– Еще бы, – хмыкнула Арабелла.
– Так вот, леди Дансбрук очень напоминает мне Генриетту.
Очень интересно, подумала Арабелла. И не слишком лестно для леди Дансбрук. Потому что быть красивой – это одно, да вот взять, к примеру, ту же Джорджиану, она ведь тоже красива. Но к сожалению, красота бывает и...
– О, кажется, кто-то меня зовет, – спохватилась Джорджиана. – Значит, увидимся на следующей неделе, дорогая. А может, и раньше.
Арабелла помахала ей вдогонку. Взгляд ее снова вернулся к Джастину, все еще стоявшему с Агатой Дансбрук. Арабелла вся сжалась, когда та у нее на глазах кокетливо засмеялась и, встав на цыпочки, вложила свои пальчики в ладонь Джастина. А потом, вытянувшись вo весь рост, позволила себе погладить его по щеке.
Агата снова положила на него глаз. Кажется, именно так сказала тогда одна из сплетниц.
Похоже, так оно и есть, мрачно решила Арабелла, – достаточно только посмотреть, как она бесстыдно липнет к нему на глазах у всех! Кровь ударила ей в голову с такой силой, что Арабелла даже сама испугалась. Все поплыло у нее перед глазами. Это все шампанское, решила Арабелла. Глубоко вздохнув полной грудью, она неимоверным усилием воли заставила себя отвести глаза в сторону, хотя, признаться, это далось ей нелегко.
И в эту минуту она дала себе клятву...
Нет, она не будет закатывать сцен. Не станет делать слишком поспешные выводы или портить кровь Джастину и себе заодно. Но она не позволит Агате Дансбрук сделать из нее посмешище.
Если через три секунды Агата Дансбрук не уберется куда подальше и не перестанет вешаться на шею ее мужу... О Боже, ее мужу! – она протолкается к ней, выдерет тоненькие розовые пальчики этой мерзавки из ладони Джастина, после чего с наслаждением сожмет свои собственные вокруг ее хрупкой, изящной шейки. При одной только этой мысли пальцы Арабеллы сладострастно зашевелились, а потом сами собой сжались в кулаки.
Раз!
Два!
Три!
Она обернулась.
Ни Джастина, ни Агаты не было видно.
– Сдается мне, кто-то тут у нас опять слегка под мухой? Я угадал? – услышала она знакомый насмешливый голос.
Перед ней стоял муж. Взяв из рук онемевшей от изумления Арабеллы пустой бокал, он сунул его пробегавшему мимо лакею и с улыбкой повернулся к ней.
Вместо того чтобы одарить мужа улыбкой, Арабелла хмуро молчала. Глаза Джастина мгновенно сузились.
– Ты неважно себя чувствуешь? – отрывисто спросил он.
Только теперь Арабелла почувствовала, что напряжение понемногу оставляет ее.
– Нет, – покачала она головой, – со мной все в порядке. – И, заметив, что цепкий взгляд Джастина по-прежнему прикован к ее лицу, поспешно добавила: – Ей-богу, в порядке!
Джастин придирчиво разглядывал ее, словно пытаясь понять, правду ли она говорит.
– А ты, случайно, не заметила, – вдруг мягко улыбнулся он, – что мы сейчас стоим как раз на том самом месте, где месяц назад, так сказать, возобновили наше давнее знакомство?
Арабелла покусала губы.
– Вот как? Не думала, что ты помнишь.
Джастин вопросительно вскинул брови:
– Как же я мог забыть об этом?
– В тот вечер я пряталась тут от Уолтера, – с усмешкой призналась Арабелла. – Ужасно боялась, вдруг он расхрабрится и сделает мне предложение.
– Но вместо Уолтера тебя нашел я. И сделал тебе предложение.
Взгляды их встретились.
Агата вмиг вылетела у Арабеллы из головы. И не только она, а и весь мир заодно с ней будто перестал существовать. Больше всего на свете ей сейчас хотелось обвить руками его шею и сделать так, чтобы оба они забыли этот дурацкий день... забыли эту их дурацкую первую ссору.
Джастин, отыскав ее руку, порывисто сжал ее пальцы и вдруг поднял их к губам. Нет, он не поцеловал их, просто поднес так близко к лицу, что Арабелла могла чувствовать на своей ладони его горячее дыхание.
Легкая улыбка скользнула по ее губам.
– В чем дело, сэр? – насмешливо проворковала она. – Уж не собираетесь ли вы лизнуть меня – как в тот день, о котором вы только что вспоминали?
– Ваша память изменяет вам, мадам, – в тон ей ответил Джастин. – Если вы вспомните, в тот день я вас укусил, а лизнул только в нашу следующую встречу. – Уголки его губ дрогнули в улыбке. Рука Арабеллы по-прежнему лежала в его руке. – О, кажется, я замечаю, как на нас оборачиваются! Может, проделать то же самое еще раз? Представляю, какие начнутся разговоры!
– Да... но ведь теперь мы женаты.
Джастин с улыбкой прижался губами к ее руке, потом ласково переплел ее пальцы со своими.
– Искушаешь меня, да, дорогая? Только должен предупредить тебя заранее – теперь я вряд ли удовлетворюсь, попробовав на вкус одно лишь твое запястье, каким бы нежным оно ни было. Нет, теперь я не остановлюсь, пока не доберусь до твоих губ, и уж тогда попирую вволю! – С коварной усмешкой Джастин провел кончиками пальцев по ее обнаженной руке, от края белоснежной бальной перчатки до воздушного рукавчика на платье.
Естественно, щеки у Арабеллы тут же заполыхали огнем.
– Джастин, – слабым голосом пролепетала она, – как ты только что сказал, на нас уже обращают внимание...
– Прекрасно! Признаться, мне было бы жаль, если бы не обращали.
– Не нужно так говорить, – запротестовала Арабелла.
– Почему? – искренне удивился Джастин. – Как вы только что верно отметили, мадам, мы с вами женаты. И теперь я могу говорить все, что захочу, ничуть не рискуя при этом нарваться на оплеуху, – ехидно добавил он.
– Да, но все же... Послушай, Джастин, – возмутилась она, – немедленно перестань так на меня смотреть!
– Так – это как?
– Как будто... – Горячая краска залила шею Арабеллы и прихлынула к ее щекам. Она сразу же почувствовала, как они запылали огнем.
– Как будто с удовольствием скушал бы тебя всю, смакуя каждый самый крохотный кусочек?
– Да, – выпалила она.
– Непременно так и сделаю. Только боюсь, с этим придется немного подождать.Арабелла сглотнула, чувствуя, как противно задрожали и подогнулись у нее ноги.
– Уж не пытаетесь ли вы заигрывать со мной, милорд?
– По-моему, как-то раз я вам говорил, что вы должны научиться узнавать, когда я это делаю, не так ли?
– Представляю, как бы вы потешались над каким-нибудь несчастным мужем, будь он так поглощен собственной женой, как вы сейчас, милорд!
– Возможно.
Горло у Арабеллы перехватило. Когда Джастин смотрел на нее, как сейчас, все ее внутренности словно завязывались тугим узлом, а сердце начинало стучать так, будто она промчалась галопом от Лондона да Бата. Каким-то непостижимым образом Джастин всегда умудрялся сделать так, что она чувствовала себя единственной женщиной в мире. Единственной в его глазах. Как это ему удавалось, одному Богу известно. Это до сих пор оставалось для нее тайной. Она часто гадала: уж не это ли помогало ему десятками разбивать хрупкие женские сердца?