Читать интересную книгу Офицер особого назначения - Николай Стариков

Тишиной встретило село путников. То в одном, то в другом месте появится человек и тут же исчезнет. Кругом запустенье, шрамы войны. Крайний двор с вырубленным садом и штакетником, вдавленным в землю гусеницей танка, начинался сразу за широкой канавой с мутной водой. Проселочная дорога в Петривке шла по косогору параллельно единственной улице. От нее к каждому дому отходила своя двухколейная тропа, у одних полузаросшая, у других наезженная. С косогора дорога пересекала деревню посредине и дальше шла через земляную дамбу к грейдеру.

Путники подошли к крайней избе. У калитки без забора стояла старушка в выцветшей кофте неопределенного цвета, такой же длинной юбке, подпоясанная клетчатым запоном. Большие глазницы, крючковатый нос, вросшая в плечи голова делали ее похожей на сову. Поздоровались. Смотрит внимательно, настороженно.

— Откель идёте, милые? — не отвечая на приветствия, глухим старческим голосом спросила она.

— Мы, бабушка, из Белых Журавлей, — ответила Мария.

— Ой! — всплеснула руками бабуля. — Меня ведь оттель взяли замуж. Зайдите, милые, расскажите, как там теперь живут люди. После революции в Белых не была. Только у меня угостить-то нечем, — горестно пожаловалась она.

Вошли. Бросилась в глаза бедность жилья, слышался стоялый запах слежавшейся одежды. На стене четыре фотографии в рамках.

— Мой дед, сын, сноха, — указывала хозяйка пальцем в изображения. — Мужа немцы убили, сын пропал без вести, сноха пошла куда-то, а потом так и не пришла. Где теперь, не знаю. Всех война забрала. Теперь одна вон на какое хозяйство. Ни поболеть, ни отдохнуть некогда.

Она всхлипнула, обреченно покачала головой, поправила сползавший на глаза ситцевый платок.

— А вы скитаетесь! Оставайтесь жить у меня. Тут раздолье. Места хватит на всех.

— Спасибо, бабушка, за приглашение. У нас дел невпроворот, — ответила Мария.

Посидели, поговорили. Угостили хозяйку парой кусочков рафинада.

— Года два не видала сахар, забыла, каков он на вкус, — полушепотом проговорила бабуля.

Засуетилась по старушечьи. Достала из русской печи черный чугунок, из шкафа, давным-давно покрашенного белой краской, три граненых стакана, налила кипятку, плеснула в каждый стакан вишневого цвета заварки, усадила за стол.

— Часто в деревне чужие люди бывают? — спросил Виктор, прихлебывая чай, заправленный сладким свекольным соком.

— Не. У нас за бугром фейдер. Там движение днем и ночью, а сюда редко кто заезжает. Бывает иногда у Настьки мужик. Невысокий, широкоплечий. Побудет недолго и уходит.

— Как она живет? — поинтересовалась Мария.

— Живет неплохо. Всё у нее есть. А вот одеколон ваш непременно купит. Этого только ей недостает, — усмехнулась бабуля.

— Если проходим по дворам допоздна, переночевать пустите? — зарделась Мария. Не усидел спокойно и Виктор, переложил ногу на ногу.

— Приходите, милые, приходите. Можете поспать на печи, там всю ночь подстилка теплая.

Радушная хозяйка проводила гостей до калитки, показала жилье Анастасии, долго смотрела вслед.

Не заходя на другие подворья, оперативники направились к указанному дому.

Настькино хозяйство включало дом под железной крышей, два сарая, небольшой огород и невырубленный сад. Краснощекая, с грубыми чертами лица женщина смотрела на чужих людей неприветливо. По-бабьи выставив грудь вперед, высоко подняв голову, она внимательно наблюдала за приближавшейся парой из-под низко опущенного на глаза платка, когда молодые люди шли еще по улице. Интуиция подсказывала, эти люди идут к ее дому, и ничего хорошего от них не следует ожидать. Ковыряя лопатой землю в палисаднике, Анастасия заранее настраивала себя на нежелание вести с ними какие-либо разговоры.

Лучезарная улыбка мужчины, приветливые слова помимо ее воли начали медленно растапливать лед неприязни.

— Здравствуйте, уважаемая, — сказал Виктор. — Принимайте гостей.

Спутница симпатичного молодого человека кивнула головой и тоже приветливо улыбнулась. Сохраняя суровость, хозяйка слегка наклонила туловище в поясе, принялась без стеснения разглядывать с ног до головы лишь гостя, опустила при этом засученные рукава кофты, поправила платок, одернула фартук.

