убедительны, как и твои.
— Что ж, раз веришь, значит, придется поверить и еще одному факту:
Верховная Волшебница Мидлонии служит Кащеру.
Скокс чуть не подавился.
— Гиссандра — служка нечистого? Да ты издеваешься! Как кошка может
служить собаке?
— Взгляни правде в глаза, включи свое могущество! — с сарказмом
начал я. — Она — женщина. А женщина, добившаяся власти, крайне
амбициозна и целеустремленна. Если она знает о чем-то большем, чего ей
удалось достичь, она станет добиваться большего! Кто может быть более
могущественным, чем Верховный Волшебник? Только Верховный Волшебник
после мутации Кащера! И ваша Верховная об этом прекрасно знает, к
этому она стремится. Ты думаешь, почему Гиссандра сегодня на Сейме не
дала сказать ни слова в мое оправдание? Да потому что я — реальная и
единственная угроза их плану. И уничтожить меня надо было сразу, как
только я объявился. Что в принципе она и попыталась проделать! А меч?
Ты куда его дел? Подожди! Не отвечай. Дай сам догадаюсь. Говорящий
клинок ты послушно передал ей, и с тех пор его больше никто не видел.
А через пару дней она всем заявила, будто меч вдруг взял — и замолчал.
Так было?
— Да... — Скокс выглядел совсем потерянным. — Но нет! Этого не
может быть! У тебя нет доказательств!
— Это да, — обронил я устало, — но ты должен помочь мне их
раздобыть.
— Да иди ты в лес, если хочешь, чтобы я этим занимался!
— Скокс, я все понимаю, у тебя безответная любовь, но на кону
человеческие жизни!
Волшебник густо покраснел, еще мгновение — и, казалось, его голова
лопнет, как перезрелый помидор. Он вскочил и с неразборчивым
взвизгиванием зашагал к выходу. Однако чародея опередили — дверь
снаружи настежь распахнулась и в комнату с лязгом ворвались десятка
два стражников.
— Именем князя Радзивилла Седьмого! — рявкнул первый из-под шлема.
— Вам приказано следовать за нами. Великий князь хочет видеть. Мы не
желаем вам зла.
Все-таки выследили! Но каким образом? Я же так осторожничал.
— В смысле, зла не желаете, но следовать при этом приказано? То
есть, в случае чего, — зло все-таки неизбежно? — уточнил я.
— Что? — Для главного в этой шайке стражника лингвистическая
конструкция оказалась чересчур сложной.
— Проехали. А что это среди вас ни одного волшебника нет? — Я
нагло улыбался, заранее представляя латников грудой металлолома. —
Ну-ка, Скокс, покажи им, что бывает с теми, кто без стука открывает
ногой дверь.
— Вот ты им и покажи. Развернись, спусти штаны и покажи, —
спокойно произнес кудесник и легонько постучал по шлему одного из
бойцов. — Они насквозь пропитаны чарами — пока я сниму защиту, нас
всех в лоскуты раздерут.
— А-а! — Ситуация оказалась обманчивой, и я нервно сглотнул. —
Тогда сдаемся.
Нас окружили плотным кольцом и повели к выходу. Хорошо еще —
браслетов не надели.
Наша дружная и многочисленная компания не произвела на посетителей
заведения Гномов никакого впечатления. А что, любой из них имел полное
право оказаться в нашем незавидном положении, поэтому каждый усиленно
делал вид, будто происходящее совсем его не касается. На улице ожидали
добычу три запряженных двойками лошадей ментовских «бобика», в которые
мы и загрузились. Мне довелось ехать в одном экипаже с главным
стражником, поэтому я осмелился уточнить у него парочку вопросов:
— Слушай начальник, так чего это среди вас нет ни одного
волшебника? Это разве не их приказ нас взять?
— Нет, мы редко сотрудничаем с Сеймом.
— А как вы узнали, где нас найти?
— У князя густая шпионская сеть, но тебе не обязательно знать
подробности.
Ишь, какие скрытные! И что это вдруг от меня понадобилось старому
шизофренику, или какой там у него диагноз? Сейчас князек еще
прицепится, будто я в Мидлонии нарисовался, чтоб свергнуть их великую
психиатрическую династию! Появилось навязчивое ощущение, будто
завтрашнего утра мне совсем не видать, как местным жителям Парижа.
Хотя я и сам ни разу во французской столице не бывал. Между прочим, в
целях безопасности лучше бы остался у Кащера в плену — там хоть
убивать не собирались до поры до времени.
Когда мы подъехали к холму, на котором располагался княжеский
дворец, стражник захлопнул створки окон экипажей.
— Это что за конспирация? Вы что, секретным тоннелем нас повезете?
— от балды предположил я.
Конвоир посмотрел на меня с подозрением и вкрадчиво спросил:
— А ты откуда знаешь?
Вот черт! Поди теперь докажи им, что я не шпион с революцией в
голове и гранатой за пазухой!
— Да просто загадки хорошо в детстве угадывал.
— Ну-ну…
Ответ явно неудовлетворительный, на двоечку. Хотя любой дурак
догадался бы, что нас везут через тоннель: не было того ощущения
наклона, которое обычно возникает при подъеме в гору. Вскоре экипаж
остановился, и нас выпустили. Место напоминало некую смесь подземной
стоянки с конюшней. Повсюду громоздились кареты, ржали лошади, пахло
навозом. Нас проводили — кто бы мог подумать! — к лифту. Не знаю,
какой бедолага там вверху крутил шестеренки, но кабинка поднималась
довольно быстро. Открывшаяся дверь вела в длинный коридор, увешанный
факелами. Несмотря на огонь и пушистые ковры, устилавшие пол, кругом
сквозило ледяной прохладой и сыростью. А может, страх перед
неизвестностью вызывал подобные ощущения?
Нас водили переходами через просторные залы и гостиные, оружейные
и столовые, пару раз было заметно, что даже по одним и тем же
помещениям. Опять следы путают, параноики несчастные. Удивляло, что во
время пути Скокс молчал, как набивший щеки хомяк. Никому не угрожал,
не проклинал, не грозил страшной расправой, а в какой-то грустной
задумчивости вышагивал за нами. Наконец возле массивной дубовой двери,
украшенной резьбой и обрамленной золотом, нас остановили.
— Сударыню и его могущество сейчас проводят в их покои. А вас,
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});