Читать интересную книгу Недотрога в моей постели - Яна Невинная

не музыку, а какофонию звуков.

Морды чертей и прочих обитателей ада с жезлами и огромными рогами, объятые пламенем, были словно живые.

Потом голос продолжил:

— Наверное, Максим понимал, что попадет в ад, поэтому заранее привыкал к такому антуражу. Думаете, это все грехи Максима Суворова? Тогда вы ошибаетесь. Чтобы скрыть свои преступления, он решил сжечь улики вместе с клубом.

На лице Максима появилась страшная маска, когда на экране возникли кадры горящего, а потом сожженного клуба. Его страдания передались мне, и я хотела броситься на сцену, но будто приросла к полу, когда услышала продолжение словесной экзекуции.

— А теперь давайте посмотрим на личную жизнь Максима Суворова. Сейчас он показывает всем свою невесту, талантливую скрипачку Таисию Вознесенскую. Но знаете ли вы, что он бросил беременную невесту, известную модель Илону Тейс, и она вынуждена была сделать аборт, потому что он отказался принять уже не нужного ребенка?

Он и свою невесту вынудил выступать на сцене. Голой! Она тоже привлекала богатых клиентов, а потом досталась ему. А еще он украл ее у собственного мужа, которым они воспользовались, чтобы заиметь квартиру в центре города. Потом покалечили этого самого мужа и отправили его на больничную койку на несколько месяцев. Да, да, Таисия тоже не невинный агнец. Этот мошеннический план она придумала вместе со своей матерью-аферисткой, уже уличенной в финансовых махинациях и успешно избежавшей отсидки в тюрьме за взятку. Видите, как хорошо живется Вознесенским на итальянском курорте за чужие денежки?

Все слова ноунейма, сказанные голосом робота, подтверждались соответствующими кадрами и видеозаписями, на которые шокированные зрители реагировали возгласами ужаса и негодования.

И когда я пробегалась взглядом по бурлящей толпе, наткнулась глазами на торжествующие лица Оли и Светы.

Пазл в голове сложился. Они провели кого-то по выданному мной приглашению, провели вместо Дианы, их третьей подруги. Я собственноручно вручила им возможность провести на закрытое мероприятие тайного врага Максима.

Опять я напортачила, опять виновата. В какой раз уже совершаю ошибку, которая приводит к непоправимым последствиям. На моих глазах рушилась карьера любимого человека, и я абсолютно ничего не могла с этим поделать.

Только стояла и смотрела на мать, которой стало дурно. На Николая Дмитриевича, возмущенно с кем-то говорящего по телефону, на Александра, бурно раздающего команды охране, на всех бесполезно суетившихся людей…

Спасение пришло с неожиданной стороны, от человека, который до сих пор приносил только неприятности.

Борис Сергеевич вышел на сцену и одним резким движением бросил в экран стул. Изображение исчезло, звук тоже, осталась только чернота и расползающиеся в разные стороны трещины.

И оглушительная тишина, в которой гулким эхом раздался спокойный голос Турка, обращенный в спины к уходящим гостям.

— А куда это все собрались? Я вот тоже выступать хочу. Без маски и без спецэффектов, но у меня тоже много интересных историй припасено. Я расскажу, а вы послушайте. Может быть, на фоне этих историй Максим Суворов не покажется таким уж негодяем. Ну открыли ребята клуб, чем не молодцы? Не мажоры, живущие за счет родителей, а деловые люди. Хороший был клуб, интересный, с дизайнерским интерьером, с уникальной программой. Степанов, помнишь, мы с тобой на открытие вместе ходили? Горюнов, ты там тоже был. И ты, и ты… — перечислил он чуть ли не всех в зале. — А теперь поверите, что это наркоманский притон? Я вот не верю. И в поджог не верю. Столько денег положить, а потом самому же свое добро и сжечь? Все мы знаем, как Максим пострадал, поэтому, собственно, и ожоговые центры открывает. Человек честный и за маской не прячется. Я ему верю и спонсорскую помощь окажу.

Его личную жизнь и все эти байки рассказанные даже обсуждать не буду! Бред сивой кобылы. Я вам истории обещал. Один мой знакомый дом решил построить многоэтажный, землю купил, а там на месте фундамента старинное кладбище. По сути, надо строительство бы остановить, да это же какие убытки! Дом построили, дело замяли, много семей живет и радуется. Человек доброе дело сделал. Кого старые кости волнуют?

А если бы такой же ноунейм эту правду наружу вытащил? А вот еще одна история. Не знаю, этот аукцион в «Инферно» или другой, но двое женатых уважаемых людей нашего города спорили за лот-женщину. Чуть не подрались. Один ее купил. Может быть, даже сейчас в этом зале они стоят. Рядом с женами. Я не знаю, память подводит. Я так могу долго рассказывать. Но это всё я к чему говорю. Все мы не без греха, если вот такого дядьку в маске поставить и фотографии транслировать. Все в одной лодке.

Так что давайте вместе дадим отпор ноунейму и докажем, что мы ему не верим и что праздник он нам не испортит! Максим, вот чек. Ты молодец, выбрал правильный путь. Дети не должны страдать, я считаю. И вы, журналисты, у нас, конечно, свобода слова, но давайте все по совести поступим и не поведемся на угрозы террористов. Надеюсь завтра увидеть в прессе очерки только касаемо благотворительности. Давайте, давайте, стирайте уже фотографии, которые вы только что сделали. Грязного белья каждый день можно накопать, а вот честных, добрых дел мало. Их надо ценить.

С этими словами спустившись вниз со сцены, он подошел к охране, которые что-то ему сообщили. Я не знала, куда идти. То ли давать лекарство маме, то ли спрашивать у охраны, что случилось, то ли поддержать Максима.

Все продолжали суетиться, но постепенно успокаивались, видимо принимая единственное верное решение. Постараться не обращать внимания на выход в эфир ноунейма и внести свою лепту в благотворительный фонд Максима.

Он же выглядел просто-напросто раздавленным.

Я поняла, что выбора, по сути, и нет. Я не могла не поддержать его в такой трудный момент и бросилась, подхватила, когда он спускался со сцены, и обняла, пытаясь влить свою поддержку, исцелить своей любовью. Мне казалось, что никак не смогу помочь своими объятиями, что я бесполезна и, более того, виновата перед ним, но Максим вцепился так крепко, будто я могу растаять.

— Ты осталась, — шумно шептал мне он на ухо, уткнувшись носом в шею.

— А куда я могу деться? — с удивлением посмотрела я на него, отстранившись