Читать интересную книгу РЕВОЛЮЦИОННЫЙ НЕВРОЗ - Огюстен Кабанес

28

Michelet. Histoire de la Revolution francaise, в передаче Лассера.

29

Доктор Лассер.

30

В настоящее время может считаться доказанным тот факт, что сентябрьские убийцы были все поголовно пьяны, могли ли бы они, впрочем, иначе и совершить свое кровавое дело? Мы приведем в подтверждение этого слова двух очевидцев.

Вот, что говорит об этом Монгальяр в своей Histoire de France (t. III, р. 190).

«Сотня подкупленных убийц, с лицами, обезображенными злобой и жаждой крови, вином и особенным напитком, смешанным с каким-то зельем для возбуждения ярости, вооруженные саблями, топорами, пиками, пистолетами и штыками, собираются под звуки марсельезы и с криками „Да здравствует нация“, требуют выдачи им заключенных, чтобы их всех перебить». Как не преувеличивает вообще Мотон де Варен, однако и он дает подчас не бесполезные сведения. Мы заимствуем у него описание следующего случая. Утомленные убийцы, продолжая пить водку, в которую Мануэль велел подсыпать пороху, чтобы разжечь снова их неистовство, уселись в кружок прямо на трупах, чтобы перевести дух. Случайно мимо проходила женщина с корзиной булок, убийцы отняли у нее хлеб и начали его пожирать, макая каждый кусок в раны своих еще трепещущих жертв. «Hist des evenements, qui ont eu lieu en France pendant les mois de juin, juillet, aout et septembre 1792, par M. de la Varrenne», p. 400–401.

31

См. по этому поводу: «La chronique medicale, 1-er Fevrier» 1905.

32

10-го августа, когда последовал разгром Парижа, революционная банда оказалась весьма почтительной к женскому полу. «Они пощадили не только всех женщин, живших во дворце, — пишет молочный брат Марии-Антуанетты, Вебер, — но также и королевского доктора, Лемонье. Подробности спасения последнего не безынтересны. Во время нападения толпы, он не вышел из своего кабинета и даже не переоделся. Люди, с окровавленными руками, грубо застучали в его двери — он отворил. „Что ты тут делаешь? — спросили его, — ты совсем спокоен?“ — „Я на своем посту!“ — отвечал старик. — „Кто ты такой?“ — „Я — врач короля“. — „И не боишься?“ — „Чего мне бояться? Я безоружен, а, разве трогают тех, кто сам не может никого обидеть?“ — „Ты добрый малый, — говорят санкюлоты, — тебе здесь не место, другие, пожалуй, не поймут тебя. Говори куда бы ты хотел отсюда отправиться?“ — „В Люксембург!“ — „Так следуй за нами и не бойся ничего“. Его заставили пройти мимо целого леса штыков и копий… Товарищи, говорили они, пропустите этого человека, это королевский лекарь, но он бесстрашный человек и добрый малый… Он прибыл цел и невредим в Сен-Жерменское предместье». Memoires concernant Marie Antoinette, par Weber, t. II; Paris, 1882, р. 347–348.

33

Фогт Гунольштейн. Correspondance de Marie-Antoinette.

34

Де Дескюр. La princesse de Lamballe, стр. 262–263.

35

Гонкур. Histoire de Marie-Antoinette.

36

Тюрьма Форс состояла из двух отделений: Большой Форс, куда заключали за долги, за нарушение дисциплины, за дезертирство, а также всех арестованных на улицах и в публичных местах за драки и буйства и вообще всех подозрительных и праздношатающихся. Эта тюрьма предназначалась только для мужчин. Что касается Малой Форс, то она была учреждена в 1785 г. специально для проституток, где они и содержались, пока для них не был приспособлен монастырь Сен-Лазарской миссии. В Малую Форс можно было попасть с улицы Мощеного Болота, она была построена на месте старого Бриенского отеля.

37

Исследуя эту запись, — пишет де Ботен, который имел ее в руках, — легко заметить, что несчастную принцессу ожидала особая участь.

38

Петьон де Вальнёв, был в 1791 г. мэром Парижа и президентом Конвента. В качестве жирондиста объявлен 31 мая 1794 г. вне закона; о его смерти см. ниже (1756–1794 г.). — Прим. пер.

39

Revelations. Сенара, р. 44.

40

Угол, где было совершено преступление, оставался в течение целого дня залитым кровью и покрытым кусками человеческого мяса. Дочь одного цирюльника из Метельной улицы вышла и вытерла его губкой.

41

Биография Мишо: «Принцесса Ламбаль, ее жизнь и кончина» с. 353.

42

По словам Эрвелена, артиллерийского барабанщика Рыночной секции, интересные воспоминания которого опубликованы г. Бежи в Ежегоднике Общества друзей книги, 1891 г. с. 39 и след., отсек голову принцессы некий Форга, жандармский тамбур-мажор.

