Заседание Верховного Совета, продолжавшееся несколько дней, в какой-то мере «выпустило пар», позволило решить некоторые наиболее неотложные вопросы, но главные решения должен был принять предстоящий Съезд народных депутатов.
В эти дни Горбачев предпринимал немалые усилия для того, чтобы возобновить работу Совета Безопасности. Из старого состава, кроме самого Горбачева, в нем оставались только Примаков и Бакатин. Однако восстановить Совет Безопасности в прежнем виде — в составе руководителей основных политических ведомств и авторитетных общественных деятелей — оказалось делом невозможным. Не дали своего согласия стать членами Совета Шеварднадзе, Попов и Собчак. Но главное, без вхождения в него руководителей республик он оказался бы сейчас неэффективным. При создании же Совета из руководителей республик «зависли» бы Бакатин и Примаков.
Непростая ситуация сложилась вокруг МИДа. Я лично считал, что если не получится с Шеварднадзе, то наилучшей кандидатурой является Примаков. Он, думается, и сам был не против сосредоточиться на дипломатическом поприще. Но тут, по-видимому, возникли немалые сложности. Откуда они исходили? То ли от недостаточной поддержки и доверия со стороны российского руководства. То ли от преимущественно восточной, а не американской направленности профессиональных интересов Примакова. То ли от характера его отношений с бывшим мидовским руководством.
28 августа, вечером, в приемной Президента я встретил Панкина, которого хорошо знал еще со времени его работы в «Комсомольской правде», и приветствовал его, как будущего руководителя внешнеполитического ведомства. Такое решение было оправданным с точки зрения позиции Панкина во время путча, да и его интеллектуальных, человеческих качеств. Но Панкин с самого начала попал в трудную ситуацию во взаимоотношениях с российским руководством, будучи вынужденным отстаивать само существование союзного МИДа. Для такой роли его «весовая категория» оказалась явно недостаточной. Когда же через некоторое время было создано единое Министерство внешних сношений, его вновь возглавил Шеварднадзе. Правда, и это не предотвратило ликвидацию союзного ведомства, а Шеварднадзе остался «за бортом».
Что же касается Примакова, то он находился и в неопределенном положении, и в сложном психологическом состоянии, которое через некоторое время разрядилось — неожиданно для многих он возглавил разведывательную службу страны, а затем — Российской Федерации.
События, связанные с путчем, привели к возвращению Яковлева к Президенту и восстановлению сотрудничества между ними. Яковлев принимал самое непосредственное участие в важнейших решениях в те дни, во всех самых конфиденциальных встречах и обсуждениях. В официальных сообщениях Яковлев вновь назвался старшим советником Президента. Из этого следовало, что его решение, принятое в июле или августе об уходе из президентских структур, дезавуировано.
В суматошной обстановке последних дней неоднократно с ним сталкивался, но до поры, до времени не было серьезной встречи и серьезного разговора. 30 августа я позвонил Александру Николаевичу. Его не оказалось, но в конце дня он ответил на звонок, и сразу же состоялась наша встреча, на которой были обсуждены все основные события и перепитии последнего времени.
Поделился своими опасениями о том, что провал путча выливается в контрпереворот, сопровождающийся пренебрежением законами, распадом страны, подменой союзных структур российскими и т. д. Яковлев сказал, что он не хочет представать перед съездом, как кандидат в вице-президенты, но будет помогать Президенту в его усилиях нормализовать обстановку в стране, намерен продолжать работать в Моссовете, куда он был приглашен Поповым в качестве председателя общественного совета.
В конечном счете, идея восстановления Совета Безопасности трансформировалась в создание Государственного Совета в составе Президента СССР и высших руководителей республик. В то же время при Президенте был создан политический консультативный совет, в который вошли Шеварднадзе, Яковлев, Собчак, Попов, другие политические и общественные деятели, ученые.
В воскресенье, 1 сентября, накануне открытия Съезда народных депутатов, состоялось совещание Президента с руководителями республик. По существу, это было первое заседание Государственного Совета, хотя он еще не был конституирован. Оно имело принципиальное, можно сказать, переломное значение. Была выработана концепция структур власти на переходный период до принятия новой Конституции.
В отношении союзных структур она носила тяжелый, можно сказать, шоковый характер. Но иного выхода не было. Предлагалось создать Совет представителей народных депутатов по принципу равного представительства от республик вместо Съезда народных депутатов и Верховного Совета, Государственный Совет в составе Президента СССР и высших должностных лиц союзных республик, а для координации управления народным хозяйством и согласованного проведения экономических реформ — Межреспубликанский экономический комитет с представителями всех республик на паритетных началах. Имелось в виду заключить соглашение о сохранении единых Вооруженных Сил и единого военно-стратегического пространства, проведении радикальных реформ в Вооруженных Силах, КГБ, МВД и Прокуратуре с учетом интересов суверенных республик.
Вместе с тем говорилось о необходимости подготовить и подписать всеми желающими республиками Договор о Союзе Суверенных Государств, заключить экономический союз с целью взаимодействия в рамках единого свободного экономического пространства.
Предлагалось принять декларацию, гарантирующую права и свободы граждан вне зависимости от их национальности, мест проживания, партийной принадлежности и политических взглядов. Ставился вопрос о признании суверенных республик субъектами в ООН.
С заявлением на Съезде народных депутатов поручено выступить Назарбаеву.
2 сентября, когда я направился к Кремлевскому Дворцу съездов, мне был задан вопрос (этот сюжет вечером передали и по телевидению):.
— Какая задача стоит перед предстоящим Съездом?
— Начать работу.
— А потом?
— Продолжить работу.
В общем, это подтвердилось. И начать, и в особенности, продолжить работу съезда оказалось делом довольно трудным.
Первое заседание продолжалось минут десять. После оглашения Назарбаевым заявления Президента СССР и высших руководителей союзных республик председательствующий Лаптев немедленно объявил перерыв. Никто даже не смог опомниться, из зала долго не расходились, пожимали плечами в недоумении, раздавались протесты. Но потом постепенно депутаты стали осмысливать происходящее и приходить в себя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});