Читать интересную книгу Р.А.Ц. - Вячеслав Железнов

А породившая их сила продолжала расширять зияющую рану на теле планеты. На километры вверх взлетали уже не валуны и камни, а рдеющие клочья вязкого огня, облака газов и чудовищные тучи раскаленного пепла, обратившие небо в подобие густого черного супа на сотни километров окрест…

РАЦ боеспособность утратил лишь частично, слишком уж велик был запас его прочности, преднапряженный железобетон, залитый без счета, и сверхпрочные сплавы выдержали невероятную тяжесть овеществленного тороида — но по стечению обстоятельств три из пяти поврежденных калибров смотрели на юг. Стрелять более было невозможно.

В тоннелях шла лихорадочная работа по укреплению сводов всем, чем можно, но эта работа была более для того, чтобы не поддаваться унынию и панике, все понимали, что когда пики амплитуд толчков сойдутся, выжить станет — невозможно. Кто-то уцелеет в 'яйцах' — бетонных коконах резервных центров управления, свободно подвешенных на толстенных стальных канатах-амортизаторах, но их участь окажется еще более незавидной. На долгое время еще хватит автономных сверхнадежных систем жизнеобеспечения, так что угасать жизнь в заваленных пузырях будет долго и трудно.

В одном из тупиковых тоннелей свежесформированная бригада, она же ранее — половина отделения или группа, — закончила сварку и присела на короткий перекур, вернее, отдых, поскольку никто в группе не баловался никотином — занятие это почиталось людьми не то чтобы запрещенным, скорее, позорным, навроде как есть навоз или лизать унитаз, на таких смотрели порой даже с некоторой брезгливой жалостью. А еще это означало тратить драгоценный под землей кислород.

Согласное молчание прервал самый молодой, обратившись к старшему, вислоусому дядьке средних лет.

— Никанорыч, у тебя дети есть?

— Пятеро, старший тебя чуть младше.

— А у меня нет еще. Знать бы, что так выйдет, женился бы на Машке. Сейчас бы сын остался, ну или дочь…

— Чего ж не женился-то?

Молодой немного смущенно махнул рукой:

— Да дурак был потому что. Привиделось что-то, ну и ушел. Со злости в военкомат явился, военкома за грудки взял — а он меня на точку законопатил, в Борзь. Дышать там, братцы, реально нечем. Потом уж дошли до меня слова ее, что это родич дальний какой-то приезжал, да поздно было. Глупо вышло.

— Действительно, очень глупо. Да ты не стремайся, она поди незамужняя еще?

— Нет, не вышла почему-то, хотя знаю, сватались.

— Ха, гляньте на него! 'Почему-то', это ж надо!

— Так ты что, Никанорыч, думаешь?..

— Балда ты балда, молодой, чечако по жизни. Вот как вернемся — бери ж… ноги в руки и к ней. Повинишься, поклонишься, она и твоя будет. Какие ваши годы? Нарожаете еще. Ты ж жених завидный, два Щита и свободный надел — да ей все подруги обзавидуются.

Парень вздохнул.

— Вернемся… Слышишь, камень трещит? Скоро вся эта масса…

— Никак ты нос повесил? Смотри, панику начнешь разводить — я церемониться не стану, враз пристрелю. Ну, чего вскинулся? Не трус ты, никто не думает. Трус в завал не полез бы, где все на ниточке болтается, медичку на руках не вынес бы. Не боись, генерал что-нибудь придумает. А если серьезно — просто не думай о ней. Ее нет — и точка. Пока мы есть — ее нет, а когда нас нет — ее нет тем более. Иначе и жить не стоит. Понял?

— Понял вроде.

— То-то же. Ну, зады погрели, и будет. Вставай, братцы.

И бригада вернулась к работе — но уже с совершенно иным настроением. Все по-прежнему молчали и сердито сопели, часто чихая от пыли, но в воздухе среди треска и шипения сварки ощутимо висела Песня.

64

Горчаков отнюдь не собирался самоустраняться от командования. Стальной генерал намеревался крепко держать штурвал до самого последнего мгновения, пока разверзшиеся недра не поглотят его, и даже некоторое время после этого. Видя перед собой наглядный пример мужества и стойкости, люди воодушевлялись им — так, наверное, горели глаза у матросов и офицеров идущих ко дну объятых пламенем кораблей, танкистов, продолжающих стрелять из горящего танка, сидя на почти детонирующем боекомплекте, истребителей, направляющих свой самолет в последнее пике на колонну врага…

