Виктор Гюго - Жюльетте Друэ:
"Эти деньги - ваши. Я заработал их для вас. Я решил отдать вам часы бессонной ночи. Вещь, которую просили у меня, нужно было приготовить к нынешнему утру или отказаться. Двадцать раз перо падало у меня из рук, но ведь это нужно было для вас, и я работал. Я не таков, как другие; я помню о роковых обстоятельствах. Даже при вашем падении я смотрю на вас как на существо самое великодушное, самое достойное и благородное, ставшее жертвой судьбы. Уж я-то не присоединюсь к тем, кто оскорбляет несчастную, поверженную женщину. Никто не имеет права бросить в вас камень - кроме меня. Если кто-нибудь посмеет бросить, я заслоню вас..."
Поскольку он разлучил ее со всеми, кого она раньше знала, а сам не мог жить возле нее, он дал ей работу. Для писателя естественно стремление сделать любимую женщину своим секретарем. Жюльетта писала Виктору Гюго:
"Почти уже шесть часов вечера; я только что кончила переписывать стихи, которые ты вчера мне дал..."
Она обязана была отдавать ему отчет во всех своих действиях:
"Вчера, когда вернулась домой, читала твои стихи; пообедала, потом записала расходы, потом легла в постель; читала твои газеты; потом уснула, видела во сне тебя, нынче проснулась в восемь часов утра и почти сразу же встала; занялась хозяйственными делами, потом подправила вчерашний свой туалет... В половине третьего села за переписку, как только кончила, пишу тебе.
Вот, господин комендант, рапорт о положении в крепости. Довольны вы? Гвардии капрал вполне доволен. После обеда буду репетировать детей и сосчитаю количество строк в "Осенних листьях"..."
Но Жюльетта получала прекрасные награды. Гюго подарил ей записную книжку в черном роговом переплете с золотой инкрустацией: "Памятка для балов и вечеров", и каждый вечер, перед тем как расстаться с ней и вернуться на Королевскую площадь, он записывал в этой книжечке какую-нибудь банальную и нежную мысль:
"В первый день нового года напишу: "Люблю тебя" - а в последний "обожаю"... Твои ласки заставляют меня любить землю, твои взоры позволяют мне постигнуть небо... Я определяю твою сущность, мой бедный друг, в двух словах: ангел в аду... Красота - есть у тебя; ум - есть у тебя; сердце есть у тебя. Если б общество одарило тебя так, как природа, ты вознеслась бы высоко. Однако не огорчайся: общество могло бы сделать тебя только королевой, а природа создала тебя богиней..."
Но как ни любил Гюго свою Жюльетту, он оставался настоящим Дидье и по-прежнему смотрел на эту Марион Делорм как на падшего ангела. Она и сама презирала себя. Серьезность, торжественность чувств, свойственные Гюго, надоедавшие Адели, нравились Жюльетте, тем более что они чередовались с веселостью студента, которая очаровывала ее.
У нее оставалась только одна надежда - театральная карьера. После многих ссор Гюго обещал Феликсу Гарелю отдать театру Порт-Сен-Мартен свою новую драму - "Марию Тюдор". Он хотел, чтобы две женские роли, почти равноценные, были поручены: одна - мадемуазель Жорж, а другая - Жюльетте; первая должна была играть королеву Англии, вторая - Джен, грешную и трогательную невесту оружейника, который прощает ее. Репетиции проходили бурно. Царственная и царствующая в театре мадемуазель Жорж не терпела соперниц. Она, хоть и не была влюблена в Гюго, не могла допустить, чтобы какой-нибудь автор оказывал внимание третьестепенной актрисе. Высокомерная примадонна язвительно жаловалась на посредственную игру своей партнерши. Красавец Пьер Бокаж, которого она взвинтила, дерзко вел себя с Жюльеттой на репетициях и, наконец, отказался от роли Гильберта. Он был близким другом Александра Дюма и вовсе не желал успеха Виктору Гюго, - этих двух драматургов романтической школы публика, против их воли, считала соперниками. Стараниями Бокажа, Сент-Бева и даже Гареля устные отзывы о пьесе перед премьерой были плохими. Говорили, что в ней полно всяких ужасов и преступлений, что на сцену в ней выведен палач, а главное, что Жюльетта Друэ играет отвратительно.
Накануне премьеры директор театра сказал автору: "Мадемуазель Жюльетта просто невозможна. Мадемуазель Ида, любовница Дюма, знает роль и готова сыграть ее". Гюго был слишком влюблен и слишком справедлив для того, чтобы уступить. Гарель, разозлившись, отказался в последнюю минуту выдать ему условленное количество билетов. Дюма рыцарски отдал "сопернику" часть своих мест. Спектакль начался в грозовой атмосфере. Два первых акта сошли благополучно, но в третьем публика освистала те сцены, в которых выступала Жюльетта. Враждебность сотоварищей и зрительного зала привели ее в такое смятение, что она оправдала все опасения и злостную критику. На следующий день Гюго под давлением Сент-Бева, своей жены и бывших "боевых защитников "Эрнани", не без грусти и гнева, должен был согласиться на то, чтобы бедняжка Жюльетта под предлогом нездоровья (она действительно заболела и слегла в постель) отказалась от роли.
Гюго - Жюльетте:
"Вы ни на одно мгновение не сбились с тона, не утратили правдивых, страстных, патетических интонаций; кто заявляет, что вас не было слышно, просто не слушал; пусть себе говорят, что угодно. В финале вы были красивы и трогательны, а в начале красивы и очаровательны. Во всем, что вы говорили, вы ни на одно мгновение не теряли тонких оттенков, а это очень трудно при передаче страсти, вы с достоинством выдерживали борьбу с королевой в сцене развязки, а там очень важно было устоять, - ведь это не борьба двух женщин, это Джен - против Марии, это борьба газели против пантеры.
Будьте спокойны, когда-нибудь вам воздадут справедливость..."
Жестокий прием, который публика оказала Жюльетте, доконал ее, бедняжку, лишил и тех крох дарования, какие у нее были. "Я больше не смею, говорила она. - Эти люди отняли у меня веру в мои силы. Я больше не могу репетировать, я парализована". То было печальное и несправедливое дело.
3. ГОД 1834-й
Если двое любящих ссорятся, то потому,
что им слишком уж хорошо было вместе.
Поль Валери
Заметка Сент-Бева для самого себя:
"Как рушилось все то, что еще несколько лет тому назад было прекрасным, цветущим и разрасталось! Ламенне вынужден молчать, разорен и лишен учеников; Ламартин в своем "Пустынном Востоке" отгородился от живых смертью дочери; все наши поэты низвергнуты, наши ангелы пали! Гюго, автор "Ее имени" и "Тебе", - у ног Жюльетты; "Элоа" [Альфред де Виньи, автор поэмы "Элоа"] стал пленником и козлом отпущения госпожи Дорваль; Антони совсем с ума сошел, а Эмиль вновь сделался дамским угодником [Антони и Эмиль Дешаны]. О, только мы с тобой, моя Адель, в тесной близости следовали путем, назначенным нам судьбой. Прижмемся друг к другу покрепче, дорогой ангел, и будем едины до самой смерти и после смерти! Я люблю тебя!"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});