Читать интересную книгу Час негодяев - Александр Афанасьев

Картинки из прошлого.

Донецк.

20 февраля 2015 года

Нелегальное положение

Падение Донецкого аэропорта и гибель дебальцевской группировки, потеря стратегически важного транспортного узла, через который теперь в Донецк могли доставляться грузы из России железной дорогой, поставило украинское командование перед простым и неприглядным фактом: Донецк потерян.

Это было понятно уже где-то к осени, когда в Донецке появились серьезные силы, начали работать районные комендатуры и некое подобие военной полиции. Донецкий аэропорт уже не мог стать плацдармом для наступления на город, потому что находился в осаде, а любое сосредоточение сил на подступах было бы невозможно, они попали бы под артиллерийский огонь еще на этапе развертывания. Но Донецкий аэропорт, хотя держать его было бессмысленно, стал для страны неким символом… медийной иконой этой войны. Появилось понятие «киборги», те, кто вышел на ротацию в середине осени, участвовали в ток-шоу. А власть, украинская власть, крайне зависела от медийной картинки – не от мнения народа, кстати, а от медийной картинки[67]. И потому сам начальник генерального штаба генерал армии Муженко прилетел спасать Донецкий аэропорт, бросив весь остальной фронт на произвол судьбы. Знал, что, сколько бы ни полегло карандашей под Мариуполем или Дебальцево, на это не обратят внимания, этого не заметят. Я смотрю телевизор, чтобы знать, что я думаю, – вот формула этой войны и даже формула новой, постмайданной жизни. И начальник генерального штаба в те дни поступил не как солдат, не как военачальник. Он поступил как медийная персона. Коими в эти дни являлись все без исключения…

Но ДАП пал, а следом пала и Дебальцевская группировка. Президент бодро отрапортовал, что вышли по плану, потеряв всего шестерых (по независимым оценкам – от двухсот пятидесяти до четырехсот только убитых). И с тех пор стало ясно, что и ДНР и ЛНР состоялись и с ними надо вести войну уже не как с мятежными территориями, а как с независимыми государствами. И важной составляющей этой войны стал террор и действия специальных сил. Они упрощались тем, что и Донецк и Луганск потеряли значительную часть своего довоенного населения, остановились многие предприятия, и в городе была масса как укрытий, так и возможности передвигаться. В случае с Донецком это осложнялось еще и тем, что в городе была мощная промышленность, и часть шахтных выработок заходила прямо на территорию города. Весь Донбасс был швейцарским сыром, изрытым вдоль и поперек шахтами, укрыться было проще простого…

В этот день было сумрачно и туманно. Это был старый район, район старого города, помнящий еще инженеров времен Юза. Собственно, он и был построен как район для иностранных специалистов еще до советской власти, в девятнадцатом веке. Старые одно-, двух-, трехэтажные дома из потемневшего от времени кирпича темно-винного цвета, деревянные наличники окон, въевшаяся в кожу сажа и угольная пыль. Может быть, в другой, лучшей стране здесь можно было бы устроить что-то вроде туристического района, чтобы показывать туристам за деньги этот европейский форпост на диких землях. Можно было бы восстановить и особняк легендарного Джона Хьюза на берегу реки, он поставил его так, чтобы видеть свое детище, свой завод. Но увы… страна была той, которая есть, и времена были те, которые есть, – дома покосились от старости, вросли в землю, некоторые уже снесли и поставили на их месте что-то убого-аляповатое, самодельное. Все было завешано рекламой, казавшейся такой наивной и неуместной сегодня – выкуп швейцарских годинников, туры в Египет и Турцию.

И шла война…

В одном из домов, в одной из комнат, помнящих, наверное, и гражданскую войну, и Молодую гвардию, на постеленном у стены ватнике сидел человек. Молодой парень, одетый, как одеваются ополченцы, в «горку» с эмблемами Новороссии. Под рукой у него было оружие… здесь у всех было оружие.