Коконы РЦУ забили, насколько возможно, женщинами и девушками, оставив только минимально необходимый наряд операторов; укрепили, как могли, наиболее прочные убежища, и делали еще тысячу и одно дело, с ожесточением гоня дурные мысли. Готовился стартовать МАГ, а с ним и прочие летательные аппараты, уже готовыми стояли танки и транспортеры, чтобы в определенный момент разом высыпать наружу и начать гонку со смертью. Это была бы чистой воды лотерея, револьверная рулетка — как показали несколько проб, булики напрочь игнорировали технику без экипажей, а за живыми охотились со всем тщанием. Они легко рвали обшивку летательных аппаратов или бесплотными тенями проникали вовнутрь, не тревожа ее. Похоже, у этой их способности имелись какие-то пределы. Если одиночный бублик встречался с броней, которую не мог пробить или продавить, на жертву наваливалась целая стая, а если и это не помогало, они начинали объединяться, сливаться в более крупные образования, те же бублики в основе, но с бахромой поразительно подвижных, тонких и длинных черных щупалец по периметру. Эти штуки уже могли срывать башни с танков и вскрывать многослойную броню транспортеров, в чем-то даже более прочную.

Пробы… За каждой такой попыткой стояла чья-то смерть. За знание платилась самая дорогая цена — но выбирать не приходилось. Если был какой-то шанс для большинства, он должен был быть найден, и как можно быстрее. Добровольцы находились всегда, они даже яростно спорили, кому в очередной раз садиться за штурвалы.

Беспилотники уже вывезли массу накопителей и архивов, информация, каждый лист которой был написан кровью, тоже должна была быть спасена, чтобы идущие следом — а они будут, наверняка будут! — могли встречать угрозы во всеоружии.

Начали рушиться наименее прочные галереи, треснули стенки нескольких резервуаров с горючим, и оно хлынуло в прилегающие полости, прорвав внутренние тектирующие слои. Искры от молотого камня и металла довершили дело — в заглубленных сооружениях заполыхал подземный пожар. Жадными загребущими руками вытягивались радужно-прозрачные ручьи, а над ними по потолкам чуть отстающим двойником стелился ядовитый дым. Рухнул свод склада артбоеприпасов, но тут пронесло, ни один снаряд не сдетонировал, корпуса кололись длинными саблевидными осколками, из прорех сыпались готовые поражающие элементы и выдавливался прессованный гексоген, но ничего существеннее не случилось.

Все-таки военная техника обладала колоссальным запасом прочности. ЦБУ работал без сбоев, вся многократно резервированная аппаратура исправно функционировала, выдавая полную картину происходящего. Старый генерал как раз напряженно раздумывал, не дать ли, наконец, команду на выход, как вдруг что-то изменилось.

Одновременно сработали сразу несколько систем слежения — спутниковая сеть, наземные датчики физических полей, даже тактическая сеть и опознание 'свой-чужой'. Разом забубнили десятки голосов, репетуя сообщения, более по въевшейся инструкции, чем для АБД, автоматической системы боевого документирования — последняя давно работала со всеми объемами входящей и исходящей информации.

— Боевая тревога!

— Это Переход! — воскликнул дежурный. — Параметры импульса нестандартные. Район определен. Никогда такого не видел.

— Идет массовое обновление тактики, количество прописываемых единиц — до десяти тысяч. Нет, сбой сети, обновление отменено. Смена кодов. Они закрылись!

— Запросы опознания отработаны штатно, это наши.

— Но кто?

— Нет данных. Описания единиц в считанных профилях отсутствуют. Группы кодов соответствуют разнородным частям и даже родам войск.

— Не может быть, это же ПЗУ, его не перепрошьешь!

— Что вижу, то пою!

— Филин, картинку!

— На проходе, оптимум — плюс две минуты, сильная облачность.

— Интенсивный закрытый обмен, мощная радарная деятельность. Частоты в общем соответствуют нашим.

— Пятый, точнее!

— Это СШП — но аппаратура лучше, чем у нас. 'Тамара-3' и выше. Простых нет вообще.

— Ракетный старт! Один факел, водяной, почти вертикальный. По мощности — 'Сарисса', не иначе.

— Внимание, циркуляр! Угроза 'А', повторяю, угроза 'А'.

Последние фразы вмещали в себя очень многое. Водяной факел означал твердогазовую ракету, самую современную разработку ВПК. В легком сгораемом корпусе размещались шашки твердого водорода и кислорода, сочетавшие в себе достоинства как жидкого, так и твердого топлива. 'Сарисса' являлась МБР нового поколения, вдвое легче предшествениц, в массе будучи развернута в виде ПГРК. Эта ракета могла нести до двенадцати боевых блоков индивидуального наведения — или один особой мощности, двадцатипятимегатонный. Огромная энерговооруженность давала большое разнообразие доступных траекторий, в том числе и совсем не баллистических. Перехватить такую штучку было возможно только лазерами противокосмической обороны…