Виктор бегло осмотрел подворье. Заметным было трудолюбие хозяйки, но явно просматривалось отсутствие мужских рук: чистый без соринки двор, и дверь уборной, прислоненная к стойкам. Но отметил он и другое. Если посмотреть из-за угла дома или сарая с покосившейся стеной, можно увидеть седловину между двумя небольшими высотами, через которую проходил участок грейдера с движущимися автомашинами. Подумалось: «Никуда ходить не надо. Сиди на пенечке и считай, сколько и какого транспорта идёт в сторону фронта и в тыл. Можно посчитать людей в пеших колоннах».

У Марии торг не шел. Ничего Настьке не нравилось. Предлагаемые товары оказывались неподходящими качеством или размером. Если что-то привлекало внимание, она оговаривала в обмен такое количество продуктов, которое не устраивало другую сторону. Женщины сначала торговались спокойно, но постепенно разговор перешел в словесное препирательство, а вскоре двор огласился их резкими выкриками, слышными ближними и дальними соседями Настасьи.

— Всё, хватит! — Энергичным движением руки сверху вниз Виктор как бы разъединил спорящих.

Женщины, как по команде, разом стихли, часто дыша, неприязненно посматривая друг на друга.

— Зитцер будет недоволен таким торгом, — обратился он к Марии, — вон сколько шума наделали.

Виктор не вкладывал какого-либо смысла в сказанное. Просто вспомнил, в разговоре с уже знакомыми осведомителями это имя непременно упоминалось. Однако озвученное, оно вызвало неожиданную реакцию со стороны Настьки. Она быстро утихомирилась, черты ее лица заметно смягчились, разгладились, она спокойно возвратила Марии рубашку, ставшую причиной размолвки.

— Чего ж вы мне голову морочите, — улыбнулась впервые хозяйка подворья, — сказали бы сразу, что прибыли от него. Я уже намеревалась выпроводить вас со двора, а вы, оказывается, гости дорогие.

— Успех оценивается выше, если он достигается, когда надежд уже не остается, — глубокомысленно изрек Виктор, прижимая одновременно обеих женщин к себе.

Анастасия тут же по-деловому сообщила, что минувшей ночью в сторону Белгорода проследовало много танков. Не меньше часа, говорила она, шла танковая колонна.

Виктор выдал бдительной осведомительнице тридцать рублей одной купюрой, но она не взяла.

— Мне нужны мелкие деньги. Тридцатирублевку здесь никто не разменяет. Зитцер за такие сведения давал пятьдесят рублей, — сказала женщина, явно недовольная результатами сделки.

Деньги у Виктора были, но все купюры одного достоинства, переплачивать не хотелось, впереди еще семь осведомителей. Хозяйка согласилась, чтобы недоимка в двадцать рублей была отработана в натуре. Такой компромисс предложила Мария, но та приняла шутку за чистую монету.

В течение часа оперативник поправлял и приколачивал двери, расшатанные доски ворот, укреплял опоры покосившегося сарая, распилил сухой сук на дрова. Мария в это время наводила порядок в сараях. Анастасия зорко следила, чтобы вся работа велась должным образом да ничего не пропало. К концу трудового часа хозяйка деньги у Виктора взяла. Сладились, значит.

— Сколько Зитцер платил за холостое посещение? — спросил Виктор, обернувшись к хозяйке, когда с Марией вышли за ворота.

— Посматривайте, возможно, через недельку навещу.

— Десятку, — сухо ответила она и, не попрощавшись, ушла в сад.

Солнце клонилось к западу. Идти в другое село не оставалось времени Решили воспользоваться приглашением бабули с крайнего подворья. Она обрадовалась возвращению понравившейся молодой пары, засуетилась. Поужинали яичницей из сухого порошка. Виктор перед этим плеснул по четвертушке стакана спирта, который разбавили водой. Хозяйка не моргнув глазом выпила, раскраснелась, повеселела. Молодые люди долго слушали рассказы старушки — как жили во время оккупации, в довоенное время.

— Все у меня было до войны, — говорила она, — теперь ничего нет. Ради чего все это? — вопрошала хозяйка, глядя на молчаливых постояльцев.

Молодежь вышла во двор проветриться. Там, где проходил грейдер, не видимый со двора, над горизонтом то и дело вспыхивало зарево автомобильных фар. Погода стояла тихая. На ясном небе мерцали мириады звезд, оттуда потоком лился невидимый свет, струилась прохлада. Мария передернула плечами.

— Ночью будет мороз, — пообещала она.

— Что ты такое говоришь?

— У нас в начале мая всегда бывают морозы. Стоит только зацвести черемухе, они тут как тут.

— Лезьте, милые, на печку, — сказала хозяйка, когда молодые люди возвратились в комнату. — Стелить у меня нечего. Там лежит полстёнка, на ней не замерзнете.