43

Рассказ де Пельтье у Лесккюра ст. 359–360.

44

А. Бонардо записал со слов одного торговца картинами, Панье следующий рассказ. Лет 10-12-ти он жил на квартире у родственника в С.-Антуанском предместье. Однажды в сумерки он увидел, что во двор вошел небрежно одетый и еле держащийся на ногах человек, с грязным оловянным блюдом в руках, на котором лежали какие то куски мяса черноватого цвета. По приказанию этого человека, говорит рассказчик, я позвал своего родственника и между ними произошел на дворе приблизительно такой разговор. — «Гражданин, истинный ли ты патриот?». — «Не менее чем ты». — «В таком случае поешь этого». — «А что это такое?». — «Это сердце Ламбальши. Докажи зубами, что ты — враг аристократов!». — «Ничего такого я делать не буду и не стану из-за этого худшим патриотом». — «Тем хуже для тебя, ты можешь навлечь на себя неприятности!». Поставив затем блюдо на подоконник, этот человек удалился в угол двора… Он, как оказалось, уже давно носил блюдо по домам и его везде щедро угощали.

45

«Париж во время революции». Мерсье, т. I. Poulet Malassis, 1862.

46

Intermediaire, 10 июня 1894 г.

47

В нем оказалось письмо, золотое кольцо с надписями внутри и снаружи, 9 маленьких ключей на стальном кольце и шагреневый чехол с парой очков в стальной оправе… «Людовик XVI, его жизнь, агония и смерть» де Ботена. Париж 1894, т, I, стр. 551–552.

48

Ленотр. «Captivite et mort de Marie Antoinette», стр. 79.

49

Де-Ботен, т. I, стр. 280.

50

Письмо Бюргера к лорду Гренвилю от 8 сентября 1792 г.

51

Мемуары мисс Эллиот (изд. Levy), стр. 161.

52

Мемуары барона Оберкирха, т. II, стр. 157.

53

Revue retrospective, т. Ш, стр. 496.

54

«При этом (избиении в тюрьме „Форс“) погибла только одна женщина, но мы должны сказать, что ее близкая связь с самым ожесточенным врагом нации, — королевой Марией-Антуанеттой, подругой которой она была во всех ее развлечениях, именно и объясняет и до известной степени даже оправдывает те зверства, жертвой коих она погибла». (La verite sur les evenemeuts du' 2 septembre соч. Мегэ де ла-Туш).

Около того же времени, журналист Горза писал в своем летучем листке: «Близкие отношения г. Ламбаль к королеве и несколько фактов, относящихся к событиям 10-го августа, поставили ее в ряды жертв, павших в этот роковой день от руки сограждан». В другом месте этот же публицист, говоря о перебитых монахах Кармелитского ордена, сообщает: «между вещами, найденными на них и которым после их смерти была составлена опись, оказались маленькие бумажные образки, на которых в терновом венце, увенчанном крестом, были изображены два сердца, пронзенные стрелой, с надписью под ними:

Сердца священные

Спасите нас!».

Очевидно это был какой то условный знак, нечто вроде талисмана, который носили на себе и госпожа Ламбаль и прочие придворные дамы; но у них это изображение было искусно вышито шелками на лоскутках разноцветного сукна.

55

Прежде чем мы попытаемся осветить характер отношений, существовавших между принцессой Ламбаль и Марией-Антуанеттой, мы должны удостоверить, что королева действительно неоднократно оказывала принцессе знаки самой глубокой привязанности. Известно, что между вещами, найденными на принцессе в момент ее гибели, было золотое кольцо с медальном, закрывавшимся голубым вращающимся камнем; в медальоне хранилась прядка белокурых волос, перевязанных шнурком, с подписью сверху: «Поседели от горя». Кольцо это было подарено королевой своему другу во время пребывания принцессы в Ахене, после возвращения королевской семьи из Варенн.

56

Маркиз Ферриер, завзятый противник герцога Орлеанского, который не щадит его в своих «Записках», высказывает по этому поводу следующее: «привязанность принцессы к королеве заставляла и якобинцев, и сторонников Филиппа Эгалите одинаково смотреть на нее, как на завзятого врага, от которого надо во что бы то ни стало избавиться. К этой причине присоединилась и личная корысть. Герцог Орлеанский выплачивал госпоже Ламбаль пожизненную ренту в 300.000 ливров. Банкротство, до которого он дошел благодаря своему безумному швырянию деньгами, в надежде привлечь страну на свою сторону, затрудняло для него выполнение этого обязательства, и он ухватился за первый удобный случай, чтобы избавиться от подобного расхода». Последняя часть этого тяжкого обвинения, пишет Фасси, основанная, впрочем, на весьма сомнительных сплетнях и слухах, отпадает сама собой, ввиду отсутствия со стороны герцога всяких прав на наследство после принцессы.