Помимо этого убежища они сняли квартиру на противоположной стороне улицы. Это было правильно, потому что при штурме одного убежища второе могло поддержать огнем и дать уйти. На второй квартире никто не жил постоянно, смены менялись…

Вот и сейчас в комнату зашел парень лет двадцати, у него была переделанная в снайперский карабин «СКС». Судя по тому, что он был с оружием, только сменился с поста на чердаке. Или пришел – до этого он здесь не светился. А то, что молодой, – все правильно. Среди молодых многие были «за Едыну». Даже фанаты донецкого «Шахтера»…

– Тебя как зовут? – спросил он. Ему хотелось поговорить, он еще не «влился», не «вписался» в эту войну, в ад подполья, когда ты живешь так, что хочется просто лежать и смотреть в потолок, пытаясь в паутине трещин постичь тайный смысл бытия. И лежать до тех пор, пока это возможно…

Но этот паренек был еще гражданским. Он взял в руки винтовку и ощущал себя защитником страны, реально что-то делающим для нее. Ему хотелось поговорить, поделиться этим. Он еще никого не убил и не знал, как выглядят мозги на припорошенном пылью каменном крошеве и каково пытаться заснуть, когда внизу, в подвале, в импровизированном лазарете кричат от боли твои раненые друзья, а обезболивающего нет…

– Я Иван. Позывной «Сова». А ты?

– Слава. Музыкант…

Паренек с «СКС» присел рядом с ним.

– Добре зброя у тебя, – сказал Славян.

– Какая добрая… – Парень не перешел на мову, говорил по-русски. – что у отца было. Глушак волонтеры подарили.

– На Майдане был?

– Не. Я с Донецка.

И что?

– Мы там с титушками буцкались, – охотно сообщил новенький, – знаешь, сколько у нас туи титушни? Ну да ничего – зайдем, все этим гадам припомним.

…

– Вот командир наш – тот на Майдане был.

– Он военный?

– Нет. Был когда-то. Доброволец. Он с Днепра.

И что он там делал? Стрелял по Майдану с крыши Украинского дома?

Славян ждал. Все-таки его отец был офицером спецслужбы, и хоть чему-то он научился. Просто подтолкни. И дай выговориться. Тем более сейчас, когда впереди, возможно, их ждет смерть…

– Он в «Айдаре» не столковался, вот сейчас у него свой отряд в ПС.

– А на Майдане он в какой сотне был?

Паренек пожал плечами:

– Не знаю.

Понятно, в какой…

– А остальные у вас тоже с Майдана?

– Нет. В основном наши, донецкие, днепровские пацаны. А ты с Киева?

– Да.

– На Майдане был?

– Да.

– А сотня?

– «Афганцам» помогал.

– Круто…

…

Разговор прервал заглянувший в комнату проводник[68].

– Музыкант, ты тут? Давай, бегом. Все. Выезжаем…

Улица Дачная.

Лесополоса

Быстро темнело…

В их распоряжении была «Газель», в ней был люк, она использовалась для стрельбы из миномета, но сейчас они израсходовали все мины и ждали пополнения припасов, его должны были забросить украинские агенты, действующие из Ростова[69]. Пополнения не было, и поэтому миномет закопали до поры, а примелькавшуюся машину использовали как разъездную…

Славян-Музыкант выбрался из медленно движущейся машины вторым и нырнул в лесополосу. У него были очки ночного видения «Юкон», купленные волонтерами, и необычный, кургузый автомат. Это был переделанный в буллпап «АКМ» с коротким самодельным двадцатиместным магазином и небольшим глушителем. Автомат был переделан с помощью сербского переделочного комплекта… Такие были популярны в Ираке: городские партизаны охотились с ними на американских солдат. Короткий можно под одеждой прятать, быстро вскидывается, разворотистый. А пулю со стальным сердечником, пущенную из «АКМ», боковушка бронежилета не держит… если она есть вообще. Многие солдаты в нарушение инструкций доставали все плиты, кроме фронтальной. А здесь и вообще у многих бронежилетов не было…

Задачей Музыканта было прикрытие командира. На его автомате был установлен пятидиапазонный лазер, и с ним и с очками он был королем ночи…

– Слава Украине.

– Героям слава…

Пароль – отзыв. Один на всех.

Контактером был офицер украинской военной разведки. Несмотря на то что еще в девяносто пятом генерал ГУР Кшетусский организовывал доставку в Чечню оружия и боевиков УНА-УНСО самолетами, сейчас радикалы и украинские спецслужбы не доверяли друг другу ни на грош. Причина была проста и понятна: Майдан. В отличие от УНА-УНСО и других структур девяностых, подментованных и подконтрольных, новые сложились, в основном, на Майдане. Раз сказавши «не верим», не верили по-прежнему. Тем более, все понимали: если бы не эта война, сейчас бы они стреляли не сепаров, а друг в друга…

Слава Украине… Героям слава…

– Груз не подошел.

Речь шла как раз о грузе для донецкого подполья[70] – гранатометы, не РПГ, а одноразовые, намного более простые, мины, к минометам и противотранспортные, гранаты, боеприпасы к стрелковому оружию. Груз ждали еще позавчера.