что вышел победителем, но сама ситуация была такой тягостной. Особенно для Брока, которые очень переживал из-за того, что может разочаровать отца.
— Прости меня, солнышко, — прошептала чёрная ведьма.
— Хэла, — Брок слегка улыбнулся. — Всё хорошо. Просто не понимаю, почему я, а не кто-то другой. В смысле почему не серая какая-нибудь?
— Нужен кто-то отсюда, — проговорила ведьма. — Кто понимает, кто ответит на вопросы. Кто поддержит. А ты… Потому что ты её не хочешь.
Он нахмурился:
— А вдруг захочу? — и она могла поклясться, что смотрела сейчас копию Тёрка.
— Если захочешь, то не поступишь с ней плохо, — ответила Хэла, понимая, что Брок не будет скотиной, не будет терзать Милену, как делает это Элгор, не давая продохнуть, хотя конечно её саму бедную кидает на эти скалы это беспощадное открытое море, в котором она оказалась без возможности выплыть на берег.
Мальчик не смог ей ничего на это сказать, потому что к ним в комнаты, где спали командиры пришёл феран.
— Брок, — обратился он к сыну. Парень встал и склонил голову.
— Прости, я должен был просто уйти, — повинился юноша, когда отец встал перед ним. — Приму любое наказание.
Рэтар вздохнул, а Хэла закатила глаза.
— Да вашу ж, серьёзно? — фыркнула она.
Мужчины перевели на неё взгляды — феран нахмуренный, а его сын растерянный.
— Ему стыдно, что подвёл тебя, — обратилась ведьма к ферану. — Просто скажи, что он его охрененно уложил. Ну, красиво же сработал.
Рэтар приподнял бровь, когда она развела в стороны руки.
— Ты его не подвёл, — повернулась Хэла к Броку. — И он считает, что ты прям красавчик, просто не может сказать. Всё. Все всех любят!
И с этими словами она вышла и услышала, как мужчины усмехнулись, а Рэтар сказал сыну:
— Всё хорошо.
Но ей теперь, конечно прилетит от ферана, прилетит. А ведь она хотела попросить, чтобы может Роар вернулся бы через портал, вместо того, чтобы идти с отрядом по земле.
И вот с утра снова невыносимая головная боль.
Рэтар встал раньше обычного и сейчас она силилась сделать вид, что всё в порядке, пока валялась в кровати и наблюдала как феран одевается.
До чего же шикарный мужик, а!
— Хэла, что? — спросил он, поймав её взгляд.
— Ничего, — улыбнулась она. И кто тут ведьма?
— Ты выглядишь уставшей, — мужчина подошёл к ней и погладил щёку.
— Нет, всё хорошо, — как же ей нравилось, когда он так делал. — Просто немного голова болит.
Рэтар напрягся, нахмурился.
— Немножко, — улыбнулась ведьма, пытаясь его успокоить. — Встану, приму ванну и всё пройдет. Если нет — выпью кислой воды, ну или заговорю просто. А можно ещё коньячку пятьдесят — отлично помогает.
Феран нахмурился ещё сильнее, но было видно, что беспокойство отпустило. Он усмехнулся:
— Хорошо. Мне надо кое-что сделать, — проговорил Рэтар. — А потом я в корту скотоводов. Они будут выбирать нового главу. Мне надо присутствовать. И книты уже в порталы рвуться… но с ними пока не хочется иметь дел.
Она слегка кивнула.
— На обед жду тебя, — прищурил глаз феран.
— Хорошо, — Хэла снова улыбнулась.
Рэтар удовлетворился и пошёл на выход, но потом вернулся:
— Там принесли пакеты из корты ткачей. Платья и нижние рубахи, — он сказал это так осторожно, что прям стыдно стало, до чего она довела сурового мужика.
Ведьма рассмеялась.
— Хорошо!
— Хорошо, — кивнул он и ушёл.
С трудом встав, сходила в ванную комнату, понежилась в тёплой воде, немного заговорила свою голову. Боль отпустила. И Хэла решила посмотреть на платья — в конце концов как бы не смущали её подарки, но она же была женщиной, а новые вещи, красивые и удобные вещи, это всегда очень приятно.
Она развернула свёрток с платьями. Какая же красота это была. Безумно приятные на ощупь, такого невероятного тонкого шитья… если бы они не были серого цвета, то Хэла могла бы сказать, что они достойны того, чтобы их носил кто-то весьма знатный.
Глаза предательски защипало. Она продышалась, приводя себя в порядок и развернула второй свёрток — с сорочками.
— Что за? — воскликнула Хэла сама себе, уставившись на заказанные Рэтаром нательные рубахи.
Она какое-то время посидела глядя на них, а потом рассмеялась — вот же от кого она не ждала такой подковырки… твою ж налево, Рэтар!
— Ты не ушёл? — ведьма прислонилась плечом к дверному проёму, сложив руки на груди, радуясь, “пересменке” стражи.
— Нет, — он изучал какие-то бумаги и, когда она пошла к нему, закрыв дверь, поднял на неё взгляд, бегло взглянув. — Платье одно из новых? Подошло?
— Да, — кивнула ведьма, подойдя к столу. — Подошло. Они отличные. Спасибо.
— Я рад, — феран нахмурился, глядя в бумажки.
Хэла обошла стол, встав сбоку от него, чем привлекла внимание и он поднял на неё глаза.
— Что, Хэла?
— Проблема, — покачала головой женщина.
Рэтар нахмурился и ведьма нагнувшись задрала юбку платья.
— Цвет у сорочек странный, — лукаво проговорила она, вскинув бровь и наклонив голову набок.
С пару секунд он смотрел на неё в замешательстве, но потом уловил её настроение и перенял игру.
— А что не так с цветом? — спросил феран, встав перед ней и смотря на ноги, накрытые подолом рубашки.
— Это цвет ранры, — ответила Хэла, а Рэтар хмыкнул очень многозначно и перевёл на неё свой взгляд. — И не пытайся сказать, достопочтенный феран, что это люди на местах перепутали что-то, потому что рубашки женские, не думаю, что они посчитали, что ты заказал их себе.
— Хммм…
— Рэтар? — она покачала головой.
— Хэла? — он тоже покачал головой и прижал её к столу, уперев руки в столешницу по бокам от неё.
— Это безумие, — проговорила ведьма, призывая его к благоразумию.
— Правда. А какого они должны быть цвета, чтобы безумием не было? — теперь Рэтар приподнял бровь и Хэлу унесло от этого его тона голоса, сводящего её с ума.
— Серыми, белыми, — прошептала она ему в губы.
— А, — воскликнул феран. — Закажем другие.
— А эти? — спросила ведьма.
— Хм, — и его рука прошлась по её бедру, приводя в движения механизмы острого возбуждения.
Сорочка была шикарной. Они все четыре были шикарны — две тёплые, но при этом тонкие и мягкие, такие нежные, и приятные к телу, а две другие…
Ну, а что она хотела, когда сама его раздразнила, надев на себя его рубаху из как там — кёта? Поэтому одна была, как она поняла из кенты, той дорогущей, прозрачной ткани, про которую они говорили. Прямо сказать божественной на вид и ощупь.
А вот эта, последняя была из какой-то другой, названия Хэла не знала, тоже нежной и