Какой-то гоблин, явно не тот, что зазвал сюда, но со сходными манерами, толкнул меня в бок, пламенея экстазом в глазах.
— Наши боги грядут, как и твой Бог Людей! — едва перекричал он затихающее славословие, уже почти перешедшее в обычный гоблинский гвалт. — Так мы чтим их! Ты поймешь, человек!!!
Не знал, что можно так доверительно и трогательно орать...
За этим нежданным откровением скандирование сошло на нет. Да и вся торжественная часть, похоже, завершилась. Котлы и противни с закусью воспоследовали в изобилии уже без всяких церемоний, но ароматы жарева из тех же грибов, составляющего основу закуси, так и не смогли пересилить запах «клюкаловки». Он перебивал все и настойчиво звал испить из своего источника.
В едином порыве весь гоблинятник рванул к посуде. По стенам, из ячеек плетеных сот, вниз головами, как белки по стволам или термиты по былинкам, поползли скрывавшиеся в них доселе обитатели. Никто и стороне не остался, только головенки совсем уж мелких, с кошку, гоблинят, не допущенных по возрасту к выпивке, торчали в темных устьях нор, сверкая любопытными бусинками глаз.
Меня общий поток тоже подхватил. Кто-то сунул в руку порционную плошку, а прутик грибного шашлыка я и сам удосужился подхватить. В суете разбора закуси ключевой момент первой пробы незнакомой выпивки как-то смялся. Походя, между другими, я зачерпнул плошкой из котла пойло, выглядевшее безобидным отваром, желая залить во рту пыл не обделенных пряностями и толком не остывших жареных грибов.
Градусы в напитке оказались куда значительнее, чем казалось по запаху. В голове с ходу приятно зашумело, а по желудку разлилось приятное ощущение сытости, едва ли не сильнее, чем от съестного. Опыт знакомства с продуктом гоблинского винокурения вдохновлял. Или все-таки пивоварения?
А, неважно. Хоть грибоквашения, как, скорее всего, и было на самом деле. В общем, результата перегонки грибной браги в смеси с наваром того же продукта. И не одного сорта, похоже, брались грибки — в противовес общей простоте гоблинского бытия вкус напитка оказался тонок и сложен, с не сразу читаемыми особенностями. Чтобы распробовать их все, требовалось повторить опыт.
И я повторил. Не единожды — в чем тут каяться. Похоже, спиртное было не основным и не главным действующим элементом в этом продукте. Пусть человеческий метаболизм от гоблинского и наотличку, но для оценки эффекта общности хватило.
Казалось, что светильники на стенах прихотливо меняют свой цвет, складываясь в захватывающе четкие узоры. Цветная сеть огней то медленно кружилась, то неслась стремительным вихрем света, то скачками меняла конфигурацию. Все окружающее тоже расплывалось, приближаясь и отдаляясь частями по прихотливым законам. Похоже, именно их, законы эти, и отражали спиральные лабиринты на циновках!
Появление гоблиних, основательно отличавшихся пропорциями от иных представителей своей расы, я поначалу принял за очередную игру зрения. Признаком взрослых самок-имаго служит весьма заметная тучность. Это при общем для всех зеленявок не более чем трех-с-половиной-футовом росте...
Но, как любое здоровое и уверенное в себе существо, впечатления уродства весьма откровенно женственные зеленокожие колобки не производили, даже невзирая на отсутствие молочных желез и причесок. Скорее наоборот.
При всей комичности облика дородные безволосые дамы поражали своей властностью. Куда там эльфям высокородным. Над теми какой-никакой, а закон стоит, мораль и предрассудки общественные, вроде тех же итогов Войны Сил. Эти же — сами закон, жизнь, смерть и право на продолжение рода для любого в сообществе, а потому отказа в чем бы то ни было знать не привыкли.
И под их юрисдикцию я сам забрался. На четвереньках, бегом, со скотской готовностью. Никто не гнал. Так что нечего теперь трястись и дергаться.
На мое счастье или наоборот, на беду, настроение у гоблиних было не из разряда «карать и миловать».
Напротив, подход обещал быть весьма неформальным. Проще говоря, зеленокожие дамы ввечеру пребывали в весьма игривом расположении духа. Насколько серьезно, судить не берусь.
Отчего-то в их исполнении такое поведение чрезмерной опаски не вызывало. Скорее забавно, чем отталкивающе. Поэтому первую же трехфутовую пышечку, из ниоткуда образовавшуюся у меня под боком с явственно читающимися намерениями, я без всякой задней мысли ласково потрепал по загривку.
— Ми-илый... — мурлыкнула гоблиниха, зажмурившись от удовольствия и мгновенно разомлевая. — Еще!!!
Отчего ж не повторить, раз приятно. Потрепал ее еще разок. Не думаю, что это было такой уж ошибкой. Или что все пошло бы по-другому, поступи я иначе. К тому же эта зеленявка оказалась далеко не единственной. Словно пузыри в закипающем котле, кругленькие бабенки ненароком возникали вокруг во все большем количестве, терлись, ворковали и явственно примерялись взглядами попеременно ко мне и к пустующим между инкубационными коробами, мягко выстеленным гнездовьям.
Пытаясь отогнать от себя осознание очередной назревающей проблемы, я зачерпнул еще порцию грибного питья. Это оказалось то ли ошибкой, то ли спасением — как посмотреть.
Неправда, что бывают межрасовые сексуальные предубеждения. Бывает много света и мало «клюкаловки». Гоблинихи, глядевшие на меня масляными глазками, после очередного глотка показались вполне симпатичными.
— У-ти, зелененькие... — не сдержал я доброжелательного бормотания, вызвав в рядах соблазнительниц неподдельный восторг.
Эх, не с того краю высокородная зашла. Подпои она меня поосновательнее, может, и сумела бы склонить к нарушению Высокой клятвы...
Образ беснующейся Леах, вызванный услужливой памятью, оказал на меня благотворное воздействие. Даже несколько отрезвляющее, насколько сие вообще было возможно. В результате я отдал себе некоторый отчет в происходящем и даже вяло попытался уклониться от гоблинячьих нежностей.
— Ж-женатый я, д-девочки... К-как есть ж-женат! Образ Хирры, представший перед моим внутренним взором, отчего-то совсем не был осуждающим, скорее источал любопытство — как-то выкрутишься, муженек?
Увы, зеленявки женского пола имели превосходство не только в числе, но и в массе каждой отдельной представительницы. Медленно, но верно, с убаюкивающим воркованием гоблинихи тянули меня от общественной поилки в уютный гнездовой уголок. Общее обалдение, сексуальное любопытство и пьяный задор были мне абсолютно не в помощь...
Из последних сил выпрямившись в полный рост, я попытался дать решительный отпор. Зеленокожие колобки раскатились было в стороны от пошатывающейся фигуры, но тут же приготовились предпринять не менее решительный штурм. Едва ли не друг по другу карабкались, настойчиво оттирая в укромный уголок...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});