Я вижу, чего стоят ему эти слова. Чего стоит сама мысль о том, чтобы уйти. И я понимаю, что это лишь оправдание. Лжец из него плохой, теперь мне становится ясно, чего я ищу. Я бросаю взгляд на винтовку. У него на ладонях кровь.
— Ты уверен, что это твоё истинное предназначение?
Он следит за моим взглядом и лишь крепче сжимает винтовку.
— Меня растили воином, Аврора.
Я искоса смотрю на него, желая, чтобы он встретился со мной взглядом, но он упорно сосредотачивается лишь на нашем окружении. И когда тишина затягивается, я обдумываю его слова. Мне приходит в голову, что он не единственный, кому нужно найти своё предназначение, свой путь.
Сказать по правде, я боюсь того, кем становлюсь. Если сосредоточиться, я ощущаю это внутри себя даже сейчас. Здесь происходит нечто важное. Я, несмотря на то, что я прекрасно сознаю, что являюсь частью всего этого, я боюсь, что потеряю саму себя. Если бы я смогла контролировать это, если бы я смогла вызвать свою суперсилу, я бы смогла остановить бой еще до того, как Кэт успели ранить.
Разве защита друзей не стоит такого риска?
Я начинаю думать о своем выборе попытаться удержаться на этой. едва контролируемой волне, попытаться управлять ею… или же она поглотит меня. И я буду барахтаться, пока не утону.
Глядя на Кэла, я осознаю, насколько мы похожи. Оба одиноки. Оба остались без дома. Наши пути выбраны нашими силами, которые нам не под силу контролировать. Он сказал, что никогда не слышал о Сильдрати, который бы испытывал Притяжение к человеку. Быть во власти этого чувства…с воином, что сокрыт в нем… должно быть, это трудно.
— Мне так жаль, — наконец произношу я. — Что ты не можешь выбирать сам.
Он бросает на небо белый взгляд, солнечный свет сияет в его фиолетовых глазах.
— А луны выбирают орбиты планет? А планеты выбирают себе звезды? Кто я такой, чтобы отрицать Притяжение, Аврора? Когда ты сияешь ярче любого созвездия в небе?
Я смотрю на необычного парня рядом с собой. Так просто представить его с оружием в руках. Он прекрасен, вне сомнений. Но он всё тот же парень, который вырос в жестокости, с рубцами на вечно сбитых костяшках, с этой своей высокомерной грацией и ледяными васильковыми глазами. Но теперь, здесь, в этом невообразимом мире, я начинаю видеть открывающиеся возможности. В нём. В себе. В нас.
— Быть может, тебя воспитали воином, Кэл, — говорю я. — Но это не всё, что ты из себя представляешь.
Свободной рукой я сжимаю его ладонь. Сперва он вздрагивает от удивления. Но затем, легонько сжимает в ответ. Он смотрит на меня, а затем отводит взгляд.
— Что означает имя, которым ты меня называешь? — Спрашиваю я.
— Бе`шмай? — переспрашивает он. — Ну… на языке людей нет подходящего слова.
— Что на счет других… неподходящих слов?
Он отвечает очень тихо.
— Возлюбленная.
Нас разделяет лишь пара биокостюмов и дождь из голубой пыльцы, и внезапно мне захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Где-нибудь в тихом, теплом и укромном месте.
— Кэл, — говорю я, и нежным касанием руки останавливаю его.
Он внимательно оглядывает нас, затем поднимает голову, убеждаясь, что мы в полной безопасности, и только потом смотрит на щиток моего шлема. Я не выпускаю из руки пистолет, этот разговор очень важен, но я не хочу умереть в самом его разгаре… и я выпускаю его руку только для того, чтобы поднять её и положить ему на грудь, там, где находится его сердце… ну находилось бы, будь он человеком… И это мгновение отрезвляет, сам факто того, что я даже не знаю, как всё это происходит у Сильдрати. Но это лишь одного из многого, что я хотела бы узнать.
— Я ценю всё то, что ты сделал, — тихо произношу я. — Что ты пытался избавить меня от всяческих обязательств. Не представляю, как тебе тяжело. Это было благородно.
Он откашливается, на мгновение теряя самообладание.
— Конечно, — шепчет он. — Ради тебя, я бы..
