Читать интересную книгу Гонзаго - Андрей Малыгин

Но довольно слов, — голос Гонзаго возвысился. — Пора переходить к главной теме нашего сегодняшнего представления. Чувствую, что терпение уважаемых зрителей уже на исходе.

Не успела пораженная рассказом Гонзаго публика открыть и рта, как свет в зале совершенно погас, а сцена осветилась зеленовато-синим сиянием, в бликах которого было видно, что оратор, подняв голову, устремил взгляд свой, а за ним и руки высоко вверх и что-то проговорил. И тут же прямо к черной фигуре доктора сверху пробежали несколько зеленоватых молний и на глазах изумленных людей мгновенно съели его. Наступила кромешная тьма, а затем вновь вместо занавеса вспыхнул участок звездного неба и какая-то светящаяся точка, которая, приближаясь, быстро вырастала. И вот уже всем стало видно, что это с огромной скоростью несется тело большого метеорита, оставляя за собой в темном пространстве бледный огненный хвост.

Но что это! На глазах у застывших зрителей метеорит начал менять свои очертания! Стали различимы три конские головы, а за ними появились фигуры и самих животных, в бешеной скачке летящих сверху вниз и везущих за собой какой-то сказочно-дивный экипаж. Зрелище было поразительным. Но неожиданно фигуры животных начали бледнеть и размываться, как и все изображение в целом, и через какие-то мгновения они бесследно пропали, а небесный экран словно выключился. И вот уже по сцене поползли седые туманы, а на заднем фоне где-то далеко вспыхнуло сиренево-малиновое зарево, которое, переливаясь и набирая цвет, словно солнце, вставало над горизонтом.

Зрители с замиранием сердца смотрели на это дивное великолепие.

В это же самое время, как рассказывали потом многочисленные очевидцы, вне концертного зала, на улице, тоже происходили совершенно удивительные вещи. Черные тучи сошлись вместе как раз над «Ареной-2000» и закружились в яростном водовороте, гигантский хвост которого опустился на крышу концертно-спортивного комплекса и поглотил его, а на близлежащую округу опустилась какая-то сумеречная мгла. Сверху по этому хвосту начали сбегать страшные синие змеи молний, исчезая затем где-то внизу. А потом послышалось сильное громыхание, очень похожее по звуку на проносящийся экипаж.

Находившиеся в это время поблизости люди начали в страхе разбегаться кто куда. А из окон зданий, что расположены вблизи этого культурно-спортивного заведения, некоторые самые любопытные и глазастые наблюдатели смогли-таки рассмотреть что-то вроде огненной тройки лошадей, катящих за собой объятую бледным синим пламенем диковинную карету, которые, спустившись по этой страшной воронке вниз, затем пропали где-то на уровне крыши. И как только огненный экипаж исчез из поля зрения, так мгла и всякие тучи в районе «Арены-2000» быстро растаяли, обнажив в голубом небе клонившееся к закату яркое майское солнце.

Но давайте вернемся внутрь зрительного зала, где завороженная всякими фантастическими изменениями публика во все глаза смотрела на сцену в ожидании новых неожиданностей. Но на этот раз ничего необычного не произошло. Просто в левой части сцены вспыхнул голубой конус, в центре которого все вновь увидели ведущего концерта, назвавшегося Ордалионом Черторижским.

— Уважаемые зрители, — обратился молодой человек к публике, медленно прохаживаясь по сцене, — прежде чем начнется самая ожидаемая часть нашего представления, я должен расставить, как говорится, все точки над «и», доведя до вашего сведения следующую очень важную и просто необходимую, как вы потом поймете, информацию.

Как мы вас уже предупреждали и как вы сами прекрасно понимаете, это не обычное, рядовое мероприятие, связанное с выступлением мировых знаменитостей, поэтому по ходу представления всем вам нужно соблюдать некоторые, в общем-то, абсолютно обычные правила и условия. Если же выразить мысль совсем кратко, то я должен вас предупредить, что можно делать, а что нельзя. Но это, как вы в дальнейшем поймете, совершенно оправданные ограничения.

Безусловно, можно и даже нужно приветствовать исполнителей, аплодировать им, плакать, смеяться, восхищаться и, естественно, удивляться их необычайному природному таланту. Но, — ведущий предупредительно поднял указательный палец правой руки вверх, — категорически нельзя, — он сделал короткую паузу и замер, глядя в зрительный зал, — выбегать на сцену, стремиться проникнуть за кулисы, в знак восхищения дарить цветы или что-то другое, на радостях пожать руку или выразить свои чувства восторженным страстным поцелуем, пытаться заговорить с артистами или же с чьей-то помощью передать им записку или признательное письмо. Запись на видеотехнику без специального разрешения тоже категорически запрещена. Во избежание всяких неприятностей и недоразумений прошу уважаемую публику придерживаться установленного порядка. Надеюсь, что вам все понятно?!

