Узнав, что в районе Невской Дубровки готовится операция по прорыву блокады, Звягинцев обратился к своему старому начальнику и другу полковнику Королеву с просьбой направить его на командную должность в одну из частей, намеченных для участия в прорыве. Тот не ответил ни да ни нет, пообещал только иметь желание Звягинцева в виду.

Работы в оперативном отделе было очень много. Звягинцев был занят с утра до ночи, и все личное отошло на задний план. Адресом, который дала ему при встрече на Кировском Вера, Звягинцев так и не воспользовался — в госпиталь к ней решил не ездить. Он вспоминал о Вере уже без того острого чувства, которое раньше всегда охватывало его при одной только мысли о ней. Наверное, «переболел», поняв не только умом, но теперь уже и сердцем, что Веру не связывает с ним ничего, кроме дружбы.

По роду своей работы Звягинцев одним из первых в штабе узнал, что шестнадцатого октября немцы начали наступление на Будогощь — Тихвин, опередив тем самым на три дня запланированную Ставкой Верховного главнокомандования операцию по прорыву блокады. А когда Будогощь оказалась в руках врага и немцы стали развивать наступление на Тихвин, одновременно нанося удары в стык 4-й и 54-й армий, у Звягинцева уже не оставалось сомнений в том, что осуществить прорыв блокады сейчас не удастся…

Как-то Королев по телефону вызвал Звягинцева к себе.

— С картами? — привычно спросил Звягинцев.

— Не нужно, — ответил Королев.

Встретил он Звягинцева довольно продолжительным молчанием. Казалось, не замечал устремленного на него вопросительного взгляда. Потом обеими руками отодвинул от себя лежавшие на столе бумаги и угрюмо начал:

— Вот какое дело… Да ты садись, расти уже некуда…

Звягинцев сел.

— Вот какое дело… — повторил Королев. — Сегодня утром назначен новый командующий фронтом — генерал-лейтенант Хозин.

— А… Федюнинский? — удивленно спросил Звягинцев.

— Получил назначение командовать пятьдесят четвертой.

Звягинцев ждал, что еще скажет Королев, отлично сознавая, что полковник вызвал его не для того, чтобы сообщить об этих перемещениях.

Но Королев умолк.

— Ставка недовольна ходом операции у Дубровки? — спросил, не выдержав, Звягинцев.

— Довольной быть не с чего.

— Но я не вижу здесь никакой вины командования фронта, — пожал плечами Звягинцев. — Если бы немцы не начали наступления…

— Немцы, значит, виноваты? — мрачно усмехнулся Королев. — С нами своего наступления не согласовали — это хочешь сказать?

Теперь замолчал и Звягинцев.

— Ну, чего молчишь? — рассердился Королев.

— Жду, пока скажете, зачем вызвали, товарищ полковник.

— Логично, — кивнул полковник. — Так вот, имеется задание генерала Федюнинского отобрать из работников штаба фронта несколько человек, которые вместе с ним отправятся в пятьдесят четвертую. Как ты посмотришь, если включим в эту группу тебя?

Звягинцев на мгновение растерялся:

— Меня — из Ленинграда?.. Я просился на Невский плацдарм, а не в тыл! Пятьдесят четвертая — по ту сторону кольца… Я не могу покинуть Ленинград, пока не прорвана блокада! — уже твердо и решительно закончил он.

Королев понимал, в каком состоянии находится майор. Он и сам бы, наверное, так же реагировал на подобное предложение. Но позволить себе посочувствовать Звягинцеву, а тем более отказаться от уже принятого решения не мог, не имел права.

— Ты военный человек или нет? — строго спросил Королев.

— О дисциплине напомнить хотите, товарищ полковник? — поднимаясь со стула, сказал Звягинцев.

— Сядь! — приказал Королев. — Напоминать майору Красной Армии о дисциплине считаю излишним. — И уже мягче продолжил: — Ты что, сложившейся обстановки не понимаешь? Не отдаешь себе отчета в том, что значит сейчас для Ленинграда пятьдесят четвертая?

Полковник встал, прошелся по кабинету, по привычке задержавшись на мгновение у висевшей на стене карты. Вернулся к столу и снова сел напротив Звягинцева.

— Час назад вызвал меня командующий, сообщил о переменах, — медленно, точно размышляя вслух, произнес Королев. — Ну, я не удержался, спросил: «Почему?» А Федюнинский ответил: «Так будет правильнее. Генерал Хозин обладает бо́льшим опытом командной и штабной работы». И все… Но я, если хочешь знать, ему не поверил.