Я ощущаю, как его дыхание учащается, когда я прижимаю ладонь к рёбрам, но он стоит не двигаясь ради меня. Думаю, я смогла бы удержать его на месте даже кончиком пальца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Интересно, — тихо продолжаю я, — а ты смог бы сделать для меня одну вещь.
— Всё что угодно, — выдыхает он.
Не могу удержаться. Я кротко улыбаюсь.
— Быть может, ты смог бы позволить мне составить о тебе собственное мнение? Не хочу давать обещаний, которых не смогу сдержать, но тебе не приходило в голову, что дай ты мне шанс узнать тебя получше, я смола бы ответить тебе взаимностью?
Он вглядывается в мои глаза сквозь лицевой щиток шлема, я вижу, как кончики его ушей покрываются румянцем.
— Нет, — тихо отвечает он. — Не приходило.
Очень — очень осторожно, я обхватываю рукой ткань на груди его биокостюма, медленно привлекая его к себе. На моих щеках высохшие слезы, и я отчетливо вижу каждый оттенок в его фиолетовых глазах, порез на щеке там, где её поранил осколок Триггера. И когда наши шлемы соприкасаются, мы настолько близко, что я могу сосчитать каждую его ресничку.
И ради меня он стоит неподвижно.
— Я не знаю, что будет дальше, — тихо произношу я. — Но почему бы нам не посмотреть, к чему нас это приведёт? Предлагаю выяснить это вместе.
— Ты бы… — Слова умолкают, пронизанные надеждой.
— Я не Сильдрати, — бормочу я. — Я не могу вот так вот запросто без памяти в тебя влюбиться. Но если ты прекратишь..
— Быть придурком? — Слабо улыбаясь, подсказывает он.
Не могу сдержаться. Смеюсь.
— Может быть, — отвечаю я. — Тогда у нас появится шанс увидеть, что из этого выйдет. Ты бы смог пойти на такое?
Знаю, это вопрос не из лёгких. Я прошу его обнажить своё сердце лишь за тем, чтобы проверить сможет ли девушка другой расы полюбить его. То о чем я его прошу….ведь если связь так крепка, ему станет невыносимо больно, если он просто уйдет, а я даже не знаю, смогу ли предложить нечто ему взамен.
Но мы так похожи. И в нём есть нечто такое.
Думаю, ради этого стоит рискнуть.
Он отводит взгляд, обдумывая вопрос, и на этот раз мое дыхание учащается, в ожидании его ответа. Я лишь могу считать удары сердца. Я насчитываю десять, когда он поднимает на меня взгляд, мы всё еще близко, наши шлемы касаются друг друга.
— Да, — бормочет он.
— Да, — эхом повторяю я.
В его улыбке такая нежность, что у меня в животе появляются бабочки. А затем из динамика юнигласа Кэла раздается голос Финиана.
— Эльф, вы там?
Мы отстраняемся. Возвращаясь обратно к реальности. Пульс бешено колотится, а руки дрожат, в то время как Кэл касается устройства на поясе.
-.. слышу тебя, Финина, — отвечает он, моргая, словно очнувшись от чар.
— Ладно — ладно, не проси мой автограф вот так вот сразу, но кажется я кое-что придумал. Я нахожусь в старом грузовом судне класса «Д» в южной части порта.
— Мы идем.
Кэл улыбается мне, ласково и тепло. Я делаю глубокий вдох и киваю. Он протягивает мне руку, и я беру его, ощущая силу его хватки. Он вскидывает винтовку, воин в нём снова выходит на первый план. Но теперь я понимаю, что за этим всем он может быть другим.
Он мой.
И, взявшись за руки, мы идем дальше в вихрящейся голубизне.
***
— Вам двоим сначала хорошие новости или плохие?
Фин прислонился к древнему грузовому пульту, который каким — то чудом ему удалось вернуть к жизни при помощи своего юнигласа; отвертки, воткнутой между панелями и чего-то, похожего на силовой агрегат. Месиво липкой синей пыльцы покрывает каждую поверхность, а наросты растений и лиан пробиваются сквозь корпус, в попытке опутать и все внутри. Учитывая состояние этого места, я удивлена, что Фин смог уговорить его включиться, не говоря уже о том, чтобы выудить из него хоть какую-то информацию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Хорошие новости, — говорю я.
— Плохие новости, — одновременно со мной произносит Кэл.
Фин усмехается, не обращая внимания на тот факт, что мы держимся за руки.