Он вопросительно посмотрел в зал и, выждав еще некоторое время, проговорил более громко и торжественно:

— Итак, дамы и господа, почтенная публика, — первая жемчужина нашего необычного вечера, золотой тенор России, начавший свою трудовую карьеру, как это ни удивительно, не певцом, а юристом, помощником присяжного поверенного знаменитого в свое время в России адвоката Федора Плевако! Это был артист, ворвавшийся на сцену подобно яркому метеориту, мгновенно завоевав своим природным талантом и красивым голосом горячую любовь и благосклонность отзывчивой публики. Артист, и я должен это подчеркнуть, в певческой карьере которого не было сценических неудач!

Ведущий закончил говорить, голубой конус света тут же пропал, и вся сцена погрузилась в один сплошной полумрак. Лишь слабо различалось, как в глубине сцены густыми волнами ползут и клубятся седые туманы.

По рядам в зале побежал нестройный ропот, среди неясных звуков которого то тут, то там явно улавливалось «Собинов, Собинов, Собинов…».

И вот мгла и туман на сцене начали быстро рассеиваться, как будто всходило солнце и наступал новый день. Еле слышно заиграла музыка, дымка развеялась, и все увидели заснеженный зимний лес, молодого и очень красивого человека, который о чем-то напряженно размышлял. Смятение чувств и печаль читались на его благородном лице.

Музыка полилась чуть громче, и молодой человек, глубоко вздохнув, вдруг запел изумительно чистым и красивым голосом: «Куда, куда, куда вы удалились, весны моей златые дни?», а за чудесным голосом, в такт ему, грустно вздыхали и неотступно следовали сопровождавшие пение музыкальные инструменты.

К фамилии Собинов тут же прибавилась и фамилия Ленский, которая, многократно множась, быстро побежала по рядам. Со всех сторон засверкали бесчисленные вспышки фотокамер, спешащих запечатлеть все то, что происходило на сцене, а в руках у счастливых зрителей неожиданно появились сотни самых разных биноклей и других увеличивающих изображение приспособлений, обладатели которых тут же припали к их окулярам и принялись усиленно всматриваться в лицо молодого красавца, который грустно вопрошал, терзаемый нехорошими предчувствиями: «Что день грядущий мне готовит?»

Вера Николаевна Шумилова опустила бинокль с шестикратным увеличением и, припав к уху Валерия Ивановича, начала возбужденно говорить:

— Валера, он так похож на Леонида Витальевича Собинова, ну тот, что сейчас находится на сцене! Ну прямо как с фотографии сошел. Они, что же, кого-то загримировали под него? Просто поразительное сходство!

— Не думаю, — тихо, но уверенно ответил Шумилов.

— И голос звучит так натурально! Как будто сам и поет?! Ты же знаешь голос Собинова. Мы же вместе его позавчера слушали. Интересно, и как же они это так сделали?

— Не имею никакого понятия, — ухмыльнувшись, с хитринкой в глазах буркнул в ответ Валерий Иванович и предупредительно приложил палец к губам.

А Собинов-Ленский там, в лесу, расхаживая среди заснеженных деревьев, грустно рассуждал о своей будущей участи: «Паду-у-у ли я стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она?» Но абсолютное большинство зрителей, находившихся в зале, уже давно знали исход дуэли и печальную судьбу пылавшего ревностью и благородным гневом поэта. И всем было так его жалко, что у большинства дам, внимательно следящих за переживаниями юноши, глаза в знак протеста за этот ужасный и неминуемый исход тут же начали наполняться жгучими слезами… Так хотелось, чтобы недавние друзья Онегин и Ленский помирились, трагедии бы не произошло и волшебство этой прекрасной, юной жизни не было бы нарушено! Но это было невозможно.

Владимира Ленского терзали самые мрачные мысли. Он уже ясно осознавал, что в самом скором времени может оказаться в плену у безжалостной смерти. Но он совсем не желал расставаться с жизнью. Не желал, чтобы мир так быстро забыл его, и потому с отчаяньем просил прийти к нему свою возлюбленную Ольгу: «Я жду тебя, желанный друг, приди, приди, я твой супруг…»