— Чему не поверили? — не понимая, зачем все это говорит Королев, спросил Звягинцев. — Хозин — заслуженный генерал. К тому же он и званием старше, чем нынешний командующий…

— Это я и без тебя знаю, — оборвал его Королев. — Не поверил я в то разъяснение, которое мне Федюнинский дал. Думаю, что он сам напросился в пятьдесят четвертую. Понимает, что именно там теперь судьба Ленинграда решаться будет. Тихвин и Волхов — вот сейчас главные звенья. А Волхов ведь на фланге у пятьдесят четвертой находится! Соображаешь, что к чему?

Звягинцев молча кивнул.

— А если соображаешь, — повысил голос Королев, — то громкие свои фразы забудь! «Покинуть Ленинград не могу…» — иронически повторил он слова Звягинцева. — И когда ты только отвыкнешь от этого?! В начале войны рапортами одолевал. «На фронт хочу, врага остановить желаю!» Когда на Кировский посылали — тоже фордыбачил. Неужели и сейчас еще война тебя не научила понимать, что каждый военный человек нужен на своем месте и не ему решать, где это место находится!

— Я приказам всегда подчинялся.

— Еще бы!.. Тем, кто приказы нарушает, место не в штабе фронта, а в трибунале. О другом сейчас речь: неужели не понимаешь, что, выбрав тебя, я и интересы дела и твое благо в виду имел?

— Паек там побольше? — съязвил Звягинцев.

— Мальчишка ты еще, как я посмотрю, — на этот раз всерьез рассердился Королев. — Болтаешь не думая, дружбой нашей старой пользуешься… Да если бы я был уверен, что на передовой ты нужнее, чем в штабе, не раздумывая под пули послал бы! Погиб бы — пожалел, но раскаиваться, что послал, не стал бы. Война есть война, раз дело требует — умри, а пока жив, воюй!.. Неужели не соображаешь, в каком положении пятьдесят четвертая? Ее главные силы на Синявино направлены, а немцы хотят отсечь ее с тыла! Помочь новому командующему усилить штаб армии — наша первая задача. Это хоть тебе ясно?

Звягинцев понуро молчал. Хотел спросить: «Почему именно меня?!» Но понимал, что такие вопросы задавать бессмысленно.

Через несколько часов, безлунной октябрьской ночью, вместе с несколькими сослуживцами Звягинцев погрузился на старый миноносец с мирным названием «Конструктор», чтобы пересечь Ладогу. Федюнинского он видел только мельком — командующий находился в отдельной каюте, а на берегу был встречен членом Военного совета и начальником штаба 54-й, которые тотчас же увезли его на КП.

…Сейчас Федюнинский сидел за дощатым столом, на котором была расстелена карта и стояли полевые телефоны.

— Где Микульский? — встревоженно спросил он Звягинцева, едва тот доложил о своем прибытии.

— Остался в расположении войск Волховской группы, товарищ командующий. Оттуда собирался проехать на КП группы в Плеханове. Приказал доложить вам, что войска группы продолжают отходить по обоим берегам реки Волхов.

— Об этом я знаю, — с нескрываемой злостью прервал его Федюнинский. — Что еще?

— Еще мне приказано доложить, что, по данным разведки Волховской группы, противник усилил свой первый армейский корпус частью сил восьмой и двенадцатой танковых дивизий.

— Перебросил их из района Тихвина?

— Так точно, товарищ командующий.

Федюнинский бросил взгляд на другую, пришпиленную к бревенчатой стене карту. Потом снова посмотрел на майора:

— Это все?

— Никак нет, товарищ командующий. Генерал-майор Микульский приказал доложить, что в войсках группы ощущается нехватка продовольствия.

— Это еще почему?

— Насколько можно судить, — несколько замявшись, ответил Звягинцев, — трудности возникли из-за того, что командование группы слишком далеко отвело свои тылы. А дороги в условиях зимы…

— Знаю, что не лето, — опять прервал его Федюнинский. — Что еще?

— Это все, что мне приказано доложить, — сказал Звягинцев. Однако не произнес положенного в подобных случаях «Разрешите идти?», а продолжал стоять вытянувшись.

— Хотите сказать что-то еще, майор? — настороженно, но вместе с тем поощряюще спросил Федюнинский.

— Товарищ командующий, — тихо, но внятно произнес Звягинцев, — немецкие снаряды ложатся уже на окраинах Волхова. Я сам видел разрывы, когда возвращался.

— Та-ак… — протянул в задумчивости Федюнинский. — Скажите, майор, вы давно служите здесь, в пятьдесят четвертой?

— Никак нет. Прибыл вместе с вами, товарищ командующий, в распоряжение начальника штаба генерал-майора Сухомлина. Работаю в оперативном отделе.

— Значит, ленинградец?