– Мистер Арсе, предлагаю немедленно вернуться туда, где тебе положено находиться. Если это для тебя проблема, могу вызвать сопровождение, доведут под ручки.
– Обойдусь! – выпятил грудь Нери, но тут же покачнулся. – Не утруждай себя, командир. Сам дойду, это же не по джунглям, как дурак, лазить.
Он мазнул по Крису мутноватым взглядом и, обогнув Роймера, направился к выходу.
– Ты меня уже допек. Может быть, в Твинсе ты и останешься, но не в моем отряде, – негромко, словно про себя, сказал ему вслед командир Осота.
Роймер посмотрел на Криса, потом на Гранату, задержал взгляд на недопитой чашке с чаем на столе перед Габлером и, не сказав больше ни слова, тоже зашагал к двери, за которой уже скрылся его подчиненный.
– Кажется, у парня будут неприятности, – проводив его глазами, заметил Граната. – Чего это он на тебя взъелся? За Годзика переживает? Значит, это ты Годзика успокоил?
– Да так уж получилось, – нехотя признался Габлер.
– Все правильно, – сказал Граната. – Такое прощать нельзя, пусть ему хоть десять раз мозги обработали. Бывало уже такое, устилали путь к счастью трупами. И чего добились?
А Крис подумал: интересно, а что привело в кабак Юргена Роймера? Лично решил разыскать не явившегося на борт подчиненного? Или?…
Выпив еще один бокал пива, Граната вдруг заявил:
– Да, наверное, ты прав, Гладик. Я, пожалуй, не буду больше никуда мотаться. Отпуску все равно конец скоро, так что двину я прямиком на постоянку нашу, на родной, можно сказать, Эдем-пять, чтоб ему пусто было. Казармы запах мне и сладок и приятен… Что бы там ни говорил этот совершенно не умеющий пить твинс. Лучше эти дни к плановому отпуску приплюсую.
– Так ты же собирался в Сад наслаждений, – вкрадчиво напомнил Габлер.
Граната закинул руки за голову и потянулся всем телом.
– Мечта должна оставаться мечтой, Гладик. Тем, к чему стремишься, но не достигаешь. Если достигаешь, это уже неинтересно. Что-то должно всегда быть впереди, в перспективе.
– А домой так и не заглянешь?
Мхитарян медленно помотал головой:
– Не в этот раз…
«А я домой успею или уже нет? – подумал Крис. – Или вообще о доме придется забыть годиков на несколько?…»
* * *
Габлер сидел в кресле возле низкого овального столика, на котором стоял одинокий бокал. Воды там оставалось на донышке. Не то чтобы файтера мучила жажда, но, наверное, он был не первым, у кого пересыхало во рту при даче показаний в этом просторном и почти пустом кабинете. Хотя нет, мебели тут хватало: кроме овального столика, напротив двери, у стены, располагался обширный стол с отодвинутым сейчас креслом с высокой спинкой. Были в кабинете и другие кресла, расставленные то здесь, то там без видимой системы, и другие низкие столики. А впечатление простора создавала прозрачная боковая стена кабинета, который находился, как выяснил Крис, поднимаясь сюда на лифте, на двадцать седьмом этаже. С такой высоты открывался обширный вид на уходящую за горизонт столицу Империи – Грэнд Рому. Мегаполис топорщился похожими на иглы небоскребами, их дополняли гигантские шаровидные, кубические, пирамидальные здания, а между ними вздымались в пасмурное небо другие, самые разнообразные по форме постройки. Чуть ли не каждая из них вполне могла претендовать на победу в конкурсе безумных архитекторов – во всяком случае, именно так представлялось Крису, привыкшему к строгим линиям родного Супергольма. В разных местах зеленели пятна скверов и парков, а еще две зеленые полосы обрамляли широкую серую ленту, повторяя все ее изгибы. Это был Тибр, неспешно текущий к Тирренскому океану. Он тоже был испещрен зелеными пятнами островов и перечеркнут вычурными линиями мостов. Транспорт сновал внизу, по широким улицам, образующим геометрически безукоризненную сетку, в небе же парили только сине-красные полицейские уникары.
Такую величественную панораму Габлер наблюдал из Палатина, из той его части, которую занимал Твинс. А снаружи это мегаздание файтер увидел сегодня воочию, а не по тиви, во второй раз в жизни. Еще задолго до того, как летевший из космопорта «Столичный» флаинг с осотами и Габлером приблизился к Грэнд Роме, поднялась из-за горизонта белая стена, возносясь к небесам. Уплывала назад холмистая зеленая равнина, расчерченная дорогами, усыпанная скоплениями разноцветных домиков у непременных озер – это были пригородные поселения, – и все больше приближалось то, что казалось гигантским айсбергом с очень правильными контурами. Он неоспоримо господствовал над окружающей местностью, являя собой символ величия Ромы Юниона, и все дороги действительно вели туда, к сердцу грандиозной Империи ромсов, о какой и мечтать никогда не мог даже самый великий из императоров Древнего Рима. Вери Рома мчалась в пространстве вокруг Юпитера вместе с двумя другими планетами этой системы – Викторией-I и Викторией-II, – неся на себе столицу столиц, подлинный центр мироздания, и центром этой столицы был Палатин…
Палатин носил и еще одно имя – Октагон, поскольку имел форму правильного восьмиугольника. Каждая из его сторон имела трехкилометровую длину, и весь этот комплекс простирался на семь с лишним километров как с севера на юг, так и с запада на восток и вздымался на триста метров над всхолмленной равниной Кампанья Романа. Его окольцовывали дороги и парки, а в обширном внутреннем дворе можно было разместить с десяток футбольных полей. Сведения о том, на какую глубину уходят его подземные этажи и сколько их, в Нете отсутствовали.
И как тут было не вспомнить знакомую с раннего детства песню:
Утро красит нежным цветомЦентр Вселенной – Октагон,Выплывает из рассветаВечный город, сбросив сон.Холодок бежит за ворот,Шум на улицах сильней.С добрым утром, славный город, —Сердце Родины моей!
Кипучая,Могучая,Никем непобедимая, —Империя,Империя —Единая, любимая!
Да, Крис еще в детстве видел воочию это здание – отец специально возил его в Грэнд Рому, – но впервые оказался внутри Октагона. И не для того, чтобы стать хозяином одного из тысяч кабинетов, а чтобы вновь давать показания. На этот раз его слушателем был не Юрген Роймер, а Яков Калина – высокий мужчина в пепельного цвета неброской форме, с бледным лицом, словно высеченным из мрамора, и курчавыми темными волосами, создававшими прическу, похожую на шлем. Полковник Яков Калина – у твинсов была своя система званий. Крис вновь безропотно рассказывал все от начала и до конца, хотя был уверен, что полковник располагает записью его предыдущего общения с командиром Осота и уже изучил ее самым тщательным образом. Более того, Габлер не сомневался, что твинсер знает всю его подноготную, начиная с пеленок. Твинс был очень серьезной организацией и занимался очень серьезными делами.
Не файтер являлся здесь главным, и не он распоряжался сейчас своей судьбой…
Выслушав Габлера, полковник не стал задавать вопросов. Он немного помолчал, рассеянно, как показалось Крису, глядя сквозь прозрачную стену на город, распростершийся под затянутым облаками небом. Потом перевел взгляд на невидимую для Криса объемную зону своего прозрачного компа, шевельнул пальцем, что-то там посмотрел и встал из-за стола. Бросил на ходу: «Я сейчас», – и вышел из кабинета.
Крис не мог бы сказать, что полковник относится к нему с недоверием, и уж тем более, как к врагу, но все равно ему было как-то неуютно. Хотелось быть как можно дальше от этого кабинета, от этого Твинса – вообще от планетной системы Юпитера. В идеале – где-нибудь в другой галактике… Нет, лучше в казарме на базе, и не сейчас, а в конце июля, до того, как случилась вся эта хрень. Но имея уже представление о будущем, чтобы вместо броска на Нова-Марс угодить на губу суток этак на десять, явившись вдрызг пьяным из увольнения или умышленно плюнув на ботинок центуриону Зеднику…
«Интересно, а у твинсов губа есть?» – подумал он, имея в виду участь горбоносого Нери.
Состоялась у того неприятная беседа с Роймером или нет, Габлер не знал. Вечером – вряд ли, о чем можно говорить с загазованным? А утром, после завтрака в космопорте и старта с Амазонии, Нери из каюты, кажется, не отлучался.
Впрочем, судьба осота Габлера не волновала. Гораздо больше его заботило собственное самое близкое будущее… Желательно, без неба в клеточку и увольнения из Стафла.
Крис вздохнул и вынул из кармана комбинезона коробочку с драже. Кинул в рот гладкую кругляшку и сгорбился в кресле. Нэп стоял рядом, на светло-коричневом, под дерево, полу. Там нашли свое место рядом с ненужными мечами славейнов куртка, свитер и джинсы – все это одеяние легко можно было сжать до размеров кулака. Еще один меч, изъятый из нэпа, лежал на столе полковника Калины рядом с белым мраморным единорогом…