заменило «классовое чутьё», знало наперёд, что все женщины на борту «Морро Кастл» — проститутки, а все мужчины — либо капиталисты, либо «наймиты капитала» (разница невелика!). Одного этого было достаточно для того, чтобы обосновать необходимость хорошенько запалить корабль.
Но помимо такого, чисто умозрительного довода, как «классовая ненависть», существовали куда более практичные соображения в пользу целесообразности теракта на борту лайнера.
Во время своей встречи с Волльвебером в 1938 г. будущий «главный диверсант Советского Союза» Павел Анатольевич Судоплатов ещё не знал толком, что же за человек перед ним. Впоследствии они сойдутся намного ближе, ведь после упразднения Коминтерна в 1943 г. вся диверсионная сеть Эрнста Волльвебера перейдёт в подчинение НКВД-МГБ и будет курироваться именно Судоплатовым.
В этом очерке уже был дан краткий анализ политической ситуации в Соединённых Штатах во время трагедии, разыгравшейся на «Морро Кастл». Небывалое для этой страны гражданское противостояние реально грозило стабильности общества, а коммунисты, как мы хорошо знаем, при любом удобном случае старались разжечь внутренние противоречия в любой из капиталистических стран. Во всех странах и во все времена Коминтерн провозглашал солидарность с бастующими и всячески подталкивал профсоюзы к более радикальным мерам «классовой борьбы». Любые акции солидарности — сбор пожертвований, бойкот товаров, митинги и тому подобные — активно пиарились коммунистической прессой по всему миру. И пожар на крупном американском корабле мог послужить серьёзным предупреждением американским властям воздерживаться от применения силы против бастующих. Напомним, сами бастующие весьма активно бесчинствовали, благо профсоюзы Восточного побережья были подконтрольны итальянским мафиозным кланам из Нью-Йорка и Филадельфии и зачастую действовали как самые настоящие бандитские шайки. Сковать активность правоохранительных органов в борьбе с ними было бы очень неплохо — с точки зрения Коминтерна, разумеется. Теракт на таком роскошном корабле, как «Морро Кастл», не вызвал бы протеста рядовых коммунистов, но мог оказаться эффективной акцией устрашения государственной власти.
В том, что это была именно «акция устрашения», которая преследовала цель не причинить максимальный урон, а лишь напугать «Власть предержащих», нас убеждает место и время трагедии. В самом деле, пожар начался лишь в 20 милях от входа в фарватер нью-йоркской гавани — для «Морро Кастл» это всего 1 час хода! Корабль уже находился в зоне видимости с берега… Да, пожар мог напугать и экипаж, и пассажиров, сотворить большой скандал, привлечь к себе внимание журналистов и политиков — и всё это было очень хорошо с точки зрения инициаторов поджога. Но погубить лайнер он никак не мог, поскольку был устроен вне зоны устройств и механизмов, важных для управления и жизнеобеспечения корабля. Кроме того, поджигатели не использовали взрывчатку, а потому изначально не причинили совершенно никаких разрушений. Примерно так могли рассуждать инициаторы этой акции, принимая решение о поджоге.
Однако расчёт террористов не оправдался, и рядовая «акция устрашения» обернулась настоящим кошмаром. Новейшая пожарная сигнализация оказалась отключена, а водяные магистрали, для экономии ресурса корабельных систем, оказались без напора. Поэтому пожар тушить было просто-напросто нечем, и ущерб от него оказался по-настоящему чудовищным — 134 человеческих жизни и гора искорёженного металла, не подлежащая восстановлению.
Вся совокупность обстоятельств, связанных с последним рейсом «Морро Кастл», убеждает нас в том, что причина случившегося — отнюдь не тривиальное возгорание шкафа с письменными принадлежностями, который, вообще-то, как мы уже выяснили, никак не мог воспламениться сам собою. Пожары на других американских кораблях, также произошедшие в ночь с 8 на 9 сентября 1934 г. в Карибском бассейне, указывают на чётко скоординированные действия группы людей, действовавших по общему плану. Путаница в документах лиц, якобы поднявшихся на борт «Морро Кастл» в Гаване, представляется чем-то более серьёзным, нежели обычная небрежность персонала. Ведь кто-то же предъявил документы Памелы Шарротт, которые были зарегистрированы в судовой росписи, в то время как сама Памела осталась в Гаване. Ведь исчез без следа таинственный Гарри Липскомб, прошедший таможенный контроль в Нью-Йорке, но так и не поднявшийся на борт «Морро Кастл» перед отплытием лайнера в последний круиз (скорее всего, поднявшийся, но уже под другим именем). Ведь кто-то же стрелял из пистолета во время пожара, но кто именно и в кого, так и осталось невыясненным. В истории с пожаром на «Морро Кастл» сохраняются многочисленные «зоны умолчания», и думается, что это неспроста — ответственные американские должностные лица прекрасно поняли, с чем они имеют дело. Не случайно ведь на протяжении 14 дней по требованию руководителя ФБР Гувера действовал запрет на авиасообщение с Гаваной, и американским кораблям рекомендовали не заходить в кубинские порты. Чего боялись американцы? Терактов и провокаций, которые могли устроить кубинские троцкисты и коммунисты для демонстрации солидарности с бастующими американскими рабочими.
И вот ведь интересное совпадение — 22 сентября 1934 г. забастовка профсоюза текстильщиков Восточного побережья закончилась полным поражением бастующих, а на следующий день — 23 сентября — Гувер снял запрет на авиаперелёты в Гавану!
Тут возникает вполне обоснованный вопрос: почему причастные к расследованию причин пожара официальные лица не вскрыли упомянутые «области умолчания», не назвали вещи своими именами, а напротив, как будто бы даже постарались замаскировать истинные причины возгорания, списав случившееся на совершенно нереальное самовоспламенение писчей бумаги в шкафу? Думается, тут работали соображения политической целесообразности. Выше уже упоминалось, что 1934 г. явился годом лавинообразного роста торговли Соединённых Штатов и Советского Союза, лишь незадолго перед тем установивших дипломатические отношения (в ноябре 1933 г.). Масштабные заказы для «сталинской индустриализации», за которую Советский Союз расплачивался золотом, были очень важны для промышленности США, неспособной преодолеть тяжкую пору «Великой депрессии». Особенно радужными казались перспективы такой торговли — наркоминдел Литвинов в ноябре 1933 г. официально заявил представителям американской деловой и финансовой элиты, что СССР готов обеспечить заказ на американские товары и оборудование в размере 500 млн.$ в год. Это была колоссальная сумма для того времени! (Желающие могут пересчитать её в «современные» доллары через цену золотого эквивалента: унция золота в 1934 году стоила 35$, а в августе 2023 года, на момент публикации данного очерка на книгоиздательской платформе «ридеро» — примерно 1950 $. Таким образом, «сталинские» 500 млн.$, обещанные Литвиновым, равны сегодняшним 27,9 млрд.$ в год.) Поставить под удар отношения со столь ценным партнёром из-за пожара на каком-то там океанском лайнере было бы верхом политического неблагоразумия. Скажем мягко, американская деловая элита закрывала глаза и не на такие пустяки. В те же самые годы американцы поддерживали мексиканского диктатора Плутарко Кальеса, допускавшего порой весьма антиамериканские эскапады, но при этом абсолютно управляемого северным соседом.
Помимо