Эмили нетерпеливо потрясла головой.
– Я все оставила в Эксетере. Я не знала, какого приема мне здесь ожидать. Отведите меня к Остину. Я очень хочу знать, что он слышал об Адриане. Не могла же я дожидаться следующего письма. Если его должны сюда привезти, я хочу подождать его прибытия. Вы что-нибудь знаете об этом? – спросила она с тревогой, и ее раскосые глаза впились в лицо Обри в поисках ответа.
Обри надеялась дать своей гостье минутную передышку, прежде чем обрушить на нее новости, но теперь увидела, что это неверная мысль. Если бы в лихорадке наверху метался Остин, она хотела бы узнать об этом немедленно.
– Адриан уже здесь, – мягко ответила она. В ответ на восторженный крик радости Эмили Обри коснулась ее руки и предупредила: – Он очень болен и никого не узнает. Думаю, Джон сейчас рядом с ним. Не хотите ли передохнуть, прежде чем я отведу вас к нему? Ваше путешествие должно было быть долгим…
– Сейчас. Проводите меня к нему сейчас, – потребовала женщина твердо, несмотря на слезы, выступившие на глазах.
– Конечно, – понимающе ответила Обри и повела ее в комнату Адриана.
Джон был заранее предупрежден и позаботился прикрыть изуродованную спину больного легкой полотняной простыней перед их приходом. Несмотря на это, Эмили задохнулась от ужаса при виде истощенного мужчины, лежащего меж простыней. Джон подстриг и вымыл его тонкие белые волосы и бороду, но он все равно не выглядел тем красивым, жизнерадостным моряком, каким был когда-то.
– О, мой Бог, – прошептала Эмили, опускаясь на колени у кровати и прикасаясь к горячему лбу Адриана. Духи Эмили пропитали спертый воздух тесной комнаты. Обри не знала этого запаха, однако мужчина в кровати, очевидно, узнал его даже в горячечном бреду. Он застонал, беспокойно зашевелился, и ее имя слетело с его сухих губ.
Обри не могла сдержать слез, когда Эмили беспомощно прильнула к кровати. Она кивнула Джону, и они покинули комнату.
Глава двадцать пятая
Остин приветливо смотрел на сестру. Она утерла слезы с лица и причесала волосы, но глаза были еще влажными и затуманенными, и она свернулась на кресле с высокой спинкой, как обиженная маленькая девочка. Красивая, высокомерная леди, прибывшая сюда ранее, превратилась во всхлипывающее дитя.
Он любил свою сестру и не мог не заметить отличия ее состояния от холодной решимости на лице Обри. Обри могла плакать, рыдать и проклинать судьбу, но никогда не отдавалась этому надолго и не теряла здравого смысла в любой ситуации.
– Теперь, когда ты здесь, Адриан непременно поправится, я в этом уверен, – увещевал Остин. – А где дети? Ты привезла их с собой?
– Конечно, привезла, – ответила Эмили. – Я оставила их в Эксетере с няней Треверсов.
– О, ты должна была привезти их сюда, Эмили, – взволнованно вмешалась Обри. – Я уверена, Адриан захочет их видеть, когда очнется. Это даже может помочь ему прийти в себя. Признаю, условия у нас здесь не шикарные, но….
Эмили стала выглядеть бодрее.
– Вы не поняли? Я боялась помешать, зная, что вы и Остин только недавно поженились, а этот сарай невозможно привести в порядок, но я буду помогать, чем смогу. Для меня это будет возвращением домой, и я уверена, дети будут в восторге. Остин и я пережили тяжелые времена…
Остин нахмурился.
– Старое должно быть забыто, Эмили. Будущее обещает быть еще хуже. Что бы вы ни делали, не говорите детям о наших «приключениях» здесь. Нам повезло, что мы не покончили с собой.
– Обещаю, Остин! Ты говоришь как старик, но, полагаю, ты прав. Сорванцы бог знает что натворят, если не забрать их сюда.
Явно обрадованная перспективой привезти своих детей в их родовое поместье, Эмили покинула комнату гораздо более уверенной походкой, чем вошла.
Остин испытующе посмотрел на жену.
– К перечню своих забот, кроме моей сестры и больного зятя, вы хотите добавить еще и двоих малышей?
Она выглядела удивленной.
– Вы предпочли бы оставить их где-то в другом месте? Вы черствый человек, милорд. Несмотря ни на что, я буду, довольна их обществом.
– Я увижу их впервые и, должен заметить, тоже хочу, чтобы они приехали, но не собираюсь гоняться за ними по дому.
– Может быть, нам пригласить и няньку Треверсов? – Остину хотелось понять, что таится за невозмутимым выражением лица жены, но она не выдала своих мыслей.
– Не будьте смешным. Вы больше не нуждаетесь в моем уходе, а Адрианом займется Эмили. Ваша мать и я с удовольствием поиграем с детьми.
Прежде чем он смог задать еще один вопрос, Обри встала и вышла из комнаты.
Эти дети вновь сделают Этвудское аббатство домом. Двух и трех лет от роду, их нельзя никуда отпускать без присмотра, но у Обри не было другого выхода. Она удовлетворенно улыбалась, представив, как они возятся с Леди или требуют, чтобы Остин рассказал им сказку. Ему с ними будет хорошо… Но Обри понимала, что это всего лишь временная отсрочка.
Повелительных писем от отца больше не было, но она знала, что это всего лишь вопрос времени и что герцог усилил давление.
Если бы она могла быть уверенной, что Остин захочет бороться за то, чтобы оставить ее в аббатстве, она бы не беспокоилась, но она успела узнать Остина достаточно хорошо, чтобы понять, что он встанет на сторону ее отца. Он с самого начала собирался отправить ее прочь. Она подозревала, что он только дожидается возвращения своего корабля или просто выполняет распоряжение отца, или и то и другое вместе. Она сомневалась, говорил ли Остин о своем решении развестись ее отцу, и хотела знать, как бы отреагировал на это герцог. После доноса доктора Дженнингса он мог бы уступить без сопротивления. Все это не выглядело многообещающе.
Однако день рождения Обри прошел незамеченным, и ее настроение начало подниматься. Были официальные письма к Остину, которые, как она подозревала, касались ее наследства, но она предпочла не напоминать ему об этом предмете. Письма отправились в стопу дел, ожидающих решения после выздоровления Остина.
Шериф, видимо, временно держался в тени, и Обри перестала волноваться по поводу отсутствия сведений о Бланш. У Остина наверняка есть алиби на ту ночь. Возможно, шериф уже узнал об этом и решил не возвращаться. Были куда более важные дела, о которых стоило беспокоиться.
Как и предсказал Остин, состояние Адриана резко улучшилось с прибытием его семьи. К первой неделе октября он не только пришел в себя, но и поглощал все, что готовилось на кухне.
Он радостно приветствовал Обри, когда она принесла ему двоих отпрысков, чтобы он поцеловал их на ночь.
– Вы их совершенно избалуете. Няня не захочет взять их назад, и нам придется оставить